Здравствуйте, я ваша мама!

Я отвернулась от него и уткнулась в подушку. Мне не больно. Подумаешь, сердце разрывается на части.

— Меня тянет к Марине, как магнитом. Но я хочу быть с другой женщиной. Поэтому и пришел вчера, — сказал динозаврище после паузы. — Когда ты вчера не пришла, я почувствовал, что что-то не так. Я ждал, верил, что ты нас не бросила бы в один момент. И все же сорвался и обратился в дракона. Вот только понял, что почувствовал не тебя. Мой зверь среагировал на Марину. И я полетел туда. Но по-человечески я очень счастлив с тобой. Я же замечаю, как ты улыбаешься мне, как ложишься ночью так, чтобы не мешать больной ноге. Даже во сне ты не меняешь положение. Ты для меня много значишь. Я не хотел, чтобы ты нашла Марину, потому что понимал — я могу потерять тебя. Притяжение пары — слишком сложная вещь. Но я начну процедуру развода, если буду знать, что ты меня ждешь. А ребенок… Давай обсудим после развода, что нам делать.

— Почему я не могу тебя касаться? — спросила я.

— Мы были близки, а когда рядом пара, то, касаясь тебя, я делаю больно. И ты мне делаешь больно. Защита от любовниц.

— Ясно.

— Каролина, чем дольше я буду находиться рядом с Мариной, тем сильнее меня будет к ней тянуть. Сегодня я разведусь с ней. Но если я не справлюсь с разводом, — сказал он и замолчал, будто подбирал слова.

— Почему не справишься?

— Потому что для развода мне нужно будет провести с Мариной ночь в одной комнате. У нас не должно быть близости. Есть еще ряд формальностей, что мы должны будем произнести слова клятвы. Да, я боюсь, что я не справлюсь, — выдавил он. — Но я люблю тебя.

Я понимала, что ему очень тяжело признавать свои слабости.

— Ты справишься, — я отбросила подушку и села рядом с ним, ощущая жар.

Нас разделяли какие-то сантиметры. Чувствовалось, что сожжем друг друга, если коснемся.

— Ты справишься, потому что я тебя буду ждать. А с детьми… Мы это все еще обсудим после развода. Главное, помни, что я рядом.

Я должна быть сильной. Только это немного тяжело, когда голова трещит, ребенок рядом что-то рассказывает, не отходя ни на шаг, а к любимому даже не прикоснуться.

А еще надо пообщаться с Мариной. Потому что надо точно узнать, что за брат Сережа. И все же как страшно. Сережа жил со мной и знал про квартиру и то, что произошло с сестрой. Ужас просто. Представить себе не могу, что испытывала его сестра и семья. Мне их действительно жаль.

А ведь Сережа может подложить и мне свинью и рассказать моим родителям, что я в другом мире живу. Или придумает чего интересного, и не увижу я своих родителей и вовсе.

И хоть мне нельзя было вставать или нервничать, я все же нашла силы и поднялась.

— Я хочу с ней поговорить, — сказала я Клейтону, устроившему у меня в комнате свой кабинет.

Мы даже позавтракали здесь.

— Хорошо, — ответил он, и отложил Колины уроки.

— А ты куда? — нахмурился ребенок.

— Я поговорю со знакомой и вернусь, — подмигнула ему.

— Я с тобой, — сказал Клейтон. — Николай, перепиши последний абзац, ты там ошибку допустил.

Мальчик кивнул. Он ничего не спрашивал о гостье. Марина у Лизы вызвала и то больший интерес. А вот для Коли она и вовсе как еще одна прислуга, появившаяся в доме.

***

Марина сидела на кровати, прижав колени к груди. Она следила за нами, пока мы садились на стулья рядом с ней.

— Отпустите меня домой, — простонала жалобно она. — У меня там ребенок.

— У тебя и здесь ребенок, — сказал Клейтон.

— Которого ты у меня забрал, — отрешенным голосом сказала она.

— Что? — недоуменно спросил Клейтон.

Я хотела к нему прикоснуться, но вовремя отдернула руку. А мужчина, судя по всему, разозлился.

— Марина, Клейтон не мог у тебя забрать ребенка. Скорее всего, ты ошиблась, — сказала я.

— Я ошиблась? Да я в жизни не забуду тот день. Почему ты вновь здесь? — спросила она. Клейтон поднялся и запустил пальцы в волосы. Он не смотрел на Марину, куда угодно, но только не на нее.

— Я уже обрела новую семью, ушла из вашей жизни, — продолжила она. — Только чтобы ты остался с братом. — Как ты и хотел.

Клейтон резко развернулся.

— Как я что хотел? — холодно спросил он.

— Как ты хотел, чтобы я ушла, потому что из-за меня одни проблемы, — продолжила девушка. — А то я не знаю тебя. Сломал в детстве ногу, а всю вину на Терри повесил. И то, как ты его в долги хотел вогнать, отдав часть состояния в Возрождение! Что, не помнишь? — распалилась она. — А я все помню. Мы счастливы были с твоим братом. А сейчас что? Терри мертв, а ты жив.

— Мы разводимся, — рыкнул Клейтон так, что девушка чуть не подскочила.

Сам динозаврище начал ходить по комнате, опираясь на правую ногу. Что и подтвердило мою догадку. Я же верю своему динозаврищу, он бы так не поступил. И вот сейчас он уже два круга своей непричастности к произошедшему намотал.

— Марина, ты слышала, как мы сюда шли? — спросила я, глядя на Клейтоновскую трость.

— Нет, не слышала. Разве это имеет значение! Верните меня к дочери!

— Ты не уйдешь, пока вы не разведетесь с Клейтоном, — ответила я, услышав тихий рык.

Побыстрее бы уже ночь.

— Так вот. ТЫ мне говорила, что ты помнишь шаги и стук трости, когда за тобой пришли, — спокойно продолжила я.

Какие травы хорошие, я от них спокойней, чем всегда.

— Да, помню, — кивнула она. — Что за развод?

— Вы с Клейтоном пара. Ты его наследственное знамя, от его братца, — я промолчала, опустив непривлекательный эпитет. — Но суть не в этом. Ребенка у тебя тогда забрал кто угодно, но не Клейтон. У него больная левая нога, а ты говорила, что он опирался на левую. Зная, как сильно она у него болит в обычный день, он бы ни в какую не смог бы и шагу сделать, наступая только на нее.

— Я могла и подзабыть, на какую ногу он опирается. Но трость! Шаги и трость были слышны чуть ли не на улице!

— Да, только если бы кто-то намеренно хотел подставить Клейтона, — я постучала пальцем по подбородку. — Клейтон всегда ходит тихо. Поэтому я и спросила про наши шаги. А еще я иногда кухарку Фра слушаю. Та тоже говорила, что Клейтон ее раньше пугал до такой степени своей тихой поступью, что она пару раз суп на пол проливала.

Боги, храните Фра — ходячую энциклопедию дома Даффов. Пусть она болтает, сколько хочет. Но порой она столько ценного говорит, не замечая, что так и хочется дать ей прибавку к жалованию.

В глазах Марины появились слезы.

— Кто мог притвориться Клейтоном? — спросила Марина со слезами на глазах.

Она не скажет это вслух, она не сможет это признать. Как же мне ее жалко. У нее была своя правда, где был удобный виноватый. А правда всегда горькая.

Глава 37

— Меня не было тогда в городе, — Клейтон первым нарушил тишину.

– Но я помню, что это был ты, — сказала неуверенно Марина, посмотрев на свои пальцы.