Зависимость. Трилогия

Демон усмехнулся, отбросив искривленный столовый прибор в сторону.

– Ты же не думала, что вы с Семом первая в истории парочка обращенных? Были так же многие другие до вас. И демоны, и ангелы не гнушались правом увеличить свою численность. Правда, и те и другие вынуждены придерживаться определенных правил. Чтобы соблюсти равновесие, шанс должен быть у каждой стороны. Один с зачатками демона и его кровью в своем теле, другой - с ангельской.

Элоди скривилась, вспоминая, как длинные острые когти демона впились в ее кожу, и неосознанно начала тереть предплечье.

– Ничего такого я не припомню, - сказала она.

– Был только один демон. Откуда тогда во мне взялась ангельская кровь?

Демон усмехнулся.

– Когда я употребляю слово "кровь", то имею в виду нечто большее, чем человеческая телесная жидкость из плазмы и форменных элементов, ответственная за транспортную и газовую функции. В данном случае синонимом к "крови" будет "благодать" - некая метафизическая субстанция, в которой заключена информация. И не обязательно делать внутривенную инъекцию, чтобы ввести ее в человека. Даже сейчас она находится внутри тебя. Когда ты убила того парня, то запустила обратный механизм, который нарушил связь между твоим сознанием и благодатью. Именно поэтому тебя больше не посещают видения. Но существование внутри вакуума невозможно, поэтому там, где исчезла ангельская часть, образовалось ее полная противоположность. И все же благодать не даст тебе полностью превратиться в демона, до этого она разрушит твое тело и душу, пытаясь побороть зло внутри тебя. Что и случилось с Элизабет.
– Долгая пауза.
– Я подвел ее.

Элоди несколько раз моргнула, глядя на демона. Возможно ли, что сейчас она смотрит на Сема, каким тот станет через несколько веков?

И что ждет ее саму в таком случае?

Полное забытье?

Пустота?

– И каков план?
– спросила она с издевкой, осознавая, что готова вот-вот сорваться и наброситься на кого-то из посетителей с кулаками.
– Вы можете только дать рекомендацию. Что мне необходимо остановить крушение поезда ценой своей жизни, для спасения души?

Крайм и демон переглянулись. Затем Крайм едва заметно кивнула ему и только после этого посмотрела на Элоди. Протянула руку и накрыла ею ладонь девушки. Элоди снова почувствовала знакомую пульсирующую ауру, видимую только тогда, Крайм хотела этого. Именно так ее и можно было опознать, вне зависимости от тела, которое она занимала.

– Нет, дорогая. Зачем тебе какой-то поезд, если я могу предложить тебе спасти целый народ? И все, чего я смею потребовать взамен, - твоя помощь. Разве это не заманчивое предложение?

Элоди замерла в растерянности, не зная, что следует сделать или сказать. Она могла только сидеть и широко распахнутыми глазами смотреть на Крайм, единственную, кто был готов предложить помощь в ситуации, которая казалось безнадежной. Снова.

Но что станет с Дином, если Элоди решится на борьбу и проиграет?

2.6

Акрофобия -- навязчивый страх высоты. Название происходит от др.-греч. ????? ("верхний") и ????? ("страх").

При нахождении на высоте у страдающего акрофобией наблюдается тошнота и головокружение.

Головокружение на большой высоте является нормальной физиологической реакцией. У акрофобов оно развивается в фобию и возникает страх даже небольшой высоты и при отсутствии риска падения.

– Ты боишься?

– А ты нет?

– удивилась девочка.
– Здесь очень высоко.

Сем опустил голову и посмотрел вниз, а затем вдаль. Элоди была права насчет того, что здесь очень высоко, но именно это и привлекало его. Высота дарила ощущение легкости и спокойствия.

– Не так уж здесь и высоко, - сказал он, только чтобы успокоить ее.
– Этот холм высотой всего-то метров сто.

– Метров сто?
– ее глаза округлились, и она даже открыла рот. Так по-детски. Но что еще можно ожидать, если ей всего семь лет? Элоди вцепилась руками в заграждения, будто боялась упасть прямо со смотровой площадки.

– Это совсем не страшно. Только нужно успокоиться. Не думай о том, что можешь упасть. Просто поверь: здесь с тобой не случится ничего плохого. Ты мне веришь?

– Да, - ответила она без колебаний.
– Конечно, я тебе верю.

– Тогда отпусти прутья.

Он подошел и обхватил ее сзади, отрывая от земли. Она оказалась легкой, как пушинка. Сем приподнял ее над ограждением, так, чтобы ее ноги упирались в среднюю перекладину, и сказал:

– А теперь разведи руки и представь, что летишь. Как птица. Не бойся, - добавил он, когда увидел, что девочка дрожит, - я же с тобой.

Ее тело больше не дрожало, а наоборот расслабилось в его руках. Сем не беспокоился о том, что может ее уронить. Он сжимал ее так крепко, что скорее боялся, как бы не задушить Элоди в своих объятиях.

Единственными звуками, которые достигали его слуха, было завивания ветра и радостный смех Элоди.

– Только не говори родителям, - сказал он, когда они уже возвращались домой.
– Иначе они больше не отпустят тебя со мной.

– Почему?
– удивилась она.
– Разве взрослые не хотят летать?

– Может, и хотят, - с явным сомнением в голосе произнес он, - но они уверены в том, что тут же разобьются, стоит им оторваться от земли. Поэтому взрослые боятся летать.

/////

Сем сидел на краю крыши, свесив ноги вниз. Некоторые прохожие с явным опасением смотрели наверх и показывали на него пальцем, явно принимая за желающего покончить с собой. Парень усмехнулся от того, что эта мысль раньше ему в голову не приходила. А ведь снизу действительно кажется, что он решился на суицид. Но это было бы слишком просто. На самом деле он пришел сюда потому, что вспомнил о том дне, когда он пытался показать Элоди, почему ему нравится высота. Конечно, тогда у него не вышло бы описать это словами, а у нее понять, так как они оба были только детьми, но зато дети гораздо лучше понимают то, что словами-то как раз и не опишешь.

Теперь Сем больше не был ребенком, и когда смотрел вниз, то испытывал неведомую ранее тревогу.

Что случится, если он вдруг оступиться и камнем полетит вниз?

Успеет ли он тогда телепортироваться до того, как его тело достигнет асфальта и станет красным пятном в истории города?

Поэтому взрослые бояться летать.

Сема до безумия злило то, что он испытывал страх. Еще его злила собственная жалость из-за смерти Белла. И грусть из-за того, что он вновь остался один. И тоска по Элоди...и еще сотня вещей.