Здесь вам не клан 3

Волков охотится за «Эскапизмом».

А я выполняю роль наживки.

Но это полбеды. Хуже всего то, что некто манипулирует временем, перекраивает реальность и убивает людей, наперёд зная о каждом их шаге. Судя по пробелам в воспоминаниях, изменения могут коснуться и моего разума. Отвратительно.

Вишенка на торте — звонок Брукс.

Совпадение?

Не думаю.

Вызванное через «довезун» такси втянулось в лабиринт старых улочек. Краем глаза я отметил знакомую машину, в которой сидели Курильщик с напарником. Меня неусыпно пасли. Машина держалась на уважительном расстоянии, но кастомные «совы» ни с чем не спутаешь. Даже если захочешь.

Брукс назначила мне встречу в ресторане «РаскольниковЪ».

Минут десять такси ехало по Кутузовской набережной, вдоль Невы, миновав Троицкий мост и Мраморный дворец. У Дворцового моста мы свернули на юг. Справа от меня высился шпиль Адмиралтейства. Хоть что-то не меняется в этом дивном новом мире...

Обогнув Александровский сад мы ещё немного попетляли по городу, и вскоре таксист притормозил у невысокого здания, выкрашенного в жизнеутверждающие красно-жёлтые тона. Счётчик, синхронизированный с навигатором, списал деньги с моего виртуального счёта.

Дождь усилился.

Я пулей выскочил из такси, прошлёпал по лужам и упёрся в подвальчик, над которым красовалась вывеска «РАСКОЛЬНИКОВЪ». Букву «Ъ» коварные рекламщики стилизовали под окровавленный топор.

День обещает быть интересным.

Глава 21

Ресторан мне не понравился.

Спустившись в подвальчик, я напоролся на мрачного типа с копной нестриженых русых волос и пронзительным взглядом. Парню на вид было за двадцать. Худой, довольно высокий, с бутафорским топором под мышкой. О миловидных хостес в этом заведении, вероятно, не слышали.

— Чего изволите, сударь? — поинтересовался оборванец.

Присмотревшись, я понял, что чувак ходит в жутких обносках.

— Столик, — сказал я, — забронирован.

— На чьё имя?

— Ким Брукс.

Оборванец сунул мне в руки топор, достал из холщовой котомки планшет и сверился с регистрационными записями. Пока хмырь водил пальцами по экрану, я осмотрелся. Низкий потолок, стены оклеены отвратительными жёлтыми обоями. Теснота, в одном из углов пристроился деревянный стол, на котором громоздилась стопка потрёпанных книг и тетрадей. Слева от меня поставили софу, явно подержанную. Деревянная лестница, покрытая тёмно-коричневым лаком, вела на второй этаж. Стена над лестницей была украшена портретом бородатого мужика, его взгляд ничего хорошего не предвещал.

— Госпожа Брукс, — парень убрал планшет в котомку и выдернул топор из моих рук, — ожидает вас на пятом этаже, в мансарде.

— Благодарю, — в тон оборванцу ответил я.

И направился к лестнице.

Ступени были скрипучими и невероятно старыми. При каждом шаге половицы прогибались. На втором этаже обнаружилась арка, ведущая в обеденный зал на пять столиков. Двумя пролётами выше располагалась аналогичная арка, только за ней тянулся коридор с закрытыми дверьми ВИП-комнат. На четвёртом ярусе, судя по всему, находилась кухня с распахнутой настежь дверью. Пахло жареным мясом, луком, специями. Что-то шкворчало на сковородке, раздавался звон посуды, по разделочной доске стучал нож, в клубах пара сновали повара в белых фартуках...

Я поднялся на самый верх и оказался в мансарде.

Пришлось открыть скрипнувшую дверь с облезшей синей краской.

Мерзкая желтизна уступила место деревянным панелям, круглому слуховому окошку и светильникам, смахивающим на керосиновые лампы. Мансарда не превышала шести шагов в поперечнике, а в её центре был помещён круглый стол, за которым сидела моя инструкторша.

— Ты бы ещё в хлев забралась, — хмыкнул я, аккуратно пристраиваясь на хлипкий с виду деревянный стул с тканевой обивкой. Поискав глазами меню, напоролся на увесистый томик Достоевского. Раскрыв талмуд на первой странице, я обнаружил перечень фирменных блюд. — Давит на психику.

— Так и задумано, — улыбнулась девушка. — Это дорогой ресторан для снобов. Простые смертные сюда редко захаживают.

— Я не заметил полчищ фанатов внизу. Только придурок с топором.

Брукс укоризненно покачала головой и тихо произнесла:

— Закажи что-нибудь.

— А ты уже выбрала?

— Да. У них тут главное блюдо — это кутья из знаменитого сна Родиона. Не бери эту хрень.

— А что брать?

На лестнице послышались шаги, и в комнату вошла шестидесятилетняя бабка с острым носом и злобными глазёнками. Старушенция напялила на себя длинную шерстяную юбку и меховую кофту. Седые космы бабка собрала в пучок.

— Чего изволишь, милок? Барышня, добрый день.

Я вновь погрузился в изучение меню.

Сплошные пироги, расстегаи, московские селянки да вездесущая стерляжья уха. Вряд ли стоит рисковать здоровьем, заказывая в этой помойке что-то экзотическое.

— Мне бы чаю.

— Как угодно-с, — старуха сделала пометку в здоровенной амбарной книге. — А чего изволит отведать барышня?

— Чай. И один яблочный пирог на двоих.

Бабка всё аккуратно записала и ушаркала из комнаты.

— Мы хоть к вечеру позавтракаем? — не выдержал я.

— Тут везде актёры, — отмахнулась Кимберли. — Ей не больше тридцати.

— Даже так?

— Угу.

Я окиул Брукс оценивающим взглядом.

Неизменный хвост чёрных волос, серый джемпер, сумочка-рюкзак на спинке стула. Лёгкий аромат духов. Мне почудились нотки сандала и туберозы. Нмного жасмина...

— Что? — Ким перехватила мой взгляд.

— Хорошо пахнешь.

— Спасибо.

— Ким, почему именно здесь? И что вообще происходит?

Инструкторша закусила губу.

Через секунду произнесла:

— Для твоего эскорта наша встреча будет выглядеть... как свидание. Ресторан часто посещают парочки, не желающие афишировать связь. Тут сдаются апартаменты. По часам и на сутки.

Увидев мою заинтересованность, Ким поспешно добавила:

— Но мы здесь для других целей. Ресторан обеспечивает приватность артефакторикой. Стены напичканы рунными устройствами... которые сведут с ума менталистов. Отсюда и дороговизна.

Понятно.

Чаёк в прайсе стоит как марочное вино пятилетней выдержки. А пироги с расстегаями заставят бедного студента рвать на себе волосы и хвататься за топор по малейшему поводу.

Мы оплачиваем безопасность.

Значит, разговор серьёзный.

Ким посмотрела на механические часы. Точнее — на миниатюрный шедевр с круглым циферблатом и белым ремешком, красующийся на запястье.

— По моим подсчётам осталось минут пять-шесть.

— До чего?

— Ну, до отката. Нельзя, чтобы тебя скрутило посреди улицы.