Завышенные ожидания

Одним из этих некоторых готовых сжечь за малейшее несогласие является сожитель нашей хозяйки Миронов. Изредка я сталкивался с этим представителем нашего руководства. Высокий, немного болтливый болван лет сорока, так бы в двух словах я охарактеризовал его. Часто болтовня Миронова сводится к наиболее радикальным мыслям, услышанным им в какой-то информационной пропаганде. Так он с пеной у рта будет доказывать, что наша Россия самая справедливая, самая гуманная, православная страна с настоящими ценностями, где нет места таким явлениям, как гомосексуализм и всякого рода сатанизм. Наши спортсмены — самые сильные, поэтому им не надо ничего никому доказывать, даже олимпийские игры им ни к чему. Я пытался ему возражать, что его точка зрения — лишь одна из возможных, что наши люди, не имеющие ни работы, ни жилья, ни доступа хоть к какому-то правосудию, могут иметь другую, отличную от его точку зрения, что нельзя лишать наших спортсменов мечты об участи в олимпиаде. Мои возражения вызывали у него легкое раздражение и непонимание, и чтобы нечаянно его не ударить, я предпочел больше не вступать с ним в дискуссии.

Судя по всему, Миронов и наша хозяйка — ровесники, но Миронов выглядит симпатягой и подтянутым красавцем, а наша хозяйка, увы, нет, далеко не красавица. Эта потрепанная жизнью женщина привыкла все держать под контролем. Ее чувство гармонии заставляет ее трахать мозги не только своим сотрудникам, но даже нашим клиентам. Так как никто в нашей стране давно уже ничего не делает, то руководит страной прослойка мозгоебов. Отсутствие дела они компенсируют постоянными придирками и бессмысленными поправками, что, в принципе, создает иллюзию того, что они по-настоящему деловые люди, переживающие и верящие в то, что они делают. На самом же деле они просто получают удовлетворение от чужих страданий.

Приходя после работы в свой питерский дом, я иду гулять по Невскому проспекту. Волшебство этой улицы, иллюминации создают хорошее предновогоднее настроение. В последние годы я уже лишился этого чувства детства, когда ты ждешь Новый год. Я уже ничего не жду, но пытаюсь найти что-то хорошее в каждом прожитом дне. Каждый день я себе придумываю новое развлечение.

В один день я встречался со своей питерской теткой. Она принесла мне в подарок печенье знаменитой кондитерской Санкт-Петербурга «Север». Это по-настоящему вкусное печенье, созданное то ли по французским, то ли по советским рецептам, оно являет собой образец настоящего кулинарного искусства. Затем моя тетка водит меня по историческим магазинам Питера, где-то продают фарфор и гжель, где-то еще какие-то товары для туристов. Признаться, я не любитель ходить по магазинам, но видя, какое наслаждение доставляют ей эти походы и рассказы об уникальности данных магазинов, я не могу ей отказать. Почему бы не подарить человеку радость, особенно если это тебе ничего не стоит. В конце нашей прогулки, в районе пересечения Невского проспекта и Думской улицы, тетка привела в знаменитую с советских времен пышечную. Здесь мы с удовольствием попробовали несколько пышек с горячим чаем. Питерские пышки в Москве называются пончиками, но в отличие от пончиков здесь пышки сохранили еще старый, советский вкус. Впрочем, поджаренные на перегоревшем масле, пышки вызывают некое плохое послевкусие. В конце нашей встречи мы с теткой тепло прощаемся. Хотя все это выглядит несколько наигранно. Тетка пребывает в своих грустных мыслях, ее с насиженного места выгнал арендодатель, где она продавала всякую всячину, и теперь, по сути, она лишилась постоянного заработка. Я же сам по себе — социопат, мне редко бывает комфортно с людьми, или вернее сказать, мне комфортно бывает с редкими людьми.

В другой день я решил попробовать в Питере продажной любви. По сути, Невский проспект ничуть не уступает в проституции знаменитой тайской улице Walking street, а цены здесь, к удивлению многих, в том числе и для меня, ниже, чем в Таиланде. Часто людям, проходящим по Невскому, навязчиво предлагают рекламу работающих неподалеку девочек. Я же предпочел искать бордель по телефону. Позвонив на номер, указанный на сайте, я был отправлен по адресу Саперный переулок, дом 3. Я намеренно указываю адрес этого понравившегося мне борделя, так как мне надоели репортажи по ТВ, где доблестные полицейские накрывают один из очередных борделей. Позвонив в домофон, я оказываюсь во дворе-колодце. «Какая красотища, и как романтично», — подумал я, ощущая себя героем романа Достоевского. Во дворе был подъезд, который привел меня в эту обитель разврата. Администратор борделя посадила меня в узкий коридор. В проходе коридора моему взору стали одна за одной представать развратные нимфы. Вот еще вверх смотри, там в конце лестницы, ведущей наверх, также сменяя друг друга, появлялись девчонки.

— Ну что, понравился кто-нибудь? — спросила меня администратор.

— Да, я бы хотел с той худенькой негритяночкой, — ответил я.

— Эжени, иди к клиенту, — позвала проститутку администратор.

Эжени была симпатичной темнокожей девицей с хорошей фигурой, в комнате, куда она меня привела, кроме нее сидели еще три негритяночки. Учитывая, что эта красивая негритяночка мне досталась всего за полторы тысячи рублей, то столицей секс-туризма должен был бы быть Питер, а не Паттайа. Она попросила купить меня себе пива за двести рублей и сходить в душ. Наше общение строилось на ломаном английском, и все же ее инглиш был лучше. На мой вопрос, откуда она, Эжени ответила, что из Москвы. Я рассмеялся ее ответу и сказал, что это я из Москвы.

После душа Эжени принялась ласкать мой член. Расположились мы в ее комнате за шторкой, отделившей пространство от ее подруг. Я чувствовал себя как-то необычно, посетителем какого-то андеграундного культурного заведения. Эжени ласкала меня весьма профессионально, язычком и ручкой, но только все равно ни фига не получалось. Я никогда не испытывал радости от посещения проституток, но в последние полтора года у меня вообще не было женщины, да и я порой нуждаюсь в получении хотя бы каких-то эмоций, связанных с противоположным полом. Я закрыл глаза, под круговые движения языка по моей головке я представлял свою давнюю подругу Юлю в окружении трех негров. Негры имели Юлю с трех сторон, а она блаженно улыбалась и трясла своими большими сиськами в такт их толчкам.

Но эта фантазия не сработала, тогда я открыл глаза и стал гладить Эжени по спине, по красивой заднице, иногда переводя руку на ее небольшую упругую грудь.

— Что мне сделать? — спросила она меня.

— Я не знаю, у меня уже больше года не было женщины, — попытался я оправдаться перед проституткой. Впрочем, переживать из-за того, что у тебя не сложился секс с проституткой — занятие глупое, даже для меня.

— Просто полежи немного со мной, — попросил я Эжени.

Эжени легла рядом, я обнял ее, закрыл глаза и пытался представить море, шум волн и пляж. Потом полежал еще рядом минут пять, поблагодарил ее и пошел назад в свой дворик-колодец.

Следующий вечером после работы я катался на двухэтажном экскурсионном автобусе, слушая по аудиогиду рассказы о городе. Автобус укачивал меня, а кромешная темнота способствовала тому, чтобы я задремал. Рассказы аудиогида я слушал, наполовину пребывая во сне. Этот способ познания города мне очень понравился в Париже, это было очень удобно. Ты имеешь права по своему билету кататься на автобусе целый день или даже два. Автобус имеет более двадцати остановок, при желании ты можешь сойти, прогуляться в понравившемся тебе месте и через некоторое время обратно сесть в следующий, точно такой же автобус. Поездка в целом мне понравилась, но в Питере экскурсионный автобус ходит реже, чем в Париже, и в районе Невского вечером часто пробки, поэтому поездка может и надоесть.

Зато следующим вечером все было прекрасно, я пошел в исторические «Ямские бани». Возможно, сюда хаживал еще Федор Михайлович Достоевский, ведь неподалеку отсюда находится его квартира-музей. Баня всегда меня расслабляет и настраивает на позитивный лад, а обливание холодной водой еще и способствует тренировке сосудов и хорошему самочувствию. После бани я пошел в бар, находящийся на первом этаже бани. Надпись над окном бара гласила, что заканчивается сезон знаменитой рыбы ряпушки. Я заказал себе порцию ряпушки и пару кружек пива. Ряпушка на вкус так себе рыба, но все-таки вкус свежести придавал ей определенный колорит. Пиво пробудило во мне аппетит и какой-то нехороший пьяный кураж. Сразу стало как-то вдруг хорошо. Пожалуй, что Питер — это рай для алкоголиков, пить здесь действительно как-то очень приятно.

После бара я пошел поесть в свою излюбленную столовую № 1, здесь можно вкусно перекусить и еда на вкус напоминает домашнюю кухню. Особенно я любил поесть в этой столовой с утра, выбор каш и всякой утренней всячины по очень демократическим ценам вдохновляли на преодоление долгого рабочего дня. Днем и вечером количество блюд в столовой увеличивалось. В столовой я заказал стакан водки, мяса, салатик и сок. Этого мне вполне хватило, чтобы наесться, и в прекрасном расположении духа, по свежему морозу я отправился в свой питерский дом. В моих фантазиях я уже обладал этим двором-колодцем, водил туда на экскурсии барышень и рассказывал им всяческие свои литературные истории. Одна беда, что моя теперешняя хозяйка не позволяла мне сосредоточиться на написании литературных произведений, но хотя бы моя работа позволяла путешествовать. Дело в том, что для себя я заметил, что описание событий из своей жизни, позволяет мне их не только пережить, но даже и порой и забыть. А многое в нашей жизни нужно просто забывать.

На следующий день я уезжал в Москву, но перед поездом у меня была заказана экскурсия по крышам Санкт-Петербурга. С юности ко мне в душу запала картинка, как представители питерского рок-клуба сидят где-то на крыше Ленинграда, и мне они казались такими свободными, бесстрашными и мудрыми. С тех пор я всегда хотел в подражание им повторить эту прогулку — взглянуть на Санкт-Петербург свысока. В принципе, мне это удалось, я видел Санкт-Петербург с высоты крыши Исаакиевского собора, но почему-то ощущение не было полным, наверное, перила мешают ощущению свободы.