Здравствуй, брат, умри

— Я, если меня возьмут, буду мульты искать, — сообщил мне Бугер. — Мульты, книжки и конфеты. Знаешь, Ризз рассказывал, что там есть такие места, где конфеты лежат целыми кучами и по-много. Найдешь и можешь конфетами хоть обожраться.

— Конфеты надо сдавать, — напомнил я.

— Нет, это понятно, что их надо сдавать, я буду их сдавать. Но ведь и самому их тоже можно есть. Все едят. И привозить немного можно…

— Можно, — согласился я. — Но если у корабля будет перегруз, как ты думаешь, что выкинут — тебя или конфеты? Я думаю, что не конфеты…

Выкинут не конфеты, конечно. И не Бугера, конечно. Выкинут мультфильмы. Мне совсем не хотелось, чтобы выкинули мультфильмы.

— Выкинут не конфеты, — сказал я. — Совсем не конфеты.

Но Бугер предпочел не услышать это мое замечание, продолжил мечтать:

— А есть такие места, в которых конфеты в расплавленном виде. В таких чанах, вроде больших кастрюль. Ты можешь представить огромный чан с конфетами?! Плохо только, что эти чаны встречаются ужасно редко. На пять рейдов один чан. Но все-таки встречаются. Вот что я буду искать! Конфетные чаны…

— Будешь искать то, что прикажут искать, — разочаровал его я. — Например, гвозди.

— Гвозди? Зачем нам гвозди? Куда ты собираешься эти гвозди заколачивать?

Я хотел сказать, что собираюсь заколачивать гвозди в его деревянную башку, но не стал. Побоялся накаркать. Скажешь, что гвозди придется собирать, — и тебя на самом деле на гвозди пошлют. Вот в прошлый рейд была группа, которая заготавливала дерево. А в этот рейд возьмут и отправят собирать гвозди. Чтобы вбивать их в дерево. Делать табуретки.

Нет, гвозди — это не то, что мечтаешь искать в первом рейде, совсем не то.

— И вообще, Бугер, тебя вряд ли возьмут, — сказал я.

— Почему это?

— Ты дылда. Слишком высокий. Высоких в рейды не берут, в рейд идут только коротышки.

— Я не высокий совсем, — возразил Бугер. — Я тебя всего на чуть повыше.

Он встал со мной рядом. Выше меня почти на голову. Нет, конечно, по большому счету Бугер тоже невысокий. Но надо же его позлить. Испортить настроение.

— Вот видишь, — сказал я, — а ты говоришь невысокий. На две головы меня выше. В прошлый раз Межакса не взяли, а он тебя пониже.

— У него сердце больное. А я здоровый.

— Здоровый… Вообще, хватит болтать, Бугер, — сказал я. — Давай работать.

— Давай, — закивал Бугер. — Работать должен каждый, кто не работает, тот не получает пищевые капсулы.

— Это точно, — сказал я.

И мы стали работать. И в этом не было ничего интересного. А вечером того дня мать подарила мне свитер! Тогда-то я окончательно понял, что рейд состоится. И что меня возьмут. Возьмут! Всем, кто первый раз идет в рейд, дарят свитер. Такая традиция. И вещь полезная, в рейде бывает холодно. Вообще-то, там всегда холодно, гораздо холодней, чем у нас. Поэтому одеваться следует тепло, а свитер самая лучшая одежда. Настоящий, шерстяной, из горных коз планеты.

Мать молча подарила свитер и, так ничего и не сказав, ушла. Она вообще не любит разговаривать, в этом они с отцом похожи. А может, мать просто волновалась. Когда отец уходил в рейды, она всегда волновалась. Я знаю, она даже просилась как-то вместе с ним в рейд, но ее, конечно, не пустили. Потому что рейд — это не прогулка, это занятие для мужчин. Да даже и мужчины рейд переносят плохо. Насколько я знаю, женщины ходили в рейд всего лишь один раз, и ничем хорошим это не закончилось. Из пятерых не вернулась ни одна. Необъяснимо стремительный остеопороз, переломы костей, переломы позвоночника, кровоизлияния, прогрессирующий тромбофлебит…

Рейд — это рейд, опасное дело, не место для женщин.

Мать ушла, а я сидел на койке в свитере. Жарко.

А потом заглянул отец. Настроен серьезно, по очкам видно. Когда отец намечает серьезную беседу, он всегда надевает очки. Чтобы не было заметно, как он волнуется, очки у него плохо проницаемые. У нас тут у всех очки солнцезащитные, но у отца очки тройные, по особому заказу сделанные, а между линзами залита горная смола.

Отец уселся на раскладушку и сказал сразу, безо всяких предисловий:

— Через пять дней уходим. Плюс минус.

Жаль. Жаль, что все получилось не так, как я придумывал. Не очень торжественно.

— Через пять каких дней? — спросил я. — Локальных или…

— Или. Сегодня объявили о рейде. Значит, все, кто идут в рейд, переходят на время рейда, так что привыкай. Помнишь, как надо?

— Умножать на четыре, — тут же ответил я. — Наш день — четыре рейдовых.

В рейде время идет дольше. Потому что планета обращается вокруг Солнца в четыре раза дольше, чем наш мир. Если бы я жил на планете, мне бы было тринадцать тамошних лет, смешно даже…

— Твой приятель тоже идет, кстати, — сказал отец.

— Бугер?

Отец кивнул.

— Постараюсь, чтобы вы попали в один экипаж, — сказал он.

Спасибо. Я хотел поблагодарить отца, но удержался — отец не любил такого. Поэтому я просто кивнул.

— А почему…

Я хотел спросить, почему не предупредили как обычно, за месяц, а еще лучше за два, чтобы все успели как следует подготовиться и настроиться, чтобы все было правильно.

— Активность, — отец указал пальцем в потолок. — Активность повысилась, пятна на Солнце дрейфуют. К тому же скоро осень, а осень — это самый удачный период…

Осень. Там осень.

— Решено идти сейчас, — сказал отец. — Благоприятное расположение, сэкономим топливо…

— Да у нас гелия — под ногами валяется! Полно!

Это точно. После Лучистого Озера нам даже обогащать ничего не надо — просто собирай, прессуй в брикеты да на склады складывай. Гелия хватит на тысячи лет — сокровища солнечного ветра, дармовая энергия. Чего экономить? Лучше бы вместо гелия была вода…

Родник.

— Так и раньше думали, — сказал отец, — что всего полно… Ошибались. Да и неважно это, разговоры все. Решено, что идем сейчас. Без вопросов.

— Да мне только и лучше, — сказал я.

Мне на самом деле лучше. От драги я уже устал, не просто устал, смотреть на нее не могу. И руки болят, и все болит.

— Сейчас расстояние гораздо меньше. — Отец показал пальцами. — Почти в два раза. Так что мы сможем пробыть чуть дольше, сделать больше запасов… Чем больше запасов, тем лучше, сам знаешь. Да и воды надо взять…

— Да, — кивнул я. — Вода — это хорошо…

Отец стал еще серьезнее, чем обычно, затем торжественно произнес: