Зазеркальная империя. Гексалогия

– Серега Упырь решил, как в кино, волыну под меч подставить... Вот и попробовал... Половину пальцев как бритвой снесло! Едва ремнем потом перетянули руку, а то кровью изошел бы...

– Остальные живы?

– Все как один. Правда, братве отлежаться надо денек-другой... Почти всех урыл ниндзя этот. Но серьезного ничего нет, так: ребра, почки...

– И где теперь их искать?

– Где, где – в Ковригино, вот где.

* * *

– Думаете, мы с вами далеко уплывем на этом корыте?

Жорка и Валя уже взмокли, стараясь отчерпать какими-то ржавыми консервными банками постоянно прибывавшую воду, пока ротмистр с Николаем налегали на весла.

Утро выдалось пасмурным и свежим. Пронзительный по-осеннему ветер гнал по небу низкие тучи, а по водохранилищу – длинные серые валы с пенистыми гребнями.

Рассохшуюся деревянную лодку приобрели на рассвете у какого-то местного рыбака за добрую треть вырученных от продажи чебриковского золота средств. Очень пригодились доллары, при виде которых у куркуля, поначалу наотрез отказывавшегося отдавать плавсредство странным вооруженным людям, заблестели глаза.

Теперь вот, отчаянно пытаясь удержать на плаву корыто, пропускавшее воду, словно сито, путешественники, напоминавшие пресловутых «трех мудрецов в одном тазу», – болтались посредине Хоревского водохранилища в самоубийственной попытке добраться до спасительного перехода к моменту его открытия.

– Вы умете плавать, господа? – откровенно потешался сидящий на носовой банке Кавардовский, которому вся эта канитель, казалось, доставляла истинное удовольствие. – Кормить местных рыб в столь ранний час, пожалуй, не входит в наши общие планы.

Николай только недюжинным усилием воли подавил в себе желание вынуть весло из уключины и слегка стукнуть эту ростральную фигуру по скалившей зубы роже. Ну и что с того, что в болоте спас жизнь? Что с того, раз-два... Что с того...

Слава богу, что сдержался: Князь первым заметил погоню и не преминул сообщить беглецам, что тонуть, возможно, не придется – их после вчерашнего сражения просто порежут на куски.

– Помолчали бы... – пропыхтел красный как рак Чебриков, натужно ворочая тяжеленным веслом. – Вас-то тоже не пощадят.

– Как бы не так, господин легавый! Как бы не так! – злорадно возразил на это графу Кавардовский. – Русский мужик всегда отличался сердоболием и сочувствием к невинно заточенным. Тем более мой же коллега по ночному ремеслу. Так что, мсье...

– Первым, кого прирежут, будете вы, князь, и я вам это обещаю, – заверил его Николай. – Возьму уж грех на душу. Я же не дворянин – мне политесы как-то...

– Не трудитесь, Николай Ильич, – посоветовал Чебриков. – Эту... рептилию словом не проймешь, а если что, я сам его придушу. Из классовой солидарности, так сказать...

Моторная лодка, переполненная жаждущими реванша головорезами Базуки, тем временем все больше и больше сокращала расстояние, имея подавляющее преимущество в скорости перед дырявой развалюхой.

– Почему они не стреляют? – Валя, как всегда легко, впала в панику, бросив уже практически бесполезную банку.

– Живьем хотят взять, разве непонятно? – буркнул Николай.

Жорка тоже отшвырнул банку и схватился за двустволку.

– Я им так просто не дамся... Ротмистр вздохнул и, бросив весло, принялся расстегивать куртку.

– Стрелять не стоит: у них автоматическое оружие и одним залпом они изрешетят всю лодку, да и нас заодно. Вместе с вами, Кавардовский! – Язвительный поклон в сторону несколько поубавившего свою резвость Князя. – Поэтому нужно использовать последний шанс.

До вражеской посудины оставалось уже не более пятидесяти метров, и отлично можно было различить человека в белом с биноклем в руках на ее носу, а также десяток бритоголовых парней, вооруженных автоматами и помповыми ружьями, позади.

– Петр Андеревич, вы же не станете... – всполошилась Валя, сжимая мокрыми и перемазанными ржавчиной ладонями щеки.

– Стану, мадемуазель, стану... Берите весло, Георгий, и постарайтесь все-таки добраться до цели. Обо мне не думайте...

– Петр!..

Вместо ответа ротмистр, скинув с ног ботинки, почти без всплеска исчез в мутных волнах.

* * *

Стоящий на носу с биноклем в руках Клещ в развевающемся по ветру белом дождевике, испятнанном брызгами, летящими из-под носа моторки, строго-настрого запретил открывать огонь по приближающейся лодке.

– Живьем всех взять, живьем. С мужиками поболтаем, девку – на хор!

Последнее замечание вызвало одобрительный гул у братвы, мечтавшей поскорее дорваться до беглецов, особенно до проклятого ниндзя.

– Глянь, Леха! – Базука опустил свой бинокль. – Кажись, кого-то за борт сбросили. Или что-то.

– Наверное, того, связанного. Видать, наш человек был... – Клещ напряженно всматривался в окуляры.

– Жалко... Может, выплывет?

– Связанный?

Вадик снова перекрестился.

– А кота этого, заразу, собственноручно утоплю! – мечтательно произнес он. – Вон он: видишь башка ушастая из-за борта торчит! В мешок подлеца да в воду!

– Ты явно неравнодушен к котам, Вадя! Это что-то патологическое... – Клещ повернулся к другу, опуская бинокль. – Всем приготовиться к абордажу...

– Чего-чего?..

– Захватим это корыто, говорю!

В этот момент лодку, идущую на полном ходу, слегка качнуло, словно она налетела на мель, и над бортом в вихре брызг сразу на метр выросло что-то непонятное, черное, блестящее, словно бы облитое мокрой кожей.

– Атас! – завизжал Базука, занося руку для крестного знамения.

Ударила жиденькая автоматная очередь – у кого-то из братвы не выдержали нервы. В этот момент лодка резко накренилась и перевернулась.

Последнее, что успел увидеть в своей жизни оглушенный, полузахлебнувшийся и полуослепший Клещ, был бешено вращающийся винт моторки. В следующий миг мир окунулся в багровую бездну.

«Анюта... – успело пронестись в уже наполовину умершем мозгу Алексея. – Анечка моя...»