Здесь обитают чудовища

– Логично, конечно, поэтому не думай, мой мальчик, что такая мысль не приходила нам в голову. Однако осуществить ее нельзя. Войти в город можно только в сопровождении Герольда, иного пути туда нет. Каждый город окружен невидимой энергетической стеной. А плата за вход чересчур высока. Рано или поздно Герольд появится и предложит тебе сделать выбор, и тебе придется решать, принять его предложение или отвергнуть. Но тогда ты будешь знать, как поступить.

Одно дело, когда тебе о чем-то говорят, и совсем другое – испытать все на себе. Обменявшись с Ником еще парой фраз, викарий вернулся в большую комнату; Ник же остался у окна. Почему они так настаивают, что принять предложение Герольда и измениться – это ужасно? Англичане в один голос уверяют, что делать этого не следует, но Ник никак не мог взять в толк, что же именно здесь такого страшного. С его точки зрения, летающие охотники представляли собой более страшную угрозу – может быть, потому, что он понимал их лучше.

Обдумывая ночные приключения, Ник теперь полагал, что со стороны Риты им ничто не грозило. Он не мог забыть, как по ее щекам катились слезы. В сущности, каждый раз, когда ему вспоминалась эта сцена, она становилась все более отчетливой, все новые и новые подробности всплывали перед его внутренним взором. И ему очень хотелось верить, что именно вмешательство Риты спасло их от плена.

Безопасные города – в них можно войти только в сопровождении Герольда. Только в сопровождении Герольда – звучало у него в ушах. Можно ли захватить Герольда в качестве заложника?

Однако англичане уж наверное рассмотрели вопрос со всех возможных точек зрения. Они отнюдь не глупы, а окружающие опасности обостряют ум, заставляют использовать в полную силу все природные способности.

И все же Ник снова и снова возвращался к этой мысли. Так ли велико могущество Герольда – даже если он обладает какими-то совершенно невероятными силами, – что его невозможно взять в плен, будь он вестник, или стражник, или кем он там является? Ник знал так мало – за исключением того, что города безопасны, – и страстно желал обрести знания и уверенность.

Ближе к вечеру он ненадолго забылся сном на полу под окном. А когда проснулся, рядом сидел Джеремайя – загадочный, неподвижный, аккуратно прикрыв кончиком хвоста передние лапки, не сводя немигающих зеленых глаз с его лица. В его взгляде было нечто такое, от чего Ник почувствовал себя неуютно. У него мелькнула невероятная мысль, что кот знает, о чем он думает, и забавляется с высоты своего положения, как может забавляться взрослый, слушая рассуждения ребенка о предмете, который пока еще не доступен детскому пониманию.

Ник всегда любил кошек. Старина Джордж прожил у него двенадцать лет. И одним из самых крепких кирпичей в стене между ним и Марго стало то, что год назад она усыпила Джорджа, когда Ник был в Нью-Йорке. Кот состарился, его приходилось носить к ветеринару, он доставлял беспокойство. Поэтому он погиб, а Марго своим сладким голосом объясняла, что негоже старому и больному животному продлевать жизнь, которая тяготит его самого. Но Ник знал, что Джорджа можно было спасти. Он ничего тогда не сказал, не доставил ей удовольствия, показав, как ему больно и как он взбешен этим новым поражением. Джорджа больше нет, и с этим ничего не поделаешь. Однако он мог представить его – как сейчас – во всех подробностях.

Джеремайя издал глухое ворчание, прижав уши, все так же неотрывно глядя Нику в лицо. Ник резко выдохнул, издав почти такое же шипение, как испуганная или рассерженная кошка.

Кот – понимает! Он читает его мысли! Ник был столь же в этом уверен, как если бы Джеремайя с ним заговорил. Но он заговорил сам:

– Ты понимаешь?

