Зазеркальная Империя. Трилогия

— Но…

— Проваливайте, бродяги!

— Но доложить-то госпоже ты хоть можешь, курица? — вышел из себя штаб-ротмистр. — Скажи, что штаб-ротмистр князь Бекбулатов просит его принять немедля по очень важному делу. Поняла?

— Поняла, — ответила после некоторого молчания горничная тоном ниже. Видимо, формула высокого титула возымела свое магическое действие на девушку-простушку. — Только нечего курицами всякими обзываться…

— Не буду, не буду, прости, — поспешил извиниться Владимир, подмигивая спутникам и демонстрируя им за спиной большой палец. — Что хочешь в виде отступного: бусики или брошку?

— А у меня есть уже, — кокетливо ответил динамик и снова отключился.

— Вот видите, что значит имя Бекбулатова в этом доме? — горделиво обернулся к Чебрикову и Берестову штаб-ротмистр. — Стоило мне только назваться…

Договорить он не успел, так как дверь распахнулась, и на пороге предстала сияющая горняшечка, как и ожидалось, молодая и симпатичная, стеснительно пряча ладони под белоснежный передник.

— Баронесса фон Штайнберг просит уважаемых гостей пройти в дом!..

* * *

— Откуда вы, князь? — Маргарита, принявшая Бекбулатова в своем кабинете, не пыталась скрыть своего удивления. — Вот уж кого не ожидала увидеть, так это вас…

— Долгая история, мадам. — Владимир раскованно развалился в том же кресле, что и Бежецкий за несколько дней до него, закинул ногу за ногу и теперь покачивал своим видавшим виды ботинком с самым что ни на есть аристократическим видом. — Я бы вам поведал ее как-нибудь в другой раз, в более располагающей обстановке… А вот вы не могли бы мне рассказать о моем беспутном друге Саше Бежецком?.. Как могло случиться, что сей безвредный граф угодил в узилище?.. Да еще так серьезно. С каких это пор жандармских ротмистров…

— Берите выше, Владимир. — Баронесса рассмеялась своим низким чарующим смехом и, вынув из коробки длинную сигарету, закурила. — Ваш друг за время вашего отсутствия стал князем и даже полковником лейб-гвардии… Да-да, вы не ослышались, — добавила она, видя, как от изумления у штаб-ротмистра отвалилась челюсть и выпала из руки незажженная сигарета. — Князь, замечу, не простой, как вы, к примеру, а великий, правда, эта приставка к Российской империи не относится, полковник ее величества лейб-гвардии Уланского полка…

— Своего родного?..

— Не перебивайте, князь. Ко всему сказанному выше остается добавить, что дражайший ваш, вернее наш, общий друг полгода уже как счастливый отец…

— Сашка? Значит, Ленка родила?..

— Владимир Довлатович…

— Молчу-молчу! — Владимир шутливо зажал себе рот обеими ладонями.

— Да, вы правы… Его супруга, великая княгиня-мать и регентша Саксен-Хильдбургхаузенская Елена в декабре прошлого года родила сына, крещенного Георгием и провозглашенного великим князем Георгом-Фридрихом-Эрнстом II…

— Постойте, баронесса… А почему…

— Это долгая история, — съязвила Маргарита, с удовольствием отплатив Бекбулатову его же монетой. — Вернемся к ней позже… А еще лучше, попросите рассказать обо всем своего друга. Я бы хотела пока поговорить о более насущном.

— Да-да, баронесса, — спохватился штаб-ротмистр. — Что происходит в городе?

Рассказ о событиях, развернувшихся в Санкт-Петербурге с четырех часов утра, излагаемый баронессой фон Штайнберг сухо и сжато, но с достаточным для слуха военного человека количеством подробностей, занял чуть более получаса.

Когда Маргарита замолчала, Бекбулатов несколько минут сидел молча, переваривая услышанное и пытаясь уместить его поудобнее в своей черепной коробке.

— Что-то я не совсем понимаю, баронесса, — осторожно начал он. — Каким образом мой друг, попавший, согласно вашим же словам, в Крепость, возглавил восстание против «рыжего»? Бежал? Или он что: уже един в двух лицах? Или, сидя на нарах…

— Не слишком зацикливайтесь на этом факте, князь, — посоветовала Маргарита. — Потом разберетесь сами… Подумайте лучше о том, что ваш друг сейчас ведет бой с превосходящими по численности силами лояльных узурпатору войск. Вернее, — поправилась она, взглянув на часы, — вел пару часов назад, когда мне удалось поговорить с ним в последний раз перед тем, как связь оборвалась… Но, судя по канонаде, доносящейся со стороны Арсенала…

— Чего же я сижу здесь? — вскочил на ноги Бекбулатов. — Скорее туда!..

— Не торопитесь, князь, — холодно остановила его баронесса. — Вряд ли вы окажете ему большую помощь с голыми руками…

— Ерунда! Оружие достану в бою, да и не один я — нас трое…

— Это вы городите ерунду! — взорвалась баронесса. — Весь смысл отчаянного выступления горстки гвардейских офицеров заключался в том, чтобы послужить запалом для восстания всей гвардии. Да-да, ожидалась поддержка остальных полков гвардии! А ее нет!.. Мы ошиблись в гвардии, в том числе и в ваших бывших однополчанах, князь! Вся долгая и кропотливая работа пропала впустую… Вы, гвардейцы, за малым исключением, льющим сейчас кровь за Империю, превратились в холеное, ленивое и нерешительное стадо! Жрущее, пьющее и…

— Не оскорбляйте гвардию, сударыня! — тихо проговорил Бекбулатов, стремительно бледнея и сжав кулаки. — Не ее вина, что вы или ваши люди не удосужились посвятить ее в цели восстания… Если бы я…

— А что вам мешает, князь? Чем размахивать своими кулаками перед лицом слабой женщины, отправляйтесь лучше к своим Гродненским гусарам, сделайте невозможное и приведите на помощь другу реальную силу вместо трех безоружных бродяг!.. Только учтите, князь, что вы сейчас мертвы, — сообщила баронесса уже в спину Владимиру. — И похоронены прошлым летом в родовом склепе князей Бекбулатовых.

— Как это?.. — растерянно обернулся князь к Маргарите.

* * *

Десятью минутами спустя окрыленный Владимир уже сбегал по лестнице в гостиную, где, сидя в креслах, попивали кофе его спутники.

— Господа! — воскликнул он, задержавшись на миг, чтобы сделать друзьям прощальный жест. — Оставайтесь здесь и охраняйте баронессу! Я возьму на время ваш автомобиль, граф? Багаж выгружу у ворот…

— Постойте же, князь! — На верхней площадке лестницы появилась баронесса фон Штайнберг, но за Владимиром уже захлопнулась входная дверь.

Ошеломленный натиском товарища, Петр Андреевич открыл было рот, чтобы что-то сказать, перевел взгляд на лестницу, и чашка выпала из его ослабевшей руки…

— Экий ты неловкий, Андреич! — крякнул Берестов, безуспешно пытаясь подхватить на лету хрупкую вещицу, тут же превратившуюся на ковре в жалкую щепотку тоненьких черепков. — Это ж, наверное, дорогущая вещь!..

— Анна?.. — пробормотал Чебриков, не слушая старика и глядя мимо него на замершую баронессу. — Не может быть!.. Анна!..