Завоеватели

— Мы, кажется, договорились с тобой, Синяка. Я предлагал их тебе. Но раз ты отказался… — Он передернул плечами.

Синяка заложил руки за пояс. Внезапно он прикусил губы и изо всех сил прижался спиной к дереву — ему опять стало дурно.

Торфинн с любопытством следил за ним.

Ларс Разенна решил принять участие в беседе и тем самым поддержать свой расшатываемый авторитет.

— Что мы будем делать с этим негодяем? — спросил он, указывая на Косматого Бьярни жестом, достойным этрусского царя.

И сразу все, как будто он дал команду, заговорили, перебивая друг друга:

— Сердце вырезать, сердце! — горячо сказал Тагет, ерзая на подушке. — Еще у живого… Как поступали все древние этруски! Я имею в виду, конечно,

— тут он бросил уничтожающий взгляд на Фуфлунса, с которым недавно повздорил, — уважающих себя этрусков.

Фуфлунс немедленно налился багровой краской и стал возмущаться, брызгая слюной:

— А что? А я что? Я всегда мог… и легкие вырвать, и нож погрузить, одновременно с тем удушая…

Ларс пошевелил затекшей ногой и хотел было заговорить, но Сефлунс перебил его, с жаром припоминая нечто совершенно невразумительное:

— А помнишь этого… как его… того… ну, который… А, Фуфлунс?

Но Фуфлунс, вместо того, чтобы, по своему обыкновению, грубо оборвать этот поток сознания, вытянул шею, посмотрел куда-то за спину Разенны и произнес:

— Клянусь Менерфой! Анна-Стина идет!

Одним прыжком Ларс вскочил со своей подушки и обернулся. Остальные тоже поднялись. Один только Синяка не шевельнулся и даже не удосужился посмотреть в ту сторону, откуда приближалась девушка. Незачем было ему смотреть. Он и без того знал, что она идет к Разенне, потому что Торфинн отобрал у нее брата. Идет к последнему на земле человеку, который говорил ей «ты». И еще он знал, а может быть, видел в глазах Торфинна, что она несла с собой пистолет, заряженный колдовской пулей. Большего он не желал ни видеть, ни знать.

Ему не было дела ни до глуповатой улыбки, озарившей лицо Великого Магистра, ни до Тагета, шмыгающего носом и бормочущего: «Какая трогательная сцена». Он не собирался смотреть, как Ларс Разенна, утопая в снегу длинными ногами, несется к Анне-Стине, как хватает ее за плечи, роняя в сугроб лисью шубу, встряхивает — теряющую силы, как прижимает ее к груди, слишком счастливый для того, чтобы заметить ее горе.

Обменявшись с Торфинном коротким, понимающим взглядом, Синяка стал ждать. Анна-Стина отстранилась от Разенны. Она еще не полностью освободилась от власти Торфинна. Покуда старинный пистолет не разряжен, Анна-Стина не принадлежит себе целиком. И если никто не решится выстрелить, то стрелять придется ей. Так задумал Торфинн. Если никто не спасет ее от необходимости взять страшное дело на себя, Анна-Стина взвалит его на свои худенькие плечи. Так задумал Торфинн…

— Ларс Разенна, — громко сказал Торфинн, — Анна-Стина Вальхейм, подойдите ко мне.

Оба вздрогнули. Чародей смотрел на них с легкой усмешкой.

— То, что надо, — сказал он, забавляясь. — Два болвана юных лет. И оба вы предполагаете, что от каждого бесчестного поступка мир переворачивается. Забавные вы ребята. — И расхохотался от души.

— Перестань, Торфинн, — сказал Синяка. — Не надо издеваться.

Торфинн тут же стал серьезным.

— Как хочешь. Распоряжайся, Синяка. Ведь это ты потребовал, чтобы я принес сюда Косматого Бьярни.

Разенна встал рядом.

