Завод-3: назад в СССР

— Надо посмотреть, кто за приёмку расписывался, — пояснил я.

— Так я и расписывался, здравствуйте вам! — насторожился он. — Ты чего воду мутишь, Егорка?

— Я воду не мучу, она тут давно уже мутная, — твёрдо отмёл его подначки я. — Кто с их стороны детали привозит? Его подпись у тебя есть?

— Он отродясь не расписывался, он же глухонемой, пока с ним объяснишься, полдня пройдёт, вот я вместо него подпись и ставлю, а что не так?

Я вздохнул. Ясно, понятно. Придётся проводить расследование, куда ведёт ниточка с исчезнувшими деталями. Можно, конечно, напрямую служебку накатать на имя начальника этого глухонемого. Только пока её рассмотрят, пока примут, а вернее, отказ сделают… будет потеряно время. План мне нужно выполнять не через месяц, когда они закончат с отписками, а уже сейчас.

— Все так, к тебе, старый, никаких вопросов нет. Когда глухонемой, говоришь, заготовки привозит?

— По понедельникам, — заверил кладовщик.

— Ты тогда, как он привезёт, мне обязательно скажи, — попросил я.

Возражений не последовало. С оснасткой оказалось чуточку проще — я не зря убил столько времени на складе некоторое время назад, и теперь для сверки было достаточно поднять составленную мной же документацию. Дубликаты хранились у меня на слесарном рабочем месте. И ещё через полчаса я уже знал, на какие позиции не хватает оснастки. В отличие от ситуации с отсутствующими заготовками, здесь в некоторых случаях было возможно обойтись без шаблонов и кондукторов. Да, каждый отдельный случай придётся рассматривать в индивидуальном порядке, но шансы всё-таки есть. Где-то можно при помощи размётки обойтись, где-то иначе схитрить. В общем, буду разбираться, но пока я точно так же вычеркнул позиции, в которых не хватало оснастки на следующую неделю. Список значительно поредел, но финальный аккорд будет внесён после посещения инструменталки. Тогда точно станет понятно, как будет выглядеть недельный план.

— Тук-тук, теть Люб, помощь ваша нужна, — я постучал в перегородку окошка инструментальной кладовой.

— Кого там хрен принёс, — послышался голос кладовщицы.

Мгновение, и недовольное лицо тёти Любы появилось в окошке.

— Тебе чего?

Я пояснил кладовщице свою задачу — мол, нужно пройтись по карточкам, которые и в инструменталке имелись, и сверить наличие инструмента. Ну или зафиксировать его отсутствие.

— Тебе что, заняться больше нечем? — предсказуемо отреагировала тётя Люба. — Давай заходи, проверяй, только потом всё на место клади, а то я проверю. Знаю я все эти ваши проверки, отвернуться не успею, как вы уже себе в карман инструмент понапихаете! А потом ещё хватает наглости ходить ко мне и выпрашивать.

— Ну вот как за руку меня поймаете, так и будете ругать, а пока — попрошу!

Бурчать-то пусть бурчит, если ей так легче, но без поклёпов. Отказать кладовщица не могла, нравилась ей моя затея или нет. Как говорится, нравится или не нравится — спи, моя красавица. Она открыла дверь, пропуская меня внутрь инструментальной кладовой.

Здесь работа предстояла самая сложная. Поэтому я понимал, что проторчу здесь до конца рабочего дня, да и то далеко не факт, что управлюсь. Но вскоре я краем уха услышал, как скрипнула дверь в инструменталку, а потом на моё плечо легла женская рука.

— Может быть, тебе помочь, Егор?

Глава 23

Я обернулся и увидел перед собой Таню, кутавшуюся в форменный халат. Девчонка оперлась плечом о стеллаж с инструментом и скрестила руки на груди.

— Давно не виделись, — поприветствовал я её, поймав себя на мысли, что кладовщица всё-таки чертовски привлекательна.

— Давно, но тебе, наверное, некогда было видеться, — предположила она. — Я слышала, что ты стал мастером.

— Есть такое, — согласился я.

— Ну и как тебе на новом месте? — она оттолкнулась от стеллажа, вздохнула и, подхватив у меня из рук блокнот, полистала страницы.

