Зелье

Киттен изобразила крайнюю степень восторга, томно закатив глаза. В эту минуту спустился лифт, девушка перемахнула несколько ступенек одним прыжком, нажала кнопку и, под надсадный рев допотопных лебедок, уплыла наверх. Клерк еще долго не мог прийти в себя и какая-нибудь пронырливая ворона могла бы преспокойно свить у него гнездо во рту. Но в холле гостиницы вороны не водились.

Киттен расхохоталась тотчас же, как только двери лифта сдвинулись перед ее носом. Наверняка к вечеру о ней будут знать все служащие отеля. Вот, дескать, какая скандальная бабенка въехала нынче в тридцать шестой номер!

Между тем, этот номер находился на восьмом этаже гостиницы, в самом конце коридора. Киттен вложила свой указательный палец в небольшую выемку на специальной металлической пластине, прибитой у самой дверной ручки. Устройство мигом считало ее дактилоскопический код, сличило с кодом, заложенным в компьютерную память, и тотчас пневматическая дверь зашипела, въезжая по направляющим каткам в косяк и потом собственно в стену.

Покои Кай-Сунг были достаточно экстравагантны для того, чтобы ни у кого не возникало сомнений относительно огромных заработков постоялицы. У громадного окна, в котором, действительно, винелась лагуна, стоял большой мягкий диван. На этом диване восседало какое-то странное существо, чье присутствие вносило диссонанс даже в довольно необычную обстановку комнаты.

Сие почтенное создание, не мигая, глядело на Кай-Сунг. Роста в нем было не более... четырех футов. Существо до крайности походило на осанистого енота, почему-то разъевшегося до неслыханных размеров. Впрочем, не только размерами отличался этот енот от своего земного собрата, но также и тем, что на передних конечностях его не было когтей, а были самые обычные человеческие пальцы только не пять, а шесть. На мохнатой голове торчали остроконечные уши (одна пара), разумеется, превосходившие своей величиной одноименные приспособления животинки с земли. Пальцы на ногах соединялись перепонками.

– Где ты шляешься?
– завизжал тоненьким голоском сей, с позволения сказать, квазиенот, как только Киттен вошла в номер.
– В каких местах тебя носило? Чтоб тебе превратиться в дерьмо дендронотуса!

Девушка швырнула свою сумку на маленький журнальный столик, где валялись реплерианские газетенки и стояла ваза с ирисами.

– Дерьмо дендронотуса? Хм, мне нравится это выражение, постараюсь запомнить... Вот только, что такое "дендронотус"?

– Моллюск такой. Очень противный. Голожаберный.

– Люблю ругательства, смысл которых ускользает от того, на кого они обрушиваются.

Киттен прошлась по комнате и заглянула в спальню.

– О чудо из чудес! Мой багаж прибыл в целости и сохранности. Ты, Порсупах, наверное опять не поскупился на чаевые дураку-посыльному?

– Ошибаешься, меня тут вообще не было, когда вносили твое барахло. Впрочем, не сомневаюсь, что транспортировка производилась при помощи самых современных перевозочных средств.

– Теперь ты ошибаешься, Порс!
– улыбнулась Кай-Сунг и принялась расплетать косу.
– Порой мне кажется, что на этой планете все еще используется мускульная сила рабов... Порс, перестань буравить меня своими глазенками. Я опоздала только потому, что один из здешних повес, убежденный в своей неотразимости, попытался похитить меня. Вдобавок он восхотел совершить какие-то гадкие манипуляции с моим белым рассыпчатым телом!

На пол слетела последняя золотистая лента. Киттен тряхнула головой, и роскошные густые волосы самым живописным манером разметались по ее хрупким плечам.

Порсупах продолжал молча разглядывать Кай-Сунг. Та игриво пощекотала ему влажную мочку носа.

– Скажи, ты огорчился бы, если бы этому проходимцу удалось добиться желаемого?

Порсупах чихнул и попытался шлепнуть Киттен по руке, но девушка обладала замечательной реакцией и вовремя ее отдернула.

– Я начинаю думать, что не был бы особенно потрясен, если б означенный проходимец сумел покрыть тебя!

Кай-Сунг шлепнулась на диван и прильнула к еноту, поглаживая ему мех на спине.

Лейтенант Порсупах проявлял терпимость во многих отношениях, но когда его рассматривали, как вещь, на которую можно опереться, терпимости приходил конец. С этим он мириться отказывался!

– О скверная женщина! Ты потеряла остатки стыда! Одумайся, мы же принадлежим к разным биологическим видам!

Киттен еще нежнее принялась ерошить Порсупаху холку.

– Служащие отеля не поверят в это, как бы ты не убеждал их. Кроме того, виды видами, но класс-то один! Мы оба - млекопитающие.

Порс не смог сдержать улыбки.

– Пожалуй, это единственное, в чем мы похожи.

– Как бы там ни было, - хрипло зашептала Киттен, - мы, надеюсь, сможем преодолеть условности и в конце концов займемся этим...

Порсупах взвизгнул и отскочил за овальную кушетку.

– О Кай-Сунг, ты безнадежно испорченная женщина!

– Ах, это самые приятные слова, которые кто-либо говорил мне за последние четыре дня.

Томианец едва слышною скороговоркой произнес несколько исключительно емких ругательств на родном языке, после чего к нему немедленно вернулась способность рассуждать трезво и изъясняться благопристойно.

– Майору Орвеналиксу пришлось отменить уже запланированное совещание, в котором помимо нас с тобой должен был принять участие сам губернатор Уошберн. Согласно последним информационным сводкам он сидит у себя в кабинете и буквально дымится от злости. Я настоятельно рекомендую тебе привести себя в порядок, и как можно скорее, чтобы мы успели убраться отсюда до прихода полиции, - а ее уже, возможно, послали за нами, - и скрыться где-нибудь. Иначе мы будем отведены под конвоем в места не самые приятные!

– Фу, какая чушь!- Киттен соскочила с кушетки, подошла к бару, встроенному в стенку, взяла оттуда стакан с коктейлем и отхлебнула немного.
– Я сумею договориться с майором. Кстати, не хочешь ли выпить чего-нибудь?

– Тебе же прекрасно известно, сколь пагубное воздействие оказывает алкоголь на организм томианца! У меня, например, после бокала невиннейшего сухача шерсть начинает лезть, а с иными еще и не то случается. Видишь ли, особый фермент, вырабатываемый в...

– Да заткнись ты, трепло!
– весело оборвала Порсупаха Кай-Сунг.
– Вижу, что врешь. Сам, небось, пропойца еще тот! На вот, выпей яблочного крюшона. Думаю, отвратительным он тебе не покажется...

– На службе - и капли в рот не возьму.

– Э, да ты просто невыносим... А насчет Орви-Дорви не беспокойся. Я его старая подруга, как-нибудь поладим!

– Верю. Однако согласись, что особой пунктуальностью ты не отличаешься, хотