Займемся с... самбо?

Это просто издевательство! Я и так семь месяцев жил монахом с нашего первого и последнего раза.

Ее распущенные волосы ласково трепал теплый ветер, шутливо играясь с несколькими окрашенными в рыжий цвет прядками. Чувствуется Лелькино влияние. Ей очень идёт.

С каждым моим шагом, приближающим к ней, Арина внутренне боролась с эмоциями. В ее глазах мелькнула обида, показалась грусть и разочарование, сказалось долгое ожидание…потом проблеск радости от встречи и толика облегчения. Моя девочка! — защемило в груди и я ускорился ей навстречу, мечтая незамедлительно обнять.

Последний шаг и…она стала другой. Гамма противоречивых чувств сменилась решительностью, злостью, где-то ироничностью и, наверно, циничностью, возможно, затесалось и деланное безразличие. Лучше бы накричала или что-нибудь разбила, даже если б об мою голову, чем это спокойствие и хладнокровие.

— Вы сюда? — заговорила первой. Легкая полуулыбка и испепеляющий взгляд.

Словил чувство дежавю. Она задала такой же вопрос, когда я впервые пришел к тренажерке.

— Я к тебе, — прямо смотрел в ее глаза, пытаясь отметить малейшие изменения.

— Как фамильярно, — криво усмехнулась. — Мы знакомы? — «прожигала во мне дыру».

Хочется начать все сначала. С чистого листа, без преследующих на каждом шагу проблем, лжи и недосказанности, без стыда за свое прошлое, хотя его и не перепишешь.

— Отчасти. Кан Феликс, или Феликс Островский, — протянул ей цветы, на которые она даже не взглянула. — Двойное гражданство, — пояснил, наблюдая за ее взлетающей бровью. — Мне почти 31 год. Есть младшая сестренка и родители с чудинкой. Имею высшее образование и хорошооплачиваемую работу.

— Каков молодец! — процедила. — Здесь что забыл?! — наехала. — Какой теперь у тебя интерес? — перестала играть в незнакомцев.

— ТЫ… Все, что мне нужно, и все, что я так страстно желаю — это ты! — сказал искренне.

Арина с минуту гипнотизировала меня тяжелым взглядом, плотно сомкнув губы, после чего скомандовала:

— За мной! — и, круто развернувшись, направилась в зал. Цветы она так и не приняла. От вида ее злой решительности и упрямства по телу пробегает табун мурашек наперегонки с холодком, но от уверенной гордой походки и виляющих бедер напрочь сносит башню и мгновенно бросает в жар. Что же ты делаешь со мной, садистка?!

Поспешил следом, на свою казнь. Быстрее спустит пар-быстрее простит. Так и вспоминается песня Tokio Hotel, в которой девушки берутся за пушки и делают бэнь-бэнь по плохим мальчишкам. Вот черт! Нельзя такое даже представлять! Арина с оружием в руках выглядит еще опаснее и сексуальнее.

Дениса и его патрульной машины не маячило на горизонте. Отлично!

Арина прошла в свой зал, дождавшись, когда войду и я, и прикрыла двери, чтобы нам никто не мешал. Переодеваться она к моему удивлению не стала и меня не заставила, серьезно о чем-то задумавшись у боксерских груш.

— Арин, примешь букет? — сразу ощутил себя идиотом из Холостяка, спрашивающего у девушки «ты примешь мою розу?!».

— Нет, — отрезала вредина.

Разулся у входа и положил цветы на маты, не зная, как же подступиться к моей недотроге.

— Я хочу тебя обнять, — подошел вплотную со спины, не пытаясь дотронуться.

— Мордашка может пострадать! — слегка отодвинулась.

— Как получить твою любовь? — улыбнулся, поняв, что мы снова «играем».

— Должна пролиться твоя кровь, — отозвалась, ничуть меня не удивив.

— Метод убийства выбираешь? — решил помочь любимой в нелегком предприятии.

— Конечно, — кровожадно осклабилась. — Что предполагаешь? Самбо, бокс или без правил?

— А может махач мы отставим? — блеснул лучик надежды, чтобы сразу сдохнуть в зародыше.

— Вернулся, чтобы в остроумие поиграть?! Кан Феликс… — пугающе начала Арина, но закончить не успела. Дверь отшвырнуло в стену и на маты рухнул запыхавшийся Денис. Следом раздался визг, и сверху на Диня свалилась Лелька, запнувшись о его ноги.

— Все живы! — крикнул недоопер. — Мы успели к началу представления! — несказанно обрадовался крякнувший Денис, выползая из-под Лельки и помогая подняться и ей. Под наши недоуменные взгляды они добежали на четвереньках до стены и обосновались там, как на зрительской трибуне, подперев руками раскрасневшиеся щеки.

Поняв, что Денис здесь и только и ждет момента, когда меня отошьют, попытался перейти в наступление. Я не стесняюсь своих чувств, тем более, мне не стыдно в этом признаться публично. Если ему хочется-пусть слушает на здоровье.

Не успел и рта раскрыть, как послышались громкие шепотки:

— Лель, а ты какие сериалы больше любишь? Мексиканские, бразильские или индийские?

— Не знаю. А что? — также притворно тихо ответила сестра.

— Мне вот больше индийские нравятся! — мечтательно выдал Денис. — Там страсти кипят-мама не горюй! Герои по воздуху летают, приземляясь всегда на лапы, а не на морду! А в конце всегда развязка- огнище! — распалился. — «Джимми, я не твоя сестра, я — твой брат! Да, я знаю! Но и это не твоя мать-это твой покойный дедушка!». Я на таких моментах так рыдаль, так рыдаль! Всегда с килограмм фиолетовых соплей пускаю в ведро чужого поп-корна! — притворно шмыгнул носом. Клоун!

Лелька расхохоталась, зажимая себе рот и давясь хрюкающим смехом.

Отвернулся от них. Сейчас меня волнует только Арина.

— Я соскучился… — прошептал ей.

— СТО-О-ОП! — заорал Денис, примеряя на себя роль режиссера. — Я не расслышал! Лель, он сказал: «Я окучился?!».

Вот гад!

Лелька снова засмеялась, толкнув его в плечо.

— Безумно скучал по тебе, — повторил громче.

— Он скучал по еде?! Теперь поня-я-тно, чего такой тощий! Я тоже на дежурстве по еде так скучаю, что нету моченьки, как пожрать охота!

— Шли бы вы…лесом! — рявкнул, не выдержав.

— Все-все! Нем как то, что всплывает кверху брюхом! — вовсю хохмил Динь.

— Их не выгнать, — безразлично сказала Арина. — Все равно сейчас о них забудем. Можешь размяться, если хочешь — будет без правил, — похрустела шеей и встряхнула плечами, настраиваясь.

Послушно занял место напротив. Неужели она не понимает, что я не собираюсь драться?! Все, что я могу- уворачиваться и попытать счастья остаться в живых.

— О! Мое любимое! — нетерпеливо подпрыгивал Денис, сидя на коленях. — Всегда мечтал попробовать себя в роли комментатора! Лель! Можно? Ну, можно мне?! — карикатурничал, выклянчивая ее безоговорочное согласие.