Zealot. Иисус: биография фанатика
Шрифт:
Нельзя недооценивать роль Храма в жизни иудеев. Храм служит календарем и часами: его ритуалы отмечают определенные точки годового цикла и структурируют повседневную деятельность каждого жителя Иерусалима. Это центр торговли в Иудее, ее главное финансовое учреждение и крупнейший банк. Храм — это не только обиталище Бога израильтян, но и место, где сосредоточены их националистические устремления: внутри него хранятся не только священные тексты и свитки законов, но и юридические документы, исторические хроники и генеалогические записи еврейского народа.
В отличие от своих соседей-язычников, иудеи не имели множества храмов, разбросанных по всей стране. У них был только один культовый центр, один источник божественного присутствия, одно-единственное место, где каждый человек мог пообщаться с живым Богом. По всем своим устремлениям и целям Иудея была храмовым государством. Сам термин «теократия» был введен специально
Представьте себе Храм как своего рода феодальное государство, держащее на службе тысячи жрецов, певцов, носильщиков, слуг и чиновников и одновременно владеющее огромными земельными угодьями, которые обрабатывают храмовые рабы по поручению первосвященника и для его же выгоды. Добавьте к этому доход от храмовой пошлины и постоянного потока даров от посетителей и паломников (не говоря уже об огромных суммах, которые проходят через руки торговцев и менял и от которых Храм тоже отрезает свою долю), и вы легко поймете, почему многие иудеи видели во всем жреческом сословии, и особенно в первосвященнике, не что иное, как банду жадных «любителей роскоши», говоря словами Иосифа Флавия.
Вообразите себе первосвященника Ионафана, стоящего у жертвенника с тлеющими благовониями в руке, и вам будет легко понять, откуда бралась эта вражда. Сама одежда первосвященника, полученная им по наследству от предшественников, говорит о его богатстве. Длинное одеяние без рукавов, окрашенное пурпуром (цвет царей) и отороченное по низу изящными кистями и крошечными золотыми колокольчиками; массивный нагрудник, украшенный двенадцатью драгоценными камнями по числу колен Израилевых; безупречный головной убор, сидящий на голове как тиара, с золотой табличкой впереди, на которой выгравировано непроизносимое имя Бога; похожие на камни для бросания жребия урими туммим,священные предметы из дерева и кости, которые первосвященник носил в мешочке на груди и использовал для объявления воли Господа — все эти символы показной роскоши должны были говорить о том, что первосвященник имеет исключительный доступ к Богу. Они отличали первосвященника от остальных людей и противопоставляли его любому другому иудею.
Именно по этой причине только один первосвященник имел право входит в Святое святых и только один раз в год — в Судный день (День искупления), Йом-Киппур. В этот день первосвященник предстает перед Богом, чтобы ответить за грехи всего народа. Если он удостаивается Божьего благословения, грехи Израиля прощаются. Если же нет, то веревка, обвязанная вокруг пояса, гарантирует, что, когда Бог поразит его смертью, тело будет вытащено наружу без осквернения святилища присутствием другого человека.
Разумеется, первосвященник умирает именно в этот день, хотя и не от руки Бога, как это могло бы показаться.
Уже сказаны жреческие благословения и прозвучал текст шема(«Внемли, Израиль! Господь — Бог наш, Господь — один!»). Первосвященник Ионафан сходит со ступеней жертвенника и направляется во внешние дворы Храма. В тот момент, когда он выходит во двор язычников, его охватывает волна неистового ликования. Храмовые стражники создают вокруг первосвященника защитный барьер, поскольку прикосновение рук простых людей может осквернить его. Но убийце не составляет особого труда выследить первосвященника. Ему не нужно смотреть на слепящее великолепие драгоценных одежд, ему нужно только слушать перезвон бубенчиков, нашитых на одеяние. Эта особенная мелодия — верный знак того, что первосвященник идет. Он уже рядом.
Убийца проталкивается сквозь толпу. Он подходит достаточно близко к Ионафану, чтобы вытянуть невидимую руку, ухватиться за священные одежды, оторвать первосвященника от стражников и задержать его всего лишь на мгновение, которого, однако, хватает на то, чтобы вытащить короткий кинжал и перерезать верховному жрецу горло. Тоже своего рода жертвоприношение. Прежде чем на плиты Храма падают первые капли крови первосвященника, прежде чем стража успевает среагировать на нарушенный ритм его шагов, прежде чем кто-то из присутствующих узнает о случившемся, убийца снова растворяется в толпе.
И мы ничуть не удивимся, если именно он был первым, кто закричал: «Убийство!»
Глава первая
Дыра в углу
Кто же убил Ионафана, сына Анана, когда тот в 56 г. н. э. шел по Храмовой горе?
Несомненно, в Иерусалиме было много людей, жаждавших смерти алчного первосвященника, и немало тех, кто хотел бы изничтожить все разжиревшее жреческое сословие целиком. Ведь когда мы говорим о Палестине I века н. э., не следует забывать, что эта страна — священная земля, из которой дух Бога распространялся на весь остальной мир, — была оккупированной территорией. Римские легионы стояли по всей Иудее. Около шестисот римских солдат пребывали непосредственно на Храмовой горе, за высокими каменными стенами крепости Антония, которая усиливала северо-восточный угол стены Храма. Центурион в красном плаще и блестящих доспехах, разгуливавший по двору язычников, положив ладонь на рукоятку меча, не давал людям забыть о том (если об этом вообще было нужно напоминать), кто на самом деле правит этим священным местом.Римское господство над Иерусалимом было установлено в 63 г. до н. э., когда римский полководец Помпей Великий, талантливый тактик, вошел в город вместе со своими победоносными легионами и осадил Храм. К тому моменту эпоха экономического и культурного расцвета Иерусалима давно миновала. Хананейское поселение, которое царь Давид превратил в столицу и затем передал своему своенравному сыну Соломону, построившему первый Храм (разграбленный и разрушенный вавилонянами в 586 г. до н. э.), город, служивший религиозной, экономической и политической столицей Иудейского государства на протяжении тысячи лет, к тому моменту, когда Помпей прошествовал через его ворота, славился не столько своей красотой и величием, сколько религиозным пылом своих мятежных жителей.
Иерусалим, расположенный на южном плато Иудейских гор, между вершинами-близнецами, горой Скопус и Масличной горой, и ограниченный с востока Кедронской долиной и обрывистой, труднопроходимой Енномовой долиной (Геенной) с юга, к моменту прихода римлян насчитывал около ста тысяч постоянных жителей. С точки зрения римлян он был несообразным пятном на карте империи, а говорливый оратор Цицерон вообще окрестил его «дырой в углу». Но для иудеев город был центром мира, осью, вокруг которой вращалась вселенная. Во всем мире не было города более уникального, более священного, более почитаемого, чем Иерусалим. Пурпурные виноградники, тянущиеся по равнинным участкам, возделанные поля и изумрудные сады, изобилующие миндальными, фиговыми и оливковыми деревьями, зеленые островки тростника, медленно плавающие в водах Иордана, — иудеи не только знали и любили каждый уголок этой священной земли, но и претендовали на то, чтобы владеть ею полностью. Вся территория от галилейских угодий до невысоких холмов Самарии и дальних окраин Идумеи, где, согласно Библии, некогда стояли проклятые города Содом и Гоморра, была отдана Богом иудеям, хотя на самом деле они не правили даже ее малой частью, даже Иерусалимом, где почитался единственный истинный Бог. Город, который Бог облачил во славу и великолепие и «поставил», говоря словами пророка Иезекииля, «среди народов», вечное местопребывание царства Божьего на земле, был на заре I века н. э. всего лишь второстепенной (и доставляющей немало хлопот) провинцией в дальнем углу могущественной Римской державы.
Нельзя сказать, что город до той поры не видел вторжений и завоеваний. Несмотря на свой высочайший статус в сердцах и умах иудеев, Иерусалим, на самом деле, был не более чем пустяковой преградой на пути целой вереницы царей и императоров, поочередно грабивших и разрушавших город на своем пути к более грандиозным целям. В 586 г. до н. э. вавилоняне — тогдашние хозяева Месопотамии — неистовым вихрем пронеслись по Иудее, сровняв с землей Иерусалим и его Храм. Вавилонян покорили персы, которые разрешили евреям вернуться в их возлюбленный город и отстроить Храм заново, не потому что они восхищались ими или относились серьезно к их вере, а потому, что считали Иерусалим захолустьем, не представляющим особого интереса для империи, простиравшейся через всю Центральную Азию (тем не менее, пророк Исайя назвал за это персидского царя Кира помазанником Божьим). Персидская держава — и Иерусалим вместе с ней — была сокрушена войсками Александра Македонского, преемники которого наполнили Иерусалим и умы его жителей греческой культурой и идеями. После внезапной смерти Александра в 323 г. до н. э. Иерусалим достался Птолемеям, которые управляли им из далекого Египта, причем недолго. В 198 г. до н. э. город был отобран у них селевкидским царем Антиохом Великим, сын которого, Антиох Эпифан, возомнил себя живым воплощением божества и стремился раз и навсегда положить конец почитанию иудейского Бога в Иерусалиме. Но иудеи ответили на это богохульство затяжной партизанской войной под руководством стойких сердцем сыновей Маттафии из рода Хасмонеев — Маккавеев. В 164 г. до н. э. они отобрали Иерусалим у Селевкидов и, впервые за четыре столетия, восстановили гегемонию евреев над Иудеей.