Зависть

– Что вам нужно в моем кабинете? И почему вы, черт подери, роетесь в моем столе?!

Пропустив его вопрос мимо ушей, адвокат указал на двух крепких молодых людей, которых Ной сначала не заметил.

– Это сотрудники моей адвокатской фирмы, мистер Рид. Они любезно согласились помочь вам собрать ваши личные вещи и документы, а я буду внимательно следить за этим процессом. У вас есть ровно час. По истечении этого срока я попрошу вас сдать ключ от кабинета и служебный пропуск. После этого мои сотрудники выведут вас через черный ход на 51-ю улицу.

В разговоре со мной мисс Марис специально подчеркнула, что не хочет унижать ваше достоинство, и предложила не выводить вас через парадные двери. С моей точки зрения, мистер Рид, это было очень великодушное решение – гораздо более великодушное, чем вы заслуживаете.

Сказав это, он махнул рукой своим сотрудникам и посмотрел на часы.

– Время не ждет, – сказал Штерн. – Думаю, можно начинать.

Прежде чем ошарашенный Ной нашелся что сказать, в кабинет протиснулась Синди:

– Пожалуйста, мистер Рид… Вам принесли бандероль, но посыльный не хочет отдавать ее до тех пор, пока вы лично не распишетесь в квитанции.

Повернувшись к Синди, Ной так на нее взглянул, что она попятилась, но все же успела пробормотать, протягивая ему пакет:

– Вот… это от мистера Паркера Эванса.

Когда Майкл вернулся в кабинет, Марис как раз закончила читать и сидела неподвижно. Прочитанная рукопись лежала у нее на коленях. Марис так пристально вглядывалась в последнюю строчку, что буквы расплывались перед ее глазами.

«Эта была боль, которая калечит тело и убивает душу».

Марис заметила присутствие Майкла, только когда он тронул ее за плечо.

– Я вспомнил, что вы любите чай, – сказал он. – Надеюсь, вы не возражаете?

Марис машинально кивнула и взяла у него из рук стакан и рогалик.

– Одну или две? – спросил Майкл, показывая ей таблетки сукразита.

– Одну, пожалуйста. – Марис сняла со стакана тугую крышку, и Майкл, бросив подсластитель в крепкий ароматный чай, протянул ей пластмассовую ложечку. Марис принялась помешивать чай и мешала гораздо дольше, чем было необходимо. Она попробовала чай, но он был слишком горячим, и Марис, обжегшись, отставила чашку в сторону.

– Это еще не конец, не так ли? – спросила она. Майкл пожал плечами:

– Паркер не показал мне последнюю главу. Я даже не уверен, написал ли он ее. Вы ведь понимаете, Марис, для него это не просто воспоминания, это… Короче говоря, писать о том, что когда-то с ним произошло, ему и трудно, и страшно.

– Страшнее, чем это? – Марис кивком головы указала на рукопись. – Боже мой!.. Как он мог пережить такое и не повредиться в уме?! Даже то, что я прочла, просто… невероятно!

Майкл внимательно посмотрел на нее. Употребленный ею оборот не обманул его – Марис не сомневалась, что каждое слово в рукописи – правда. Теперь она знала, на что способен Ной. И то, что он поступил так со своими друзьями, ее не удивило.

– Что было потом, Майкл? – спросила она.

– Тодд стал…

– Я говорю не о книге, Майкл… Я хочу знать, что сделал Ной. Как он жил?..

– Ной вернулся на берег.

– Да, об этом написано в прологе. Симулируя истерику, он сообщил полиции и береговой охране, что Паркер внезапно набросился на него и на девушку. Они подрались. Девушка стала их разнимать и упала за борт. Потом упал за борт и Паркер. Ной пытался спасти обоих, но не сумел.

– Ему пришлось окатить себя морской водой, чтобы одежда намокла. Он считал, что так ему скорее поверят. Так и получилось. Никто не усомнился в том, что он нырял, пока не убедился, что все бесполезно и что Паркер и Шейла утонули.

– Он сказал, Паркер напал на него потому, что завидовал…

– Это была ложь, конечно, но очень правдоподобная ложь. Береговая охрана организовала поиски, но…

– Сначала скажите, что стало с Шейлой? Ну, с Марией Катариной? – перебила Марис.

– Ее тела так и не нашли. Официально она была признана умершей.

– Так. А Паркер?

Майкл отпил глоток кофе из своей чашки, но Марис прекрасно понимала, что он просто тянет время.

– Паркеру повезло больше. По чистой случайности той же ночью его подобрал один местный браконьер, промышлявший в том районе тунца. Сразу скажу – это произошло довольно далеко от указанной Ноем точки…

– Насколько далеко?

– Разница составила полтора десятка миль. Впрочем, Ной сразу оговорился, что плохо знает навигацию и способен указать только «примерные» координаты. – Майкл покачал головой. – Просто чудо, что Паркер выжил, после того как столько часов находился в воде. Винтами яхты ему сорвало с ног все мясо. Понятно, он был в шоке; быть может, это его и спасло. Во всяком случае, он шевелил руками, стараясь удержаться на плаву, хотя лично мне совершенно непонятно, как он вообще мог двигаться после… после того, что Ной с ним сделал. Когда браконьер заметил Паркера, он даже решил, что это труп дельфина или какого-то животного, который используют ловцы акул – столько вокруг него было крови.

– А дальше? – спросила Марис.

– На протяжении двух недель его состояние оставалось критическим. Паркер жил, но… Хирурги сотворили еще одно чудо, по кусочкам восстановив изрубленные ноги.

– Паркер рассказывал мне, что перенес несколько тяжелых операций. Но что в это время делал Ной? Ведь не мог же он не понимать, что Паркер придет в себя и расскажет, как все было на самом деле! Я уверена – он мог заставить полицию ему поверить, и тогда…

Майкл покачал головой:

– Все, что я сказал, только выглядит так, будто все произошло быстро… относительно быстро. На самом деле восстановительные операции заняли несколько лет. В первые несколько недель врачи сражались за его жизнь, и ни у кого не было уверенности, что Паркер выживет. Когда его перевели наконец из реанимационного отделения, он провел несколько месяцев в гнойной хирургии, сражаясь с попавшей в раны инфекцией. Все это время он испытывал сильнейшие боли, перед которыми оказались бессильны любые лекарства. Даже самые сильные болеутоляющие средства действовали в течение считанных часов, потом все начиналось снова. Приходя в сознание, Паркер не переставая кричал от боли, умоляя, чтобы его прикончили. Так, во всяком случае, он мне рассказывал.

В ужасе Марис прикрыла рот рукою. Ладонь была влажной от пота.

– Он потерял очень много крови, – продолжал Майкл. – Именно поэтому ему не отняли ноги сразу. Врачи боялись, что он истечет кровью прямо на операционном столе. Возможно, впрочем, они хотели, чтобы его состояние несколько стабилизировалось, прежде чем прибегать к ампутации. Я полный профан в медицине, Марис, поэтому все это только мои предположения. Да и о самом происшествии я узнал не сразу. Майкл невесело усмехнулся.

– Как бы там ни было, не отрезав ему ноги сразу, врачи допустили ошибку. Когда Паркер пришел в себя и немного окреп, он сражался с ними как одержимый и готов был поколотить каждого, кто только заикнется об ампутации. Даже частичной ампутации. Честно говоря, Марис, я до сих пор не понимаю, как ему удалось настоять на своем. Быть может, вмешалось божественное Провидение… – Он пожал плечами. – А может быть, на врачей произвело впечатление его мужество, и поэтому они не стали спешить с операцией. В конце концов они, видимо, решили, что отнять ему ноги они всегда успеют, и постарались сделать все, что только было в их силах.

– Я видела шрамы… – сказала Марис. – Они ужасны!

– Те, что снаружи, – поправил Майкл. – Те, что не видны глазу, гораздо глубже и страшнее.

– И их нанес ему Ной?

Майкл кивнул.

– Пока Паркер сражался за свою жизнь, Ной разыграл перед властями невинную овечку. Шейла была мертва и не могла опровергнуть его слова, так что в конечном счете все свелось к одному: его слово против слова Паркера. Ной представил своего друга как завистливого, злобного ревнивца, который напился как свинья и решил выяснить с ним отношения. Он заявил, что, когда Шейла попыталась вмешаться, Паркер ударил ее и столкнул в воду, но сила инерции увлекла за борт и его. Таким образом, к тому моменту, когда врачи разрешили властям допросить Паркера, у него уже была репутация неуравновешенного, социально опасного субъекта. А быть в роли человека, который вынужден оправдываться, очень нелегко… – Майкл покачал головой. – Кроме того, Паркер сам невольно подыграл Ною. Когда он услышал эти чудовищные обвинения, то отреагировал довольно бурно, проявив себя именно таким – злобным, завистливым, склонным к насильственным действиям человеком, неспособным сдерживать свои эмоции. Так и получилось, что чем горячее он отрицал свою вину, тем сильнее становилось предубеждение против него. Ведь еще лежа на больничной койке он во всеуслышание поклялся убить своего лживого дружка! – Тут Майкл скорбно улыбнулся. – Могу себе представить, как он его честил! У Паркера богатый запас бранных слов, которыми он активно пользуется – во всяком случае, в устной речи. Так и вижу, как он натягивает пластиковые постромки кровати и с пеной у рта клянет Ноя на чем свет стоит!