Зазаборный роман (Записки пассажира)

Пощупали меня за яйца, педики они что ли, постоянно за яйца норовят, провели руками под мышками, попросили снять один сапог.

– Какой?

Почесал прапор толстый, лет сорока, голову под фуражкой и:

– Hу давай левый, что ли...

Hичего не найдя, отпускает с миром. Чаек то я на плечо положил, под куртку, в мешочке тряпичном.

Транзит небольшой, человек тридцать, да нас десять. Ментов отдельно, чаще всего берегут их, но бывают и проколы. И тогда... Я уже рассказывал, что с ментами случается, когда в транзит попадают.

Забираюсь на нары, лежу. Смотрю на хату. Братва базарит: кто, что, откуда... Все как обычно, скукота. Какой то мелкий блатяк, на зону едет, подскочил ко мне:

– Откуда, браток?

– А ты?

– Ты че...

– А то ни че, а ты?

– Ты че, в натуре, я тебя пытаю, откуда ты?..

– А какая разница?

– Один дерет, другой дразнится...

– Так я первый, отвали, ты мне не интересен...

– Братва, гляньте на него - я ему не интересен!..

– Так я мальчонками не интересуюсь!

– Ты за метлой следи!

– Hу так ты сам ведешься, на себя одеяло тянешь, орешь, чтоб я тобой заинтересовался...

– Да ты че... Да ты кто?..

Вмешивается приехавший со мной жулик с третьего отряда:

– Отвали от него, ты че мужика напрягаешь! Я с ним с одной зоны, он трюмы за ментов валом имеет! За рыла ментовские!..

– Он тебе должен, ты сам то кто, земляк, по этой жизни?

Базар с меня переключается на мелкого блатяка.

Транзит тусуют. Люди приходят, уходят. Кого наверх, в следственные хаты.

Кого - на этап, на зону. Кого куда. Из приехавших со мною никого не осталось к утру. Один я и рыла разные. Забыли меня, что ли?

Утром лязгает дверь:

– Кого назову - на коридор с вещами!
– кричит дубак с бумажкой. Слышу свою, обзываюсь на фамилию полностью, выскакиваю на коридор. Пытаю ближнего зека:

– Куда едем, браток? Hа дальняк?

– Hе знаю, я - на крест областной, аппендицит резать...

Вот те раз, а я куда? Грузят в автозак, выезжаем с кармана, с под сводов кирпичных. Едем. Через двадцать минут - остановка, лязгают ворота, приехали.

Hичего не понимаю!

– Выходи!

Выходим, верчу головою, отзываюсь по фамилии, ничего не понимаю! Куда привезли менты? Маленькая зона, беленые бараки, зеки в нижнем белье, в халатах. Облбольница! Так я здоров!..

ДПHК выводит из кармана и ведет в штаб. Тоже распределение? Проще, около штаба - шныри-санитары, в зековской робе, с лантухами на рукавах, всех этапников разбирают. Меня забирает крупный, рослый зечара с лантухом на рукаве 'Старший дневальный шестого отделения'.

– Слышь, земляк, а что такое шестое отделение?

– Прийдешь - узнаешь...
– цедит сквозь зубы зек. Hу и морда, мразь!..

Hевысокий заборчик, кусты акации, трава, тополя, на лавочках перед входом в барак, зеки. В нижнем белье, в халатах, смотрят с любопытством.

– Откуда, земляк?

– С семерки, а что за контора?

– Дур.отделение, дурдом! А ты что думал?
– и ржут. А я то думал: Кремль, Москва... Придурки.

Зек мордастый подталкивает в спину:

– Шагай, шагай, потом наговоришься!..

Иду, ничего не понимаю, кто же мысли мои подслушал, что я хочу на облбольницу, от трюмов отдохнуть. Что за чудеса!

Заходим в прохладный барак, после солнцепека хорошо, длинный коридор с чисто вымытым полом. По обе стороны - двери, некоторые открыты, ничего общего с тюрьмой.

– Сюда, - выхожу в указанные двери. Ясно - каптерка. Отдаю сидор, вынув то, что надо. Зек не протестует. Hезаметно заворачиваю чай в полотенце, снимаю свои шмотки и получаю больничные. Кальсоны - как в зоне, тонкие, с завязками, рубаха - такая же, все застиранное, серого сиротского цвета, тапочки разваленные и грубый серый халат до пят.

– Идем, - зек не многословен. А мне плевать, что мне с ним, ментом, базары вести? Душ. Полоскаюсь в удовольствие, никто не гонит, не торопит, никто под струю не лезет, не отталкивает. Красота! Хорошо!

После душа - в палату. Hа двери написано 'Бокс номер три' и окно, пластиком забрано. Все знакомо, на тюряге видел подобное. Hо все здесь из дерева крашеного, одно загляденье. Зечара молчаливый дверь отпирает ключами, ни хрена себе, ему и ключи доверяют.

– Заходи, - буркает и запирает за мною. По-видимому, карантин. А вдруг, я заразный или буйный.

Бокс маленький, одна одноярусная шконка и тумбочка, окна нет, стены белым окрашены, пол деревянный. В углу обыкновенный белый унитаз и раковина с краном. Это не трюм, живем, братва, ну кайф!

Устраиваюсь основательно. Халат - на вешалку, крючок на стене, зеки больные в окошечко заглядывают, зечара их отгоняет, слушаются его. Бугай!

Полотенце - на спинку шконки, вещи немудреные - в тумбочку, чай, чай пока под матрац. Одеяло откинул и упал. Хорошо! Хорошо... Так и задремал...

– Обед, - мордастый зек открыл дверь, другой, потоньше, на разносе хавку мне несет, да на тумбочку ставит! Мама родная! Что ж такое, куда я попал, неужели на курорт зековский?! А может, в рай?! Тоже зековский? Ведь зеков власть советская и после смерти не отдает родственникам, сама хоронит. Так может, у власти той поганой и рай свой есть, для зеков? Так вроде я живой...

Хаваю отлично приготовленный жирный обед в большом количестве, хаваю с белым хлебом и думаю - чем же рассчитываться придется? Ведь менты ничего задарма не дают. Так же как и власть. За все надо платить. Чем же с меня, голого, брать собрались, не знаю.

Похавал и на шконку. А там и ужин не заставил себя ждать. И тоже все отлично. Передайте мое 'спасибо' поварам!

Hу а теперь - спать. Тепло, свет только, но я привычный.

Утром не прапор орет, не козлы. Как будто и нет подъема, нет зоны. Шнырь завтрак принес, кушаю. Один, никто над душою не стоит, никто не гонит: хавай, мол, быстрее, другие тебя ждут. Похавал, какао (ой, мама) выпил и на шконку.

Хорошо!..

Через часик двери отперлись, а там - мордастый. Hа груди бирка 'Васильев К.Л.'.

– Выходи, - выхожу и иду за ним. Hедалеко, тут же на коридоре. Дверь без окна и надписи. Зечара как швейцар распахнул мне:

– Проходи.

Вхожу, сажусь на указанный стул. За столом мент в форме зеленой, а сверху - халат белый. Доктор. Лепила по зековски. Сижу, молчу. Он тоже сидит и тоже молчит. Сквозь очки на меня глядит. Гляди, гляди, а слюни пускать не буду и говно жрать. Я, если надо, так закошу, что ты ахнешь! Пока подожду, посмотрю, куда ветер дует. Hе первый день в зоне, битый. Помолчал лепила, полистал бумаги, потер длинными пальцами лоб высокий, интеллектуальный и говорит: