Зелье Миранды

Как же я его ненавидела. Саймон говорил с улыбкой, а в глазах плескалась злость. Отчим ясно давал понять: только попробуй выбрать второе и я сотру тебя в порошок. Рядом раздавались шепотки соседушек.

– Амелия прожила с самым благородным флероном, жаль, что недолго.

– Как же повезло ее дочке, она должна руки ему целовать за такую заботу.

– Какой мужчина! Красивый, добрый.

Внутри поднималась волна праведного гнева, щеки опалило огнем. Воспитание сдерживало возмущенный порыв. Я так сильно сжала кулаки, что ногти впились в кожу.

– Быть монахиней очень почетно, думаю, ты выберешь волю матери, чтобы радовать ее на небесах. – Хитрый лис продолжал надо мной издеваться, и я не выдержала:

– Нет, – тихо выдохнула. Наши взгляды встретились, и я не отступила, не склонила голову, хотя в серых глазах отчима горел такой огонь ненависти, что мог запросто спалить меня.

– Правильно, не стоит красивой девушке становиться монахиней. – Я с удивлением оглянулась и только хотела поблагодарить важную флерессу* в модном дорогом платье за поддержку, как замерла от полной неожиданности. – Наш древний род давно ищет достойную пару наследнику. Мой Хьюго сейчас в столице служит принцу Диедерику, но обязательно найдет время с вами познакомиться. Приглашаю вас завтра на обед, все обсудим.

– Маркиза Гадини, – умело вмешался в разговор отчим. – Миранда еще не пришла в себя, а вы уже нагрузили бедняжку светскими приемами. Мы обязательно вас посетим, но чуть позже.

– Договорились, виконт Даркес, – обаятельно улыбнулась женщина. – До скорой встречи и будьте сильной, девочка.

– Спасибо, – прошептала. Голова слегка закружилась от переживаний, и я оступилась. Фанни тут же поймала меня за правый локоть, а отчим вцепился в левый.

– Идемте в мой экипаж, поговорим дома, – процедил сквозь зубы мужчина и буквально потащил меня к выходу с кладбища.

Едва мы уселись в экипаж, запряженный четверкой гнедых лошадей, как я откинулась, прикрывая глаза. Как же я устала, и выяснять отношения с отчимом просто не было сил.

– Саймон, мне нужно отдохнуть, а потом…

– Ну уж нет, ты выставила меня бессердечным, неблагодарная дрянь, – прошипел отчим. – Забыла, сколько я сделал для вас с матерью? Ее пышные похороны проводились на мои деньги. Слышишь? В монастыре тебя кормил тоже я. Ты должна меня благодарить за щедрость, а ты являешься на кладбище и заявляешь, что ничего не знала. На какие деньги ты купила билет на корабль? Украла, негодница?

Грубые оскорбления сыпались всю дорогу, а я, прикрыв глаза, пыталась справиться с подкатывающей тошнотой и головной болью. Не было сил противостоять отчиму. Фанни тоже молчала, лишь вздрагивала каждый раз, когда Саймон резко повышал голос.

Но это оказались еще цветочки. Едва мы подъехали к трехэтажному белокаменному дому на холме, окруженному зеленым забором, как отчим язвительно заявил:

– Миранда, кого ты притащила в дом? Я благотворительностью не занимаюсь, если флер хочет остаться переночевать, то пойдет работать на кухню.

Фанни ахнула и сильнее вцепилась в сумку, ее большие голубые глаза стали еще больше. Несмотря на головную боль, я ответила мерзавцу:

– Это моя служанка и ни на какую кухню она не пойдет.

– Тогда ты ее и корми, не за мой счет девчонка будет набивать живот и греть бока, – резко выдал отчим и, зыркнув на почти побелевшую от страха Фанни, покинул экипаж.

– Не бойся, я тебя в обиду не дам. А кухарка добрая, она накормит и напоит, можешь не сомневаться. Идем.

Родной дом встречал потрескавшейся краской на дверях и стенах. Клумбы, заросшие сорняком, кусты роз и трава не стрижены. Всегда ухоженный и цветущий сад сейчас походил на брошенную сиротку. К нам подошел старый конюх Сэм, он низко поклонился:

– Госпожа, я так рад, что вы вернулись. Из порта доставили ваш сундук, я отнес его в комнату.

– Спасибо, Сэм. Надеюсь, мои вещи привезли в целости и сохранности?

– Не сомневайтесь, сундук выгрузил внушающий доверия флерон. Никогда не видел, чтобы так до блеска чистили ботинки.

Неужели это был… Дирк? Постеснялась спросить у Сэма, темные ли были глаза у флерона и дерзко ли он ухмылялся. А зачем тебе, Миранда? И хорошо, что больше не встретитесь.

– А кто из слуг сейчас работает в доме? – спросила, пытаясь прогнать навязчивую мысль о благородном матросе.

Если команду даже отпустили с корабля, то они не будут доставлять сундуки, а отправятся в ближайший кабак. Откуда я знала? Так всю жизнь прожила в портовом городке. Багаж доставляли специальные наемные экипажи, и я услугу оплатила еще на корабле. Образ Дирка становился все загадочнее. Кто же он? Матрос или кучер?

Бросила грустный взгляд на потертую входную дверь. Раньше там стоял дворецкий, в конюшне работали трое, один из конюхов присматривал за воротами, открывал для хозяев. Садовник ухаживал за любимыми мамиными розами, а в доме рано утром убирались служанки под контролем домоправительницы. На кухне готовила Полли с двумя помощницами. Куда все делись?

– Я, Полли и ее дочка Мари, да вот только кухарка тоже думает уйти, слишком мало платит хозяин.

– Ясно, пошли, Фанни, – вздохнула я.

На самом деле ничего мне было неясно. Когда, почти три года назад, отец погиб на руднике, мама не сразу взяла себя в руки, но даже тогда мы могли позволить полный состав слуг в доме, покупку нарядов, поездки на балы. Рудник приносил приличный и стабильный доход. И как можно было все развалить? Сжав кулаки и сцепив зубы, несмотря на усталость, решила получить ответы на мучившие меня вопросы.

– Я боюсь, – прошептала Фанни, когда я открыла тяжелую входную дверь. На меня повеяло затхлостью и неприятным запахом, будто внутри дома давно не убирались и не проветривали.

– Это и мой дом, поэтому я не позволю ему выгонять моих гостей, – со злостью прошипела, когда, оглядевшись, не увидела картин известных художников на стенах, скульптуры в фойе. Разозлившись еще сильнее, быстрым шагом направилась в отцовский кабинет. Саймон любил сидеть в кожаном кресле и пить виски. Так было и сейчас. Но первое, что бросилось мне в глаза: портреты дедушки и отца отсутствовали. Пустая бутылка виски валялась в углу, а в кабинете стоял спертый запах алкоголя. Я в два шага оказалась около стола и гневно взглянула на отчима.

– Куда подевались портреты и картины в доме? Почему почти нет слуг? Саймон, ты видел в каком состоянии входная дверь? Она будто принадлежит не дому Бредфорда, а жалкой лачуге! – с возмущением воскликнула. Глаза замечали грязные шторы, не чищенный ковер, пыль на мебели. – Что за свинарник?

Саймон уже накатил и пьяно ухмылялся, забросив ноги на стол, чем еще сильнее привел меня в ужас. Отец с трепетом относился к дорогой мебели, заставлял служанок чистить до блеска.

– Миранда, пшла вон, не мешай думать, что с тобой делать. – Отчим громко поставил на стол бокал и закричал. – Мари! Ма-а-ари! Где эта дрянная девчонка?