Завод-3: назад в СССР

БАМ!

Рука у жёнушки была тяжелая, и она вполне могла бы свалить Климента наглухо, но у начальника оказалась крепкая черепушка, словно отлитая из чугуна. На мое удивление он не упал. Девушка взвизгнула и отскочила, выронив кастрюлю, а глаза начальник налились кровью и он замахнулся уже ножом на нее.Крепкий гад.

Но я уже был возле него.

— Спокойной ночи! — хмыкнул я и, когда он обернулся, вломил прямой в челюсть.

В удар вложил всю энергию тела, даже стопу подкрутил.

Хрясь!

И он рухнул срубленным деревом. В воздух поднялись облачка пыли, а ео тушка не двигалась.

— Убил? — выдохнула бывшая.

— Жаль, но нет…

Климент застонал, стал шевелится.

— Рыпнешься, и я тебе нахрен руки поотрываю, — прямо предупредил я.

Климент не ответил, да и не мог ответить при всём желании — ртом и носом он теперь уткнулся в землю и хрипел, пытаясь наладить дыхание. Ничего, пусть помучается, козёл, ещё и не то заслужил.

— Ты как? — спросил я у бывшей жены, замершей в паре метров от нас. — Испугалась?

— Н-нормально, — сбивчиво прошептала она в ответ.

— Позвонила? Не рыпайся, кому говорю! — я сильнее вдавил колено в позвоночник начальник цеха, когда он попытался вырваться.

Его бы дурь, да в правильное русло направить, толк бы наверняка получился. Начальником он наверняка не за красивые глаза стал. Только поздно уже, теперь Клименту ближайшие лет пять не светит ничего, кроме высоких бетонных стен, увенчанных колючей проволокой. Статей на нём теперь, как на Мухтаре блох. Поэтому Климент и сопротивлялся так отчаянно, до последнего, понимая, чем грозит ему задержание.

— Это же начальник твоего цеха, да? — поинтересовалась бывшая, всматриваясь в задержанного. — Я его часто видела в курилке вашего цеха. Думала, он… нормальный.

Не помню, называл ли я бывшей номер цеха, в котором работаю, но, зная Любин пробивной характер, ничуть не удивлюсь, если она сама успела раздобыть информацию.

— я тоже думал, а нон вон как вышло.

— Здорово ты его свалил… умело так… — восхищенно проговорила бывшая. — А то он Мухтара порезал, я лапу ему перевяжу. На нем заживает, как на собаке.

В следующий миг на пятачок перед пристройкой выбежал Александр Игоревич, на бегу выстреливший в воздух из табельного пистолета.

— Стоять, милиция! — закричал милиционер, близоруко щурясь, а в руке у него тускло поблескивал вороненой сталью пистолет.

Александр Игоревич тяжело дышал, видимо, физические нагрузки не были его коньком. Тем не менее, он прибыл на место первым. Следом выбежали остальные члены милицейской делегации.

— Смотри-ка, Егор уже обезвредил преступника! — обрадовалась запыхавшаяся Курочкина.

Климент к этому моменту совершенно обессилел и перестал сопротивляться. Всю основную работу по поимке и нейтрализации этого буйного провели я, бывшая жена и собаки.

Александр Игоревич сам взял и защелкнул браслеты на запястьях начальника цеха.

— Ну что, дружок, добегался — от советской милиции не убежишь! — гордо заявил милиционер. — Дай я хоть погляжу на твою наглую рожу!

Александр Игоревич приподнял голову начальник цеха, схватившись за его волосы. Климент хоть и был вымотан, сразу перешёл к оправданиям, как только я перестал вдавливать его лицо в землю.

— Это явно какое-то недоразумение! Сейчас вы творите произвол! Меня оболгали! — скрежетал он, отплёвываясь от земли, набившейся в рот.

— А вот это, товарищ подозреваемый, мы выясним, — ответил начальник, поднимаясь с земли и отряхивая брюки на коленях. — Виталик, помоги ему встать, — обратился он к милиционеру в гражданском.

Виталик не заставил себя просить дважды. Он безо всяких любезностей потянул Климента за наручники, застегнутые за спиной, вынуждая его подняться.

— Больно, ай-яй!

— Ты как думал? Тебя теперь по головке никто не будет гладить, — бросил Виталик.

— Егор! — переключил на меня внимание Александр Игоревич. — Спасибо тебе большое за оказанную помощь и содействие в работе милиции.

— Помог как мог, — я коротко пожал плечами.

— Хорошо помог, — милиционер похлопал меня по плечу и пообещал. — Я где надо шепну, чтобы тебе медальку какую дали или грамоту. Такую активную гражданскую позицию надо поощрять.

— Ну что, оформляем товарища, доставляем в отдел, кбинет замкнуть и опечатать, а там дальше будем разбираться! — распорядился милицейский начальник.

— Александр Игоревич, у нас тут ещё один задержанный есть, — вспомнила Курочкина о Роме, который все это время сидел в планово-диспетчерском бюро.

Следовательница вкратце рассказала милиционеру о старшем мастере.

— Вон оно как! — одобрительно закивал тот. — Так у нас здесь, выходит, целая преступная группа вырисовывается!

— Александр Игоревич, преступной группировкой я бы их не назвал, Роман молодой и дурак, явно заслуживает снисхождения, — встрял я в их разговор.

— Да? — он серьёзно посмотрел на меня. — Ладно. Понял, Егор, разберёмся. Если будет сотрудничать со следствием, то может и как свидетель пойдет.

Я впервые за сегодняшний день почувствовал навалившуюся усталость, всё-таки большое дело сделал. Виталик увел Климента, Александр Игоревич начал разговаривать с Курочкиной, обсуждая рабочие милицейские моменты, я же переключил внимание на раненого пса. Он сидел у подсобки и зализывал рану. Я подошел к нему, погладил и осмотрел рану, благо та оказалось неглубокой.

— Спасибо тебе, мохнатый друг, — поблагодарил я собаку. — Жди, завтра обещаю угостить тебя сосисками, ты ешь сосиски?

Пёс завилял хвостом, будто понимая, о чём именно я говорю.

— Значит, договорились, — я погладил его напоследок и со вздохом поднялся.

Единственное, чего мне хотелось сейчас — пойти прямиком в общагу, завалиться на кровать, прикрутить громкость своего соседа, который наверняка навалится с расспросами. И спать,я спать. Приятно думать, что Климента я вывел таки на чистую воду. В идеале ещё — не выходить бы завтра на работу, отгул взять,насладиться, так сказать, победой по полной. Хотя нет, мужики гутарить будут, что новенький начальника сдал ментам. Надо все разрулить будет, чтобы не напридумывал себе лишнего. А сейчас домой, домой…