ЗАЯЧЬИ УШИ
Шрифт:
А Семен Евдокимович процветает и говорит с гордостью:
Быть свидетелем — не хобби, не пустое увлечение, а мое призвание! Ходил в свидетелях и буду ходить!
ЕГО ХОРОШО ЗНАЮТ
Попробуй, подступись к нашему новому снабженцу Павлу Макаровичу Осьминину! Поначалу думали, святой и беззащитный человек. А оказалось, совсем наоборот…
В конце первой же недели он отличился: с двухчасовым опозданием пришел на работу. Завхоза вызвал начальник отдела:
— Что случилось? Из-за вас сорвали отправку бригады ремонтников.
— Транспорт
— Почему вы так себя ведете?! Плохо начинаете!
— Торопитесь с выводами! — последовал ответ. — Меня знает начальник управления. — И, не попрощавшись, жертва троллейбусно-автобусных неурядиц вышла из кабинета.
Спустя месяц Павел Макарович перепутал накладные и взбудоражил жильцов большого общежития: вместо новых кроватей завез пуфики.
— Объяснения не нужны, — коротко сказал ему заместитель управляющего. — Придется объявить вам выговор.
— Зря пугаете! Меня хорошо знает руководитель главка. Вместе долго работали.
После паузы последовал вполне деликатный совет:
— Прошу все же в следующий раз быть внимательнее…
А через полгода Осьминин пришел на работу в стельку пьяный. На этот раз сам управляющий трестом немедля вызвал снабженца.
— Все ясно! Пишите заявление об уходе!
— Зачем оргвыводы? Между прочим, меня отлично знает наш первый замминистра…
Павел Макарович отделался выговором. Но по тресту пошла устойчивая молва: к снабженцу не подступишься — всюду у него есть рука.
Вот только непосредственный руководитель Осьминина — начальник отдела — решил проучить, как он выражался, «щитоносца»: послал письма — в управление, главк и министерство. Сообщил о том, что товарищ Осьминин П. М. очень плохо работает, безобразничает и непрестанно ссылается на высокие авторитеты, личные связи и т. д.
Вскоре пришли ответы от трех адресатов: все они действительно знают Осьминина. Один учился с ним когда-то в десятилетке и поведал, что «Павел, ныне Макарович, за леность и недисциплинированность исключен был из девятого класса». Второй работал с Осьмининым в одном районе и в самые сжатые сроки выпроводил его из горкомхоза за бездеятельность и бюрократизм. Третий тоже, оказалось, великолепно знаком с Павлом Макаровичем: в свое время разбирал его двадцать пятую «серебряную» жалобу о незаконном увольнении с «руководящего административно-снабженческо-распорядительно-хозяйственного поста». И оставил приказ в силе.
Когда снабженцу показали эти «входящие», он поскреб подбородок и преспокойно разъяснил:
А разве я обманул или что приврал? Все же они подтвердили, что знают меня…
НЕ ТОТ АССОРТИМЕНТ
Дела у диспетчера Моргулькина до того стали шатки, что потребовалось срочно сочинить повод для приглашения на семейный вечер непосредственных руководителей управления. Сообща с женой придумал: двадцать пять лет производственно-трудовой практической деятельности и такой же стаж (правда, на годик опередили его — велика ли важность!) семейной жизни. Так сказать, два серебряных юбилея…
Загодя составил списочек будущих гостей и показал жене:
— Вроде ассортимент, выражаясь научным языком, рентабельный. С миру по нитке — и я на месте останусь…
Первым Моргулькин позвонил «хозяину» — начальнику
межрайонного объединения. Тот помолчал, потом что-то переспросил, но не отказался.Два зама его тоже пообещали, если будет время, заглянуть, тем более что Моргулькин намекнул о согласии шефа.
Главный технолог и начальник отдела кадров, будто сговорившись, ответили:
— Конечно, юбилеи надо отмечать, и мы заранее поздравляем. Но все же, хоть и не совсем сейчас к месту, выражаем пожелание: «Поворачивайся быстрее, не суетись от безделья и думай почаще».
Слова, правда, не особенно приятные. Но оба все же согласились прийти, когда диспетчер в одно дыхание перечислил всех вышестоящих, получивших приглашение отметить за семейным столом круглые даты…
Вот только непосредственный руководитель— начальник отдела — напрямик рубанул:
— Не пойду я к тебе в гости, Моргулькин! Не обижайся. Лодырь ты многоопытный и пустослов!
Но и его уломал юбиляр: показал список будущих гостей, а против каждой фамилии — жирная галочка.
— Все до единого прибудут! — взволнованно убеждал Моргулькин. — А вы вроде самостийником останетесь и вроде всему руководству некрасиво бросите в лицо: «Плевал я на ваше решение и вашу точку зрения. Никого и ничего не признаю».
— То-то и беда, что от нашей чуткости ты обнаглел, — вздохнул начальник отдела. — Ладно, может, и впрямь после юбилеев одумаешься. Постараюсь…
Вечером Моргулькин доложил обо всем жене, но остался один проблемный вопрос: приглашать счетовода Бочаровского или нет?
— Он нахальный подхалим. Частенько обходит меня, когда я завоевываю доверие руководящих кадров. К тому же завистник и сплетник…
— А вдруг его малость выдвинут? — резонно заметила супруга. — Да и пусть поглядит, кто у тебя на квартире за семейным столом общается. Всем разболтает. Иные побаиваться тебя станут. Да и от зависти Бочаровский вполне может нервное заболевание получить. Дай ему бог!
На том и порешили: пригласил счетовода, а затем, будто невзначай, поведал, кто будет. Тот аж присел на стул, но тут же вскочил и поправил диспетчеру отворот пальто. «Уже действует ассортимент», — мысленно ухмыльнулся Моргулькин.
…Юбилей назначили на субботу, на шесть часов. Но Бочаровский с женой пришли к пяти. Объяснил: «Нижестоящим работникам не положено опаздывать. Да и помогу вам встретить высоких гостей».
Часы пробили шесть, полседьмого, семь… Моргулькин чуть заволновался. Но супруга шепнула на ухо:
— Только мелюзга приходит досрочно. А настоящий гость не спешит…
В восемь и она забеспокоилась — стол давно накрыт, уже и закуски иные поблекли, и горячее перестояло, и пироги «осели».
Моргулькин стал звонить, но ни одного, кроме своего начальника отдела, не застал дома. Да и тот коротко объяснил:
— Извини. Не могу. Занемог.
…А в углу, у телевизора, сидела чета Бочаровских и поблескивала от радости глазами. Счетовод закурил, развалился в кресле и вслух посочувствовал:
Бывает. Так сказать, стечение обстоятельств — и нежданно не тот ассортимент получается. Выражаем сожаление…
Чего заливаете! — перебила Моргулькина. — Сожалеете! Небось, от приятного состояния до потолка подпрыгнуть готовы. Но не больно-то развлекайтесь. К вам на юбилей даже мы не придем! — И, хлопнув дверью, ринулась в спальню.