— Что как?

— Нравится? Я знаю, что работа мастера очень нервная, и не каждому она подходит, — пояснила Танюха.

— Не жалуюсь, работа как работа, не хуже и не лучше, чем все остальные.

— Ах да, ты же у нас звезда, поэт, — как-то нервно хихикнула она.

Было видно, что Таня чувствует себя слегка неловко. После того, что у нас произошло, девчонка толком не знала, как себя теперь вести. Было видно, что она не прочь возобновить общение, которое складывалось между нами в первые дни. И да, она сделала правильную ставку, предложив мне помочь, ничто так не сближает, как совместная работа.

— Я так понял, ты мне помочь хочешь? — уточнил я. — Если так, то я только за.

— Что делать надо? У тебя столько всего в блокноте понаписано… — она вернула блокнот мне.

Я коротко объяснил ей задачу, Таня внимательно выслушала. Вопросов не последовало, мне вовсе казалось, что ей на самом деле всё равно, чем заниматься, лишь бы рядом со мной.

— Давай начнём, — охотно согласилась она.

— Делать вам нехрен, каким-то мартышкиным трудом занимаетесь, ей-богу! — последовал очередной едкий комментарий от тёти Любы.

Кладовщицу, естественно, распирало любопытство на тему того, чем это мы собираемся заниматься, но спросить прямо она не могла — держала марку.

— Теть Люб, мы заодно и порядок наведем в кладовой! Вам мешать точно не будем, обещаем, — ответила Таня.

Работу решили распределить следующим образом — я сел за стол, вооружившись блокнотом и карточками с инструментом, и называл Тане инструмент, который был мне нужен, а она смотрела его наличие в соответствующей ячейке стеллажа. Правда, не на все инструменты были номера. Те же сверла, метчики и прочие расходники никаких номеров не имели. Хранилось такое в отдельных ячейках. Развертки, калибры, большинство цековок и зенковок имели цифровой шифр и вносились в карточки. Тут дело такое — в зависимости от детали инструмент мог иметь некоторые конструктивные особенности. Например, та же цековка могла подойти на одну деталь, а на другую уже нет.

По итогу нашего двойного нажима очень скоро на столе начали появляться кучки с необходимым для работы инструментом. Здесь, в отличие от кладовых с заготовками и оснасткой, я решил сразу собирать инструмент, необходимый для тех или иных позиций. Теперь-то было понятно, на какие детали есть всё необходимое, а с какими придётся мучиться. Благо полных комплектов по позициям, которые включали и оснастку, и заготовки, и инструмент, оказалось достаточно для выполнения ближайшего недельного плана, что не могло не радовать. Я одна за одной выписал на отдельный лист блокнота позиции из плана на следующую неделю. И это число комплектных позиций постоянно росло.

Видя, что мы с Таней складываем инструмент на столе, тетя Люба принесла нам ящик с удобными отдельными секциями, чтобы складывать в него инструмент.

— Нате, — бросила она, продолжая причитать. — сами, наверное, никогда бы не догадались!

— Спасибо, теть Люб, что бы мы без вас делали, — от души сказал я.

Кладовщица, услышав мою благодарность, замялась, а потом добавила:

— Жалко на вас смотреть, давайте, что ли, помогу! — тетя Люба тут же взяла журнал и принялась записывать в него позиции к выдаче, чем действительно серьёзно облегчила нам задачу и сократила затрачиваемое время.

Всё-таки мировая женщина — бурчит, а делает. Другие порой наоборот — сладко льют в уши, но делать ничего не делают. А у нас в шесть рук дело пошло гораздо быстрее. Правда, изредка кладовщице приходилось отвлекаться на рабочих, приходивших за инструментом. Тогда тетя Люба откладывала журнал выдачи, шла к окошку, и на некоторое время мы оставались с Танюхой снова вдвоём. Заметил я и другое — некоторые рабочие сами заходили внутрь инструменталки, брали инструмент и, бросая на напоследок «я то-то взял», уходили из инструменталки без всякой записи. Классика — именно так тумбочки работяг заполнялись инструментом, которые брать-то брали, но забывали возвращать.