Зажги меня

– Лили – ты определенно должна помнить Джульетту, – обращается Кенджи ко второй девушке. – Мы все вместе вторгались на территорию продуктовых складов. – Он переводит взгляд на меня. – Ты ее должна помнить, да?

Я киваю. Улыбаюсь Лили. Я плохо с ней знакома, но меня потрясает ее энергия. Она в шутку отдает мне честь, широко улыбается, а ее тугие, как пружинки, каштановые локоны в это время закрывают ей пол-лица.

– Рада снова тебя видеть, – говорит она. – И спасибо, что ты не умерла. Мне тут тяжело быть единственной девушкой.

Алия на мгновение поднимает свою светлую головку, но лишь для того, чтобы еще дальше забиться в свой угол.

– Прости, – извиняется Лили, но, похоже, она не испытывает каких-то особых угрызений совести за сказанное. – Я имела в виду, что я единственная девушка, которая умеет разговаривать. Прошу тебя, скажи мне поскорее, что ты тоже умеешь это делать, – просит она меня.

– О да, она разговаривает, да еще как, – вступает в беседу Кенджи, стреляя в меня глазами. – И еще она ругается как матрос.

– Я не ругаюсь как…

– Брендан и Уинстон, – прерывает меня Кенджи, указывая на двух молодых мужчин, сидящих рядом на кушетке. Ну, эти двое уж точно не нуждаются в рекомендациях, но, как ты видишь, они сейчас выглядят несколько иначе. Заметь, как силы превращения действуют на хороших парней, когда они становятся заложниками у кучки садистов! – Он взмахивает рукой в их направлении, подкрепляя свой сарказм горькой усмешкой. – Теперь они похожи на парочку дикарей. Но, как ты сама видишь, по сравнению с ними я смотрюсь как самый настоящий король. Так что добрые вести у нас тоже иногда случаются.

Уинстон указывает на мое лицо. Наверное, он видит меня не совсем четко, потому что часто моргает и жмурится. Наконец он выдает:

– Ты мне нравишься. Как здорово, что ты не погибла.

– Я тебя в этом целиком поддерживаю, приятель. – Брендан хлопает Уинстона по плечу, но его улыбка предназначается мне. Глаза у него по-прежнему электрически-голубые, а волосы ослепительно белые. По его лицу от правого виска до подбородка пролегает уродливый шрам, причем он выглядит совсем свежим, и корка на ране только что начала образовываться. Я не хочу даже думать о том, в каких местах он еще покалечен. Наверняка Андерсон много чего натворил и с ним, и с Уинстоном. Внутри у меня становится как-то неприятно и пусто. Приходится крепко зажмуриться, чтобы стряхнуть с себя эти мерзкие ощущения.

– Как приятно снова увидеть тебя, – говорит Брендан, и я снова удивляюсь, слыша его британский акцент. – Прости, что мы выглядим слишком уж непрезентабельно.

Я ободряюще улыбаюсь им обоим.

– Я так рада, что теперь вы в порядке.

– Иан, – продолжает Кенджи, протягивая руку в направлении высокого костлявого парня, который устроился на подлокотнике диванчика. – Иан Санчес. – Я помню, что он тоже входил в состав нашей команды, когда мы воровали провизию со складов. Но, что более важно, я помню, что он как раз входил в четверку пленных, которых удалось захватить солдатам Андерсона. Это был как раз он, а еще Уинстон, Брендан и еще один парень, которого зовут Эмори.

Нам поначалу удалось вызволить из плена как раз Иана и Эмори, а не Брендана и Уинстона. Я помню, как Кенджи говорил, будто Иан и Эмори находятся в таком плачевном состоянии, что даже при активном участии наших девушек потребуется немало времени, прежде чем они окончательно придут в себя. Иан выглядит, как мне кажется, вполне здоровым, хотя я понимаю, что ему, конечно, тоже пришлось пережить немало. А вот Эмори, как я поняла, в комнате не присутствует.

Я шумно сглатываю, стараюсь как можно добродушнее улыбнуться Иану.

Но он почему-то не улыбается мне в ответ.

– Как же тебе удалось выжить? – без предисловий начинает он, требуя немедленного ответа. – Ты не выглядишь так, словно тебя там пытали или вообще издевались каким-то образом. То есть, разумеется, без обид, но я почему-то тебе не верю.

– Мы сейчас как раз к этому и подходим, – говорит Кенджи, жестом останавливая Адама, который уже открывает рот, чтобы вступиться за меня. – У нее есть прекрасное объяснение, я вам гарантирую. Лично я его уже выслушал во всех подробностях. – Он бросает на Иана строгий взгляд, но тот, похоже, его не замечает. Он продолжает вызывающе смотреть на меня, приподняв одну бровь и ожидая ответа.

Я наклоняю голову набок и в свою очередь внимательно изучаю его.

Кенджи резко щелкает пальцами прямо у меня под носом.

– Сосредоточься, принцесса. Мне все это уже начинает надоедать. – Он оглядывает комнату, оценивая ситуацию и глядя на присутствующих – а вдруг он забыл представить мне еще кого-нибудь. – Джеймс! – Наконец восклицает он, и его взгляд падает на смотрящего на него снизу вверх моего десятилетнего друга. – Ты ничего не хочешь сказать Джульетте перед тем, как мы приступим к делу?

Джеймс смотрит на меня своими удивительными голубыми глазами, на которые так и налезает его светлая, песочного цвета челка. Он неопределенно пожимает плечами.

– А я вообще никогда и не думал о том, что ты могла бы погибнуть, – просто, без затей, отвечает он.

– Неужели? – хохочет Кенджи.

Джемс утвердительно кивает.

– У меня было такое предчувствие, – поясняет он и стучит пальцем себе по голове.

Кенджи ухмыляется:

– Ну хорошо, значит, так оно и есть. А теперь давайте начинать.

– А как насчет Ка… – пытаюсь высказаться я, но тут же замолкаю, увидев, как на лице Кенджи появляются тревожные сигналы.

Я невольно перевожу взгляд на Касла и изучаю выражение его лица. Сейчас я делаю это внимательнейшим образом, совсем не так, когда увидела его впервые.

Взгляд его рассеян, лоб нахмурен, как будто его застали врасплох в середине какого-то бесконечного удручающего разговора с самим собой. Он сложил ладони, крепко сплел пальцы рук, и они неподвижно лежат у него на коленях. Его всегда идеальный «хвост», собранный на затылке, сейчас распущен, и дреды, оказавшись на свободе, теперь лезут ему в глаза и закрывают часть лица. Он давно не брился и выглядит так, как будто его насильно протащили по грязи. Создается такое впечатление, будто он сел на это кресло, как только вошел в комнату, да с той поры ни разу с него и не вставал.

И я вспоминаю, что из всей нашей группы удар, конечно же, сильнее всего пришелся именно по нему.

«Омега пойнт» представлял собой всю его жизнь, весь ее смысл. Его мечты таились в каждом кирпичике, в каждом эхо, звучавшем в нашем подземелье. И в одну ночь он потерял все. Все свои надежды и чаяния, все свое видение будущего, счастливую общину, которую он намеревался выстроить. И всю свою семью.

Все это сгинуло в никуда.

– Он очень плохо перенес последние события, – шепчет мне Адам. Я вздрагиваю от неожиданности, я и не знала, что все это время он стоял так близко от меня. – Касл уже давно вот такой, как ты его видишь.