Неизвестно, чего он ожидал на это от Джеремайи. Может быть, что тот подаст ему какой-нибудь ответный знак? Но кот не шелохнулся, не издал ни звука, и уверенность Ника начала таять. Воображение… И все же он не мог решительно признать, что ошибся. В наши дни не отрицают телепатию или паранормальные способности некоторых людей – психометрию, предвидение и прочее. И животных, особенно котов, считают медиумами. Ник перебрал все рациональные объяснения того, что, по его мнению, произошло, – однако так и не сумел объяснить этого полностью. К тому же сам-то он отнюдь не был медиумом. Так как же Джеремайя мог читать его мысли и воспоминания и как-то на них реагировать?

Понимал это Джеремайя или нет, Ник продолжал тихонько говорить огромному коту:

– Джордж был на тебя не похож. У него были длинные лапы, и сколько бы он ни ел, а ел он будь здоров как, – Ник улыбнулся, вспомнив, как однажды Джордж умял пол-индейки, – он никогда не толстел. Скорее можно было подумать, что мы морим его голодом. А еще он отлично охотился. И любил спать на постели, но если повернуться и потревожить его, он сразу выкажет свое неудовольствие.

Джеремайя по-прежнему глядел на Ника. Потом зевнул, поднялся и пошел прочь, каждым движением выражая скуку. Ник почувствовал себя глупо. Было так очевидно, что Джеремайю его рассказ больше нисколько не интересует. Его презрение к Джорджу, которого он, несомненно, причислял к низшему типу кошачьих, явственно читалось в каждом подрагивании задранного хвоста. Не рассказывайте мне о других котах, словно бы говорил он; в мире только один Джеремайя!

Впервые после того, как попал в этот мир, Ник рассмеялся. Джеремайя великолепно мог общаться – по-своему. И даже если он и читал мысли Ника, то взгляды и логика у него оставались кошачьи. Ник может сомневаться, но в то же время следует не забывать то, что он видел, и быть внимательным.

С наступлением темноты, поев, они двинулись в путь. Хлеб Ника давно уже кончился, но оставалось немного сыра и ветчины, и англичане несли с собой маленькие твердые лепешки из спрессованных земляных орехов и сушеных ягод, а также кусочки сушеного жесткого мяса.

Потайной выход был в камине – самом большом из всех, что когда-либо Нику доводилось видеть. Четыре огромных камня в его задней стенке закрывали ход. Ник предложил свой фонарь, и Страуд с готовностью его взял.

– Обождите, я снизу вам посвечу, – распорядился уполномоченный гражданской обороны. – Ступеньки здесь ненадежные.

Он исчез, и Ник увидел начало узкой лестницы, выложенной в стенке дымохода. Они ждали, пока снизу не поднялся яркий луч. Затем в дыру протиснулась леди Диана с Джеремайей в корзине, за ней миссис Клэпп, Джин и Линда с Лангом на руках. За ними сквозь низкий проем последовал Хадлетт, и едва он начал спускаться, как Крокер подтолкнул Ника.

– Теперь ты. Мне нужно будет поставить на место камни.

И узкий же был этот ход! Особенно для не отличавшихся стройностью миссис Клэпп и Страуда. Однако он скоро кончился, и Ник оказался в горизонтальном коридоре, стены которого тоже были из камня, рядом со Страудом, который продолжал освещать лестницу для летчика.

Тот спустился не сразу. Дважды до них донеслось невнятное бормотание, свидетельствовавшее, видимо, о том, что Крокеру не удается поставить как следует на место закрывающие вход камни. Наконец он тоже присоединился к остальным, и Страуд, светя фонариком, повел их по коридору. Идти приходилось гуськом, но все же не протискиваться, рискуя содрать кожу, как по лестнице.

Светлое пятно фонарика танцевало далеко впереди, и Ник шел в почти полной темноте. Воздух был промозглый, на стенах каплями собиралась вода, и стоял скверный запах. Коридор казался бесконечным. Стены были сплошные, ни входа в какой-нибудь подвал, ни бокового ответвления. Ник задался вопросом, как те, с кем он нынче странствовал, вообще его обнаружили. Они называли его тайным лазом, и название это казалось подходящим. На его строительство было положено немало труда – свидетельство того, что строившие его чувствовали необходимость в таком скрытом выходе во внешний мир.