Завидный холостяк

– Рита, ты витаешь в облаках. Что произошло?

Я распахнула глаза и на миг прикусила губу.

– Ничего.

– Ага, я так и подумала. Колись давай. Жмешься.

– От тебя ничего не утаить, - улыбнулась я и присела на подоконник.

– Так ты и не пыталась.

– Твой папа назвал меня любимой.

– Оу, и почему тебя это удивляет? Ну влюбился мужчина. Это же здорово.

– Да просто не привычно.

– А ты что к нему чувствуешь?

Я пожала плечами.

– Думаю, то же самое.

– Ну тогда привыкай. Все, пошли готовить ужин, иначе папка останется голодным.

Я кивнула и, выдохнув, пошла за Алиной.

– Было бы круто, если бы вы поженились.

Ее слова меня удивили, но я постаралась не реагировать на них.

– Твои соседи точно будут жаловаться на тебя.

– Это ты про танцы, что ли? Не думаю, мы же тихо. Да и музыка не орет.

– Хорошо бы. Не хотелось бы людям мешать.

– Не парься, с этим точно проблем не будет.

Ближе к шести часам по квартире раздался звонок. Я отчего-то разволновалась и потерла о бедра вспотевшие ладони. Наверное, все же знать, что в тебя влюблен такой человек, как Морозов, это очень волнительно. Раньше я о таком и мечтать не могла.

– Привет, девочки. Это вам.

Никита зашел в квартиру с двумя шикарными букетами. Вручив один букет дочери, он перевел взгляд на меня. Я смущенно улыбнулась и подошла к нему.

– Привет, - прошептала едва слышно. Оказывается, я слегка охрипла от волнения.

– Привет, - он протянул мне цветы, которые я сразу же прижала к груди.

– Ты очень красивая. А когда смущаешься - становишься еще красивее.

Я улыбнулась и спрятала нос в бутонах.

– Пап, ну хватит смущать Риту. Она сейчас будет как рак вареный.

Мы рассмеялись с Никитой, и он резко прижал меня к себе для поцелуя.

С Никитой все было иначе, не так, как с Вадимом. Морозов в силу своего возраста явно умел ухаживать за девушками. Цветы, приятные слова, ласка. Это все ужасно подкупало и превозносило его в моих глазах, хотя я с первого дня была очарована этим мужчиной. Одна его улыбка чего стоит.

– Пойдемте за стол. Мы там с Ритой ризотто с овощами приготовили и лосося в духовке запекли. Ужасно проголодались.

– Идем уже.

– Давайте, а то мы занимались, сил много потратили. Нужно восстанавливать.

– Скучал по тебе, - прошептал он на ухо.

– Я тоже.

Время стремительно неслось вперед. Каждый день, проведенный с Никитой, был наполнен счастьем и любовью. Он постоянно старался удивлять меня, дарил подарки, оберегал от злых людей и баловал своим вниманием.

Алина сдала экзамены на отлично и больше не нуждалась во мне как в хореографе. Свободное от работы время мы часто проводили вместе, пока Никита зависал у себя в офисе. Мы же могли в это время поездить по магазинам, где часто подруга подбивала меня на покупку красивого нижнего белья. А еще мы занимались ремонтом в ее квартире. Она захотела переделать ее под свой дизайн, и мне показалось это очень интересным. Мы закупали материалы, сами клеили обои, выбирали шторы и мебель. В общем, я полностью погрузилась в атмосферу ремонта и не заметила, как прошло уже сорок дней со смерти дедушки.

Только после Рождества одним хмурым и очень дождливым утром, сидя на диване в гостиной, меня словно осенило. Точно погода повлияла. Я так была увлечена, что потеряла счет дням.

Сорок дней. И снова дождь.

Смахнув одинокую слезу, я взяла телефон и набрала Никиту. Он ответил не сразу. Пришлось звонить второй раз.

– Да, милая.

– Никит, привет. Я вспомнила, что сегодня сорок дней, как нет дедушки. Можешь в магазине чего-нибудь купить? Я попрошу Киру ужин приготовить и позову Алину.

– Я, конечно, куплю, Рит, только не обещаю, что буду рано. У меня проблемы на работе.

– Что-то случилось?

– Да, есть такое. В офисе проблемы. Как будет время, я наберу тебя.

– Хорошо.

Я отложила телефон и вздохнула. В свои рабочие дела Никита старался меня не посвящать, но иногда что-то да рассказывал. И я знала, что кто-то его обворовывает, но узнать, кто, они так и не смогли. Правда, за последние два месяца была тишина. Видимо, вор узнал, что Морозов в курсе кражи, и решил залечь на дно. А тут на тебе, что-то снова случилось.

– Ритуль, доброе утро. Ты снова грустишь?

Я повернулась к тете Кире и грустно улыбнулась.

– Сегодня сорок дней. Погода напомнила, представляете, - я всхлипнула и, прижав ноги к груди, лицом уткнулась в колени.

– Ну, ты чего, девочка, - я почувствовала, что тетя Кира присела рядом со мной, а в следующую секунду забрала меня в свои объятия.

– Не хватает мне его, теть Кир, очень не хватает.

– Я понимаю тебя, девочка. Понимаю. Просто нужно немного времени, боль притупится.

– Думаете?
– я снова всхлипнула и подняла голову, посмотрев ей в глаза.

– Обязательно. Так всегда случается. Пойдем я тебе чай с облепихой заварю?

– Чай?

– Да, выпьешь, успокоишься. А я за компанию.

– Вы же не любите облепиховый чай, - напомнила я, прекрасно зная, что она всегда отказывалась от него, если мы с дедушкой садились чаевничать.

– Значит, я с малиной выпью. Пойдем-пойдем, нечего сидеть грустить.

Я кивнула и пошла за тетей Кирой на кухню. Она права, лучше чаю выпить, чем сидеть реветь. Говорят, плакать за покойниками вообще не лучшее дело. А я прямо с утра развела тут поток слез.

После чая я решила отвлечься. А потому как по телефону Алина сказала, что занята работой, я не нашла ничего лучше, как помочь тете Кире с ужином. Мы с ней вместе готовили и справились в два раза быстрее.

К вечеру снова пошел снег. Я улыбнулась, понимая, что это не иначе, как волшебство. Словно дедушка не хочет, чтобы я грустила. Ведь тогда, после похорон, с утра тоже был сначала дождь, а потом снег.

– Ну вот, улыбнулась. Это уже лучше.

Да, дождь нагнетает, а снег поднимает настроение.

Никита к ужину так и не пришел, и даже ни разу за день не позвонил. Я понимала его и не обижалась. Он бы не стал просто так игнорировать такой важный для меня день. И сама я звонить ему тоже не стала. Уверена, он придет и все мне объяснит.

Ложилась спать я тоже одна. И даже снег за окном уже не придавал хорошего настроения. Включила ночник и, укутавшись в одеяло, прикрыла глаза. Слишком долго не могла уснуть, а когда начала проваливаться в дрему, услышала за дверью шорох.

Час ночи показывали электронные часы на прикроватной тумбочке.