— Что скажешь, Синяка?

Синяка шевельнул губами. Потом ответил:

— Поставьте его на ноги.

Дюжие этрусские боги вздернули Бьярни на ноги и с двух сторон придержали его за локти. Спутанные волосы упали капитану на лицо. Он тряхнул головой, и на Разенну уставился его горбатый нос.

— Мерзавцы… — хрипло сказал он.

Все смотрели на Бьярни и молча слушали, как он ругается.

— Сопляки! — дергая связанными руками, орал Бьярни. — Да любой матрос с «Медведя» уже заткнул бы пасть пленнику, вздумай он поносить его так, как поношу вас я! Я плюю в ваши трусливые морды! Что вы можете со мной сделать? Убить? Вот уж чего я не боюсь!

Он засмеялся. Скаля зубы, он повторил:

— Больше, чем убить, вы не сможете.

— Ты глубоко заблуждаешься, пират, — мягко сказал Торфинн.

Бьярни замолчал на полуслове, раздувая ноздри.

Торфинн протянул руку к Анне-Стине.

— Подай мне пистолет. — Когда она повиновалась, чародей показал оружие Косматому Бьярни. — Видишь, Бьярни? Я велел зарядить его колдовской пулей. Не знаю уж, какое заклятие вложила сюда старуха Имд, но ничего хорошего тебя не ждет, могу обещать. У ведьмы богатая фантазия.

Ларс Разенна заметил, что на лбу капитана выступил пот.

— Сам я не могу тебя пристрелить, — продолжал Торфинн. — К сожалению. Это должен сделать кто-нибудь из тех, кто потребовал твоей жизни. — Чародей обвел рукой всех, стоявших на сопке, включая в этот жест и Анну-Стину. — Кто-нибудь из вас. Решайте.

Косматый Бьярни забился в железных руках богов.

— Проклятье! — кричал он. — Я не верю в ваши колдовские трюки! Боги морского берега, неужели вы не можете просто меня зарезать?

— Синяка, — растерянно проговорил Ларс Разенна, — зачем ты все это затеял?

Услышав это имя, Бьярни дико посмотрел в сторону Синяки. Юноша растирал в смуглых пальцах кусочек смолы, вдыхая ее терпкий аромат и стискивая зубы.

— Ему плохо, — сказала Анна-Стина, — разве вы не видите? Оставьте его в покое.

Тагет немедленно разразился громкими возмущенными криками:

— Кто допустил женщину на военный совет? Что это за нарушение субординации? Кухня, капище и эти… третье «к»… как их… дети — вот и все, что требуется женщине.

Ларс тихо обнял Анну-Стину за плечи и шепнул ей на ухо несколько слов. Она кивнула и ушла в дом.

— Напрасно ты отослал ее, Ларс, — заметил Торфинн, но Ларс ему не ответил. Он протянул руку к пистолету, и широкий металлический браслет с узором в виде спирали блеснул на его запястье.

— Ты не промахнись, слышь, Ларс, — встрял Сефлунс, который держал Бьярни за левый локоть.

Из-за правого локтя пирата тут же откликнулся Фуфлунс:

— Опять трусишь? — с презрением сказал он. — Чего ты на этот раз испугался? Тоже мне, бог.

— Мало ли что, — рассудительно сказал Сефлунс. — Пуля-то колдовская.

Похоже было, что после этого заявления Фуфлунс глубоко задумался.

Разенна вдруг понял, что ему предстоит стрелять в связанного человека. Он замешкался и нерешительно посмотрел по сторонам. Торфинн открыто усмехался ему в лицо. Тагет отвел глаза.

Разенна поднял пистолет, потом опустил его. Снова поднял и снова опустил. Косматый Бьярни стоял неподвижно, приоткрыв рот. Ветер трепал его черные волосы. Скулы у капитана заострились, как у трупа. Потом он сильно вздрогнул и хрипло заорал: