Зажечь звезду

– Тише, Нэй. А чего ты ожидала? Это люди. Причём не самые лучшие из них.

– Не лучшие? Они образованные, им по семьдесят-восемьдесят лет, все – сильные маги. Если не они элита, то кто же?

– А это уже вопрос для философских диспутов.

– И что же мне делать?

– Твой некромант дал очень верный совет. Я не раз поступал так же. Не показывай всего, что знаешь, не поддавайся давлению, лести – и улыбайся. В конце концов, что тебе важнее, признание среди ничтожеств или создание противоядия?

– Я буду улыбаться, Дэйри. И не позволю это делать им.

К защите я готовилась тщательно. Не потому, что хотела произвести впечатление на комиссию, просто долгие процедуры успокаивали. Затянуть корсет, медленно застегнуть куртку, зашнуровать сапоги. Аккуратно расчесать волосы и заплести их в тугую косу. Вместо ленты или резинки – тяжёлая заколка из живого серебра. За плечи – рюкзак. Немного выбивается из стиля, зато буду спокойна за сохранность конспектов.

И – улыбаться, улыбаться.

Я эстаминиэль. Я выше этого.

– …к сожалению, однозначных выводов…

– …оказалась ложной…

– …не представляется возможным далее…

Они шумят, кидают на меня неодобрительные взгляды. Это всё, что им остаётся – не силой же принуждать меня раскрыть секрет противоядия.

– …как мы и предполагали, полная несостоятельность…

– …пустая трата времени…

– …ввела в заблуждение уважаемых людей…

А под всем этим – тяжёлая, приторная зависть. Презрение, смешанное со страхом. Дура, неумёха, замахнулась на звание учёного… Наглая, бесстыжая нелюдь.

Улыбайся, Нэй. Улыбайся.

– …никогда не приходилось слышать столь откровенной бессмыслицы…

– …результаты подлежат изъятию…

– …доступ в библиотеку аннулировать…

Зря кипятитесь. Пару самых нужных книг я прихватила с собой. В качестве компенсации. А остальное вполне можно достать и в аллийских библиотеках.

– …со своими нелепыми претензиями.

Улыбаюсь. Смотрю холодно и чуть удивлённо. Что они говорят, наглые, шумные люди?

Это с виду.

А душу выворачивает от желания бросить всё прямо сейчас и расплакаться от несправедливости. Ну почему, почему?..

Улыбайся.

– …в приёме отказано.

– …просьба освободить жилое помещение…

– …до заката покинуть территорию…

Всё. Дверь закрывается. Рэмерт кладёт мне руку на плечо. Оборачиваюсь. Ох, не мне одной приходится тяжело… Лицо осунувшееся, в глазах – боль и неясное выражение. Пугающее.

– Ты всё сделала правильно, равейна. Молодец.

Берет меня под локоть и ведёт по коридорам. В закутке под лестницей, где никто не видит, начинаю плакать. Рэмерт неловко гладит меня по голове. Мы почти одного роста, он лишь чуть-чуть повыше. Руки у некроманта сухие, горячие, будто его лихорадит. Растянутый серый свитер пахнет сигаретами и мокрой шерстью.

Наконец, я успокаиваюсь.

– Уедешь сейчас? Или задержишься? Поживёшь в моей комнате, чёрт с ней, с репутацией…

– А чего мне ждать, Рэм? Здесь больше нечего делать.

Что-то мелькает в его глазах.

Становится жутковато.

– Жаль… А впрочем, ты права. Я провожу тебя. Хочешь?

– Хочу.

Нехорошие у меня предчувствия. Так, надо срочно брать себя в руки. Я же равейна, в конце концов, а не размазня…

Рэмерт проводил меня куда дальше, чем просто до ворот. Некоторое время мы просто шли бок о бок по заснеженной дороге и молчали. С неба сыпался белый пух и таял на щеках.

– Дальше я сама. Возвращайся в замок, замёрзнешь.

Рэм кивнул и остановился. Я обернулась. На несколько минут он замер, комкая в пальцах сигарету. А потом вдруг шагнул, прижал к себе и… поцеловал. Долгим, горьким, горячим поцелуем с привкусом дыма. Когда дыхания стало не хватать, отодвинулся, не рискуя встречаться со мной взглядом. Я же не знала, что и думать. Рэм никогда не смотрел на меня так. Иначе, чем на сестру ученика… чем на свою ученицу.

Это был не эпатаж, не влечение, не порыв тайных чувств… а что?

– Рэмерт… ты чего?

– Ну, бывай, Найта. – Он сгорбился и разом постарел лет на двадцать. – Береги себя.

Некромант резко развернулся и пошёл по дороге вверх, ссутулившись и спрятав руки в карманы. Некоторое время я смотрела ему вслед, а потом начала спускаться к порталу.

Впервые в жизни я понимала выражение «голова разрывается от мыслей». Столько недопонятого и недосказанного осталось, столько ниточек стягивалось из разных точек, что казалось, будто меня поймали в паутину. Я уходила от замка, а липкая сеть притягивала назад, делая тяжёлым шаг и пугливым – сердце.

Хэл. Убежала ведь от него, не рискнула взглянуть в глаза после провала. Он столько для меня сделал, мой заботливый брат, а я приношу ему одни разочарования. И сейчас, вместо того чтобы поговорить по душам, выплакаться, ухожу тайком, как воровка. Боюсь, Хелкар мне этого не простит.

Если повезёт, мы встретимся с ним этим летом в Дальних Пределах.

А ведь он предупреждал, говорил, что будет трудно! Что это практически невозможно для равейны – поступить в Академию. Теперь надо обращаться в человеческие институты, если я всё ещё хочу получить официальное образование. А нет – так ехать к Дэриэллу и не думать ни о чём.

И как теперь мириться?

И как рассказывать Элен о провале? Да и моя звезда… Как представлю выражение лица Айне – «а я тебе говорила!» – так сразу плохо становится.

До стыдной дрожи хотелось убежать, скрыться, спрятаться в Кентал Савал.

Теперь я вполне понимала Дэриэлла. Общество – действительно вещь крайне вредная для здоровья. А получение признания в обществе – ещё и противная. Если бы можно было просто вычеркнуть из памяти последние четыре месяца! Кошмары после изучения некромантических манускриптов, презрение магов, пресную еду и холодные ночи в комнате без окон… Белобрысого Валя, привязчивую Рэйчел… Саркастические нотки в голосе Рэмерта…

Нет, не всё было напрасно.

Я нашла ключик к противоядию. Узнала, что не все маги воротят нос от равейн. Подружилась с Рэмертом.

Мрачный, порой даже злой, небрежный в мелочах некромант – таким он казался, таким и был. И за него я сейчас тревожилась больше всего. Каждый жест, каждый его поступок, выражение лица, взгляд, слова, тот прощальный поцелуй – ох, сомневаюсь, что он видел во мне кого-то, кроме ученицы – напоминало мне о чём-то весьма неприятном. Когда-то я уже видела подобное. Вот только где… И никак не выходили из головы слова Моники: «если доживёт, конечно». Знала ли она что-то важное, или просто со зла ляпнула?