Здравствуй, 1985-й

Туалет закрыт — санитарная зона.

— Могли пораньше разбудить? — ворчу я, прикидывая, где на вокзале туалет.

— У Бейбута же ключ! — напомнил Колесников.

Как удобно, почти личный туалет! На выходе, правда, столкнулся с проводницей, она вытаращила на меня глаза.

— Ты как туалет открыл? — начала допрос она.

— Уйди от меня, пьющая старушка, не открывал я, он был открыт, — зеваю и иду собирать вещи.

Самое интересное, что не соврал! Бейбут открыл туалет и ушёл, а я зашёл в открытый.

— Ты как со старшими разговариваешь? Какая я тебе бабушка? — взъярилась проводница.

— Я же сказал — пьющая! — нагло ответил я.

Вот захотелось похамить мне, достал этот совковый сервис! Накатила водочки, и спала всю ночь она, даже на остановках двери не открывала. И как её держат на работе?

— Так! Я тебя милиции сдам! — зло сказала проводница и убежала.

Наверное, мента искать, был вчера один в поезде, тоже бухой, кстати.

Уже за пару минут до подъезда к вокзалу обиженная тётка реально притащила милиционера. Тот страдал с похмела, но пришёл. Вот это чувство долга у человека!

— Товарищ лейтенант, мы нашли тут бутылку, кто-то до нас ехал и оставил в купе, — с честными глазами отдаю я одну из купленных бутылок пива менту.

Опешили оба!

— Так, давай я заберу, сами и пили, наверное, — сварливо сказала проводница.

— Отставить! — неожиданно густым басом сказал тощенький мент, и, сглотнув кадыком добавил. — Конфискую! А вам, ребята, благодарность за бдительность.

Мент развернулся и пошёл с конфискатом, наверное, дегустировать.

— Леша, ты куда? — пыталась вякнуть тетка, но сникла.

Интересно, какое преступление она хотела на меня навесить?

Выходим из вагона и идём на остановку. Хотя рано ещё, автобусы редко ходят, троллейбусы тем более. Нам нужен троллейбус номер пять, но он уехал перед носом! Видит же водитель, что люди идут с поезда, и всё равно уехал. Хотя не факт что мы туда бы влезли! Одновременно пришло аж три поезда утром, и народу набивается в транспорт до предела. Хм. Оглядел остановку и вижу, около здания почты поодаль стоят машины и к ним идут люди с поезда. Таксисты вокзальные, не иначе. И не вытравить их никакими силами! После ядерной войны крысы останутся, тараканы и таксисты вокзальные. Они и в будущем при засилье «агрегаторов такси» как-то находили клиентов. Сейчас им проще, а значит, дерут втридорога, и не все соглашаются, а мне денег не жалко — я транжира.

— Шеф, нас всех до Студа довезёшь? С вещами, — обратился я к водителю волги.

— Вас же пятеро, — посчитал он нас.

— Мы худенькие, поместимся! — уговариваю я.

В будущем меня бы не повезли, но я помню и свое студенческое прошлое, и больше народу набивалось, и ничего, везли.

— Чирик, и поехали, — называет цену таксист и я понимаю, что он реально охренел. Тут ехать на рубль по счётчику. Ничего себе накрутка в десять раз. Я уже набрал воздуха, чтобы отказаться, а потом решил поторговаться:

— Пять рэ! Вам работы на пятнадцать минут же, ещё успеете вернуться сюда и кого-то взять.

— Восемь! — сбрасывает цену водитель.

— Шесть! — показываю я в руках две трёшки.

— Семь, и ни копейкой меньше, — ещё чуть-чуть уступает дядька.

— Толя, поехали, я половину заплачу, — влез в торговлю Аркаша!

Он плохо спал на боковой полке, его длинные ноги свешивались сверху, что мешало идущим за кипятком. Зато бабуля наградила его по-царски! Дала ему упаковку гематогена. Аркаша вежливый парень, сказал спасибо, и гематогенку зажевал в одну харю.

Вот зла сейчас на него не хватает! Куда он лезет в разговор. Гм. Чё это я раздухарился с утра? Не иначе, проводница завела. Надо ехать за семь рублей, это лучше чем час терять и ехать как селёдки в бочке.

Доехали реально за пятнадцать минут, я засекал. Причём до общаги, а не до конечно остановки, от которой ещё шуровать с километр. Идём по комнатам, я сразу оккупирую душ, а потом заваливаюсь опять спать.

Будит меня стук в дверь. Открываю глаза, соседа нет. Нехотя встаю. Открываю дверь, как был в трусах — семейниках — ношу только их, чтобы не повредить будущему потомству перегревом, и плевать на моду и как я выгляжу. Семейники — это удобно. И дешево. Дверь открываю настежь — передо мной стоит девица с таким брезгливым и одновременно барственным выражением лица, что невольно хочется поклониться в пояс.

— Штыба Анатолий, — официально начала она видимо заранее заготовленную речь, но увидев меня в одних труселях, взвизгнула. — Ой. Ты голый! Немедленно оденься! Кто разрешал?

— Я у себя дома, и да, я Штыба. А вам бы, девушка, не мешало тоже представиться, и изложить суть вашего дела ко мне, желательно письменно, в трех экземплярах, чтобы не травмировать психику себе созерцанием моего бренного тела, — бурчу я, надевая джинсы и футболку.

— Ну, ты хам! — оскорбила незнакомка, и злорадно попыталась запугать. — Ничего! Мы из тебя всю дурь выбьем и сделаем человеком.

Мне наезд не понравился, и я хмуро уточнил хорошо поставленным сержантским голосом:

— Вы бы представились для начала, мадам! Имя, фамилия, отчество! Звание, в какой части служите? Где находятся ракетные установки?

— Сдурел? Какое звание? Ирина Моклик я, — заканчивай дурить и слушай, — недовольно фыркнула она.

— А по отчеству вас как? Простите, — не собирался выпускать переговоры из рук опытный в конфликтах я.

— Это не важно, можно без отчества, — отмахнулась она, но была тут же перебита мной:

— Всё-таки хочу обращаться к вам по имени-отчеству! Как ваше отчество?

— Не важно!

— И всё-таки? Ирина…

— Франтишковна! — разозлилась она, наконец.

О как! А дама у нас полька, по папе уж точно.

— Так вот! Ирина… Ирина Моклик. Для чего я вам понадобился неодетым? — решаю «проигнорить» сложное польское отчество, и называю мадам по имени и фамилии.

— Франтишковна! Ирина Франтишковна для тебя всегда, — заорала в голос возмущённая игнорированием отчества визитерша.

— Ира, что за крики! — раздался приятный мужской баритон в коридоре.

— Он меня по отчеству не хочет называть и голый! — истерично, но уже вполголоса, невнятно, выразила свои претензии девушка.

Молодой парень, чуть может постарше меня и повыше, одет в рубашку со значком ВЛКСМ, смотрит на меня одетого из коридора и не понимает суть претензий.

— Ира! Что за барственность? С чего ему называть тебя по отчеству? Ты начальница ему? Или ты бабуля преклонных лет?

— Прикольных, — поправил я парня, сдерживая смех.