Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
До расчетной точки, оказавшейся настоящим оазисом посреди выжженной палящим солнцем степи, добрались всего за половину дня, против ожидавшихся двух-трех пешим строем. И то нужно учесть часовую незапланированную остановку у источника: Вале, укачавшейся с непривычки, потребовался привал.
На поросшем изумрудно-зеленой травой, только чуть-чуть присохшей на концах под жарким ветром, пятачке даже росло несколько деревьев, сулящих путешественникам прохладную тень, журчал прозрачный ручеек, пели птички.
– Неужели добрались? – Жорка кряхтя выбрался из седла и с помощью проворного Аксая тяжело спрыгнул на землю. – Проклятая верховая
– Не проклинайте благородное искусство, получив лишь первый урок, Георгий, – менторским тоном поучал ротмистр, спешиваясь и ласково поглаживая морду доверчиво тянущегося к нему коня. – Верховая езда – это целая наука. Будь у нас достаточно времени, не сомневаюсь: вы бы полюбили этот спорт.
– Боже упаси... – пробормотал в ответ Конькевич, как подкошенный падая в траву.
Николай, обычно не соглашавшийся с другом, сегодня был целиком и полностью с ним солидарен, хотя и старался не ударить в грязь лицом перед Чебриковым, стоически перенося боль в натруженной спине и особенно ниже.
– Мы будем переходить прямо на глазах зрителей? – поинтересовался он у Берестова, прутиками отмечавшего вход на «тот свет», выявленный бросанием камешков, часть которых благополучно упала в траву, но другая – канула на середине траектории в никуда.
– Конечно. Они прекрасно знают эти ворота.
– Не может быть! И зная это, сидят здесь, в этой степи!
– Не скажите... Степь им дом родной, товарищ капитан. Здесь их родина, а окажись они в лесу, например, чувствовали бы себя очень неуютно.
– Значит, на той стороне лес?
– Почему только лес? Там хорошо... Сами увидите, что без толку рассказывать.
– Но все же...
– Увидите! – отрезал Сергей Владимирович, проверяя свой багаж.
Когда часа полтора спустя путешественники один за другим исчезали, растворяясь в невидимых воротах, вслед им махали руками степняки, искренне желавшие новым друзьям удачи.
– Возвращайся поскорей, Берест-ака! – крикнул аксакал «миропроходцу», обернувшемуся на мгновение, прежде чем нырнуть в переход. – Всегда тебя в гости жду однако!..
* * *
Верхушки мачтовых сосен и далекие горные вершины отражались в зеркальной глади озера, лежащего во впадине между холмами. Пейзаж был из числа тех, немногочисленных ныне, при одном виде которых остро сожалеешь, что не приучен с детства к рисованию. Да и нет красок и кисти под рукой. Да и не придумали таких красок, чтобы запечатлеть все оттенки меди на покрытых чешуйчатой корой стволах сосен, все переливы нетронутой травы, листьев и хвои – от салатного до темно-зеленого, почти черного, все нюансы лазурного небосвода, лишь кое-где подернутого взбитой нежной пеной кипенно-белых облаков.
– Красота-то какая!.. – ахнула Валя, когда Берестов, не дававший никому покидать небольшую полянку, окруженную со всех сторон кустами, до тех пор пока ворота не пройдут все до единого, с видом фокусника раздвинул широким жестом занавес ветвей, открывая вид на озеро.
«Миропроходец» просто лопался от гордости, будто это он, своими руками, создал великолепную панораму, расстилающуюся теперь перед путешественниками.
– Бывал я в Чебаркуле, там тоже красотища, но чтобы вот так... – протянул Николай, не в силах отвести глаз от настоящего чуда природы.
Ротмистр и Конькевич молчали,
но их молчание было красноречивее любых восторгов...– А как называется это место? – поинтересовалась Валя, нерешительно прикасаясь пальчиком к прекрасному желто-голубому цветку, похожему и одновременно непохожему на садовый ирис, растущему прямо у ее ног. – Это что – заповедник какой-то?
– Действительно, Владимирыч, куда мы попали? – Жорка наконец вышел из транса, присев возле выступающей из травы каменной глыбы, в серый ноздреватый бок которой, слегка подернутый налетом пепельно-голубого лишайника, были вкраплены крупные прозрачные кристаллы, темно-сиреневые, вспыхивающие на солнце полированными гранями.
Берестов по привычке слегка пожал плечами:
– Да безымянное это место, Гоша. Никто не знает, как оно называется. Да и людей тут никаких нет...
– Как нет?!
Эти слова почти хором выдохнули все путешественники, пожирая проводника взглядами.
– Нет конкретно здесь, или... – поспешил уточнить Чебриков, без устали колдующий над своими приборами.
– Или, – со вздохом подтвердил старик, вытаскивая из кармана портсигар, плотно набитый аккуратными самокрутками – фабричные сигареты давным-давно закончились, несмотря на режим жесткой экономии, применение мундштука, позволяющего использовать курево практически без остатка, и строжайший учет окурков. – Я тут все облазил: до самых гор добирался на западе и на востоке – чуть ли не до нашей Курганской области... Это не заповедник. Нет тут никого и, похоже, никогда не было.
– Неужели необитаемый мир?
– Выходит, так...
Берестов прикурил от своей допотопной зажигалки, называемой им «Катюша», и сокрушенно развел руками.
– Дышите, наслаждайтесь, воздух здесь отменный – никакой химии... Цветочки рвите, камешки собирайте... – Кивок в сторону Конькевича, пытающегося осторожно выколупнуть ножом из каменной глыбы крупный фиолетовый кристалл, бросающий на его лицо вишневые отсветы. – Все тут ничье... Ни лесник не придет, ни инспектор какой. Охота тут знатная, а рыбалка... – Старик сел на любимого конька. – Рыба чуть не голый крючок хватает, да такая здоровущая попадается – не всякую вытащишь! А грибы какие чуть позже пойдут, ягоды! Пойдемте к озеру, что на месте стоять. Ты рви цветы, дочка, рви, ничьи они тут, и прорва их великая... Некоторых у нас и в помине нет.
Оживленно переговариваясь, путешественники спускались к озеру, манящему своей искрящейся гладью. Каждый нашел себе занятие по душе: Валя плела венки из дивных цветов, словно просящихся в руки, ротмистр с Александровым по очереди озирали окрестности в бинокль, а Жорка не уставал любоваться на самоцветы, только что добытые им, то изучая на вытянутой руке, то разглядывая на просвет. Шаляпин по привычке уже куда-то сгинул, вероятно, на горе местным пернатым и хвостатым обитателям, в надежде взять реванш за прыткого тушканчика, оставившего его в степи с носом.
– А что это за камень, Сергей Владимирыч? – Жорка подкатился к старику с новым, только что подобранным им прямо на тропе бледно-зеленым кристаллом, напоминающим граненый стеклянный карандашик в палец длиной.
– Да, наверное, изумруд... – равнодушно бросил взгляд на зеленую сосульку Берестов, горячо объясняющий слушающему его вполуха Александрову, каким именно способом следует вываживать на мелководье крупную щуку, чтобы она своими острейшими зубами не перекусила леску.