Завоеватель сердец

Пальцы Рауля судорожно сомкнулись на рукояти тяжелого меча. Окинув взглядом пленников, он увидел, что одни с вызовом смотрят на герцога, другие опускаются перед ним на колени; одни молчат, другие молят его о пощаде. Юноша вновь повернулся к Вильгельму.

– Ваша справедливость… – сказал он. – Ваше милосердие… куда они подевались?

– Тише, глупец! – прошипел ему на ухо Гилберт.

– Лучше убейте нас! Да, грозный господин, лучше прикажите просто убить нас! – пронзительно выкрикнул один из пленников, протягивая руки к Вильгельму.

Рауль стряхнул с плеча руку Гилберта.

– Воздайте им по справедливости! – сказал он. – Такая жестокость не подобает вам, сеньор!

– Будь я проклят, а Хранитель-то оробел при мысли о маленьком кровопускании! – презрительно выкрикнул кто-то.

Рауль резко обернулся.

– Тебе я пущу кровь с легким сердцем, Ральф де Тони!

– Помолчи, Рауль! – гневно бросил герцог. – Клянусь Богом, я сделаю то, что поклялся сделать! Ни ты и никто другой не отвратит меня от этого. – Он подал знак воинам, охранявшим пленников.

Раздались крики отчаяния и мольбы о пощаде. Откуда-то появилась дубовая колода и ведро со смолой. Вот одного из сопротивляющихся пленников бросили на землю рядом с колодой и привязали к ней кисти его рук. Лезвие топора взметнулось и опустилось с тошнотворным стуком. Воздух зазвенел от пронзительного вопля, а стоящий рядом с Раулем Гилберт удовлетворенно крякнул.

Рауль вырвался из толпы зрителей, будучи не в силах наблюдать за казнью. На пути его оказался какой-то мужчина, вытянувший шею и пытающийся разглядеть происходящее поверх голов тех, кто стоял впереди. Рауль, оттолкнув его с такой силой, что тот полетел на землю, направился к шатру герцога.

Оказалось, он по-прежнему сжимает в руках меч Вильгельма. Несколько мгновений юноша тупо смотрел на оружие, после чего побелевшее лицо Рауля перекосилось и он с размаху зашвырнул меч в угол шатра. Снаружи донесся еще один пронзительный вопль, и Рауль почувствовал, как к его горлу подступила желчь; его едва не стошнило. Обессиленно опустившись на табуретку, юноша закрыл лицо руками.

Крики и стоны эхом отдавались у него в ушах; перед внутренним взором Рауля корчились в пыли обезображенные тела и проплывали злорадные лица тех, кто наблюдал за казнью.

Спустя долгое время жуткие крики прекратились. У входа в шатер раздались голоса и звуки шагов.

Вот полог шатра приоткрылся, и внутрь шмыгнул Гале. Присев на корточки рядом с Раулем, он прошептал:

– Братец, а братец! – и тронул юношу за рукав.

Рауль поднял голову.

– Шут, ты все видел?

– Да, это была страшная месть, – ответил тот. – Но неужели ты готов разбить себе сердце из-за стада анжуйских свиней?

– Ты думаешь, мне есть до них дело? – с горечью спросил Рауль. – Если я и скорблю о чем-то, так это о том, что Вильгельм опозорил свое имя. – Уронив руку на пояс, он вытащил из ножен свой клинок, проведя пальцем по выгравированным на нем рунам. – Le bon temps viendra! Ох, сердце Христово!

– И что это означает? – с беспокойством поинтересовался Гале.

Рауль взглянул на него.

– Скажи мне, шут, когда забудется то, что случилось сегодня? Мне почему-то представляется, что многие годы спустя люди, говоря о нашем герцоге Вильгельме, будут вспоминать о его отмщении и называть Вильгельма Тираном. Говорю тебе, отныне щит герцога замаран так, что никакая справедливость или воинская доблесть не очистят его добела.

– Он неудержим в своем гневе, братец, но ты же сам видел, как он умеет прощать, – по-прежнему явно ничего не понимая, возразил Гале.

– Я видел, как дьявол сорвался с цепи, – с коротким смешком сказал Рауль.

– Да, в нем сидит дьявол, как и во всех мужчинах его рода, но шесть дней из семи он держит его на коротком поводке.

Рауль, встав, сунул меч в ножны.

– Однако в памяти людской останется именно седьмой день, – сказал юноша и вышел из шатра, оставив шута озадаченно почесывать затылок.

На протяжении следующих нескольких часов Рауль старательно держался подальше от герцога. Ужаснувшись увиденным, гарнизон замка предложил обсудить условия капитуляции. Им были гарантированы жизнь и свобода. В Алансоне было пролито уже достаточно крови, и замок сдался без малейшего сопротивления. Не произошло ни грабежей, ни насилия. Герцог обуздал свою неукротимую натуру, вновь явив миру справедливость.

На закате к Раулю прибыл гонец от Вильгельма с требованием немедленно явиться к нему. Юноша медленно направился к большому шатру. Войдя, он застал герцога в одиночестве, сидящего у стола. С потолка шатра свисала лампа, отбрасывая небольшой круг света. Вильгельм указал на то место, где по-прежнему лежал его меч.

– Подними его, – приказал он, строго глядя на Рауля из-под нахмуренных бровей.

Рауль без слов протянул Вильгельму клинок. Герцог, положив оружие на колени, сказал:

– Завтра я возвращаюсь в Домфрон. – После паузы он добавил: – Ты знаешь молодого Роджера де Биго – с деревянным лицом?

Рауль, растерянно моргнув, ответил:

– Если вы имеете в виду вассала графа Мортена, то знаю, милорд.

– По глупости он проболтался о заговоре. Граф по прозвищу Забияка злоумышляет против меня, а мой добрый дядюшка Арк, – герцог неприятно улыбнулся, – уехал от осажденного Домфрона вскоре после меня.

– Смерть Христова! – вскричал изумленный Рауль. – Арк? И что же вы намерены делать, сеньор?

– Мои люди в Арке будут держать его под присмотром. Я отправляю в Мортен отряд с приказом доставить ко мне Забияку. Я намерен подвергнуть его изгнанию, потому что до тех пор, пока я жив, миру в Нормандии не будут угрожать мятежи, подобные тем, что мы подавили в Валь-э-Дюне. – Он вновь помолчал и без улыбки взглянул на Рауля. – Должен ли я отправить тебя в Мортен или ты поедешь со мной к Домфрону? – спросил герцог.

Рауль, не дрогнув, выдержал взгляд Вильгельма.

– Почему вы спрашиваете меня об этом, милорд?

– Если я слишком жестокий и неукротимый повелитель для тебя, ты можешь оставить меня! – ответил герцог. – Но подумай хорошенько: никакие твои мольбы не заставят меня изменить своей природе.

– Я принадлежу вам душой и телом, – сказал Рауль. – Сейчас и всегда, как поклялся в ту ночь, когда мы с вами спасались бегством из Валони. Я поеду с вами в Домфрон.

Больше они не сказали друг другу ни слова. На следующий же день оба верхом поскакали в Домфрон, оставив в Алансоне гарнизон. Известия о случившемся опередили их. Устрашенные и отчаявшиеся ждать появления Мартеля, воины Домфрона капитулировали, сохранив жизнь и свободу, и считали, что им крупно повезло. Хотя замок располагался в графстве Мен, гарнизон его составляли нормандцы. Оттуда герцог маршем двинулся к Амбриеру, построил там цитадель и вновь вернулся в Нормандию. Таким образом, он отодвинул свою границу на территорию Мена, и это было все, чего своей опрометчивостью добился Анжу.

Во Франции известие об этом достигло слуха короля Генриха, и он изменился в лице. В задумчивости принялся теребить бороду, а те, кто стоял рядом, заметили, что король машинально вырвал из нее несколько волосинок, не обратив на это внимания.

Часть вторая (1051–1053 гг.) Неумелое ухаживание

…Тот, кто осмелится пожаловать ко мне и покорить меня во дворце моего отца, должен обладать несравненным мужеством и отвагой.

Матильда Фландрская