Здесь русский дух...

Стучали копытами кони, разбивая дорожную твердь. Из-за сухой осени земля затвердела, и пылью застило глаза. Конная процессия уже далеко уйдет, а пыль все еще продолжает висеть в воздухе.

Царь, следуя своей давней привычке, ехал впереди. Рядом с ним — сокольничий, а чуть позади — несколько сокольников с ловчими птицами. В отличие от псов, соколы спокойны. Сидят, вцепившись когтями в кожаные перчатки своих воспитателей, и рыщут острым взглядом вокруг. «Красавцы! — восхищенно глядел на птиц Алексей Михайлович. — Надо подарить парочку таких соколков верховному хану, да с ними сокольника в Пекин послать — пусть обучит маньчжуров, как надо управлять птицами, а то, говорят, хан хоть и заядлый охотник, да только своих ловчих птиц не имеет. Хорошо ли это?..»

Отъезжее поле — местность для псовой охоты — встретило охотников звенящей тишиной. Осенняя бурая пора. Ни перепел тебе не выпорхнет из-под ног, ни куропатка вдали не заклокочет… Шуршала под копытами лошадей пожухлая трава, навевая грусть. Так и хочется упасть в эти пышные травы и забыться в нечаянном покое, но не до отдыха, когда свора гончих, сбившись в кружок, уже отчаянно скулит в ожидании команды ловчего. Тот, как и четверо стерегущих их охотников, отчего-то не торопится. Бородатые, молчаливые и серьезные, мужчины терпеливо ждут своего часа. На них красные куртки и синие шаровары, отличающие подчиненных от остальных охотников.

Алексей Михайлович решил не нарушать традиции и, прежде чем начать охоту, предложил гостям спешиться и выпить для поднятия духа мед. Тут же появился чашник Никишка Чернов с помощниками, которые разнесли по гостям хмельной напиток.

— Ну, с полем! — изрек государь и первым опрокинул кубок. Его примеру последовали и остальные, сопровождая питие криками:

— С полем, батюшка государь! С почином!

Отведав меду, Алексей Михайлович повеселел, а то ведь был бледен и немногословен. Конный путь стал для него настоящим испытанием, так что слугам даже пришлось снимать государя с лошади. Подобная немощь сильно угнетала царя, ведь Алексей Михайлович хотел выглядеть перед чужеземными гостями в полном здравии и в хорошем расположении духа, но не получилось. Теперь точно разнесут по всему свету слух о немощи русского царя. Дескать, не стоит принимать его во внимание при решении политических вопросов. «Много перетерпел я неприятностей!» — позже признался Алексей Михайлович Матвееву, попытавшемуся его утешить. Осенью, говорит, всегда так. Силы уходят, а возвращаются только к весне.

4

— Как, Яков, не подведут нас сегодня твои собачки? — подошел царь к молодому ловчему Якову Бородину, высокому молодцу с русой волнистой бородой, принявшего эту должность после смерти опытного зверовика Онуфрия Точилина.

На царе — обыкновенный дорожный кафтан неяркого цвета, красные сафьяновые сапоги и шапка, обшитая собольим мехом. В таком наряде он ничем не отличался от остальных охотников, разве что иностранные посланники выглядели иначе. Азиаты носили синие халаты в пол с холстяной опояской, а европейские гости — дорожные плащи, шляпы с перьями и сапоги-ботфорты.

— Не подведут, батюшка царь! — пообещал Яков.

— Гляди у меня! — нарочито нахмурил брови государь. — В прошлый-то раз сплоховал ты, братец, и не туда увел свою свору… — Алексей Михайлович тяжело вздохнул. — Знаю, знаю, по неопытности, но время научит. Все мы вначале делаем промахи, пока не заматереем. Жаль только, что там и жизни конец…

Потом царь собрал вокруг себя молодых охотников и стал наставлять их.

— На лазу стой, глаз не раскидывай, — говорил он. — Пропустил — не беда. Тотчас рог ловчему посылай. — Алексей Михайлович порыскал глазами вокруг. — Ты, Клим Васильев, — ткнул он пальцем в старшего сынка боярина Василия Пырьева, — больше не озорничай. Я ведь видел, как ты в прошлый раз молодую огневку плетью-то убил. Всего-то щенок! Не совестно тебе? — государь перевел дух. — Смотрите, понапрасну в рожок-то не дуйте, а то у иных из вас есть такое обыкновение, — продолжал поучать царь охотников. — Чуть что — тут же зовете на подмогу. Бывает, зверь маленький, енот, например, пробежит, а вам уже волчий хвост чудится. Сейчас я сам за вами следить стану. Если что не так — могу и плетью огреть. Помните! Сейчас — по коням!

Двое рослых слуг тут же подскочили к царю и помогли ему сесть в седло. Раздался свисток. Услышав знакомую команду, собаки радостно взвыли. Первым двинулся ловчий, за ним охотники с гончими и борзыми, старшие псари на конях с придворными, гости, девицы, бабы, прислуга. Возле обоза остался лишь один помощник дворецкого Авдеев с мелкими слугами. К возвращению охотников путники должны будут разбить стан: поставить шатры, разжечь костры и приготовить горячую пищу, а если не успеют, получат от царя порядочнейшего трепака. Тот мог и по уху съездить, и за бороду оттаскать. Так уж он порядок любил.

Скоро вдали захлопали охотничьи кнуты — арапники, и следом раздались громкие голоса людей. Оказывается, ловчий с помощниками наткнулись на зайца и лису, стараясь друг друга перекричать.

— Вперед, псари, вперед! Не останавливайся! — громко командовали ими, и те продолжали кричать и хлопать кнутами. Затем раздался лай — по следу зверя пустили гончих.

— Слышьте? Никак лисогоны залаяли… Или птицу сняли с гнезда, или зайца… — ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес Авдеев.

— Скорее уж рыжую лису, — заявляет невысокого роста кряжистый холоп. Словно не обращая внимания на погожий денек, он оделся в полушубок кожей наружу. Барины будут на перинах ночевать, а ему придется на сырой земле лежать.

— Может, и рыжую, — согласился помощник дворецкого. — Кому она сейчас линялая-то нужна? Если б зима, тогда другое дело…

Гончие и впрямь наткнулись на лисицу. Втравленная в болото, хвостатая лисица, видя свое безвыходное положение, рванула прямо на охотников. Пробившись сквозь свору гончих, она бросилась под самые копыта царской гнедой. Задержавшись на мгновение, чтобы оценить обстановку, лисица вдруг шмыгнула в траву и была такова. Ловчий хотел сначала выставить на нее лисохватов, но царь строго велел ему придержать борзых. То ли пожалел хвостуху, то ли просто понимал, что толку убивать лисицу сейчас нет. Зачем совершать подлости?

В эту минуту неподалеку в кустах зазвучал рожок, и ловчий направил свою свору на звук. Потом охотники долго мучили зайца, с шумом и криками гоняя его по перелескам да полям, пока он не попал в зубы борзой. После зайца попался молодой олень, которого взяли всем миром.

Зверь нынче попадался редко, но и имевшейся живности хватало для охотничьего азарта. Чего стоила только травля отбившегося от своей стаи и заблудившегося среди трав и кустарников матерого бирюка-волка.

— Есть волки и в нашем колке! — завидев мечущуюся среди трав спину лесного животного, обрадованно воскликнул кто-то из охотников.

— А то! — услышав такие речи, с нескрываемым задором проговорил ловчий Яков Бородин. — Скучать не придется… Ату! Ату! — закричал он выставленным на травлю волка псам. Вслед за ним начали «атукать» и остальные охотники.

Волчара оказался верткий. Он ловко уворачивался от псов, пока те не выгнали волка на место стрелков в облаве, и тут кто-то из охотников уложил его из ружья.

Посмотреть на добычу съехались все охотники. Они с любопытством рассматривали трофей. Особенно заинтересовался убитым волчарой глава цинских послов, пожилой маньчжур невысокого роста по имени Чжоу. Он долго изучал тушу и все время качал головой, приговаривая что-то на своем наречии.

— Вот так мы поступаем со всеми врагами рода человеческого! — с некоторым вызовом произнес подъехавший к маньчжуру молодой боярин Алексашка Глызин. Отец Варфоломей — католик, служивший переводчиком при цинской посольской миссии, перевел его слова посольнику. Тот внимательно поглядел на Алексашку и усмехнулся. Видно, понял намек.

…Чжоу работал послом уже много лет. Где он только не побывал за свою долгую жизнь, и почти всегда возвращался в Пекин с добрыми вестями! Его считали умным и хитрым человеком, к тому же небывало везучим. Именно дипломату Чжоу верховный правитель доверял самые важные посольские дела, ведь тот всегда возвращался с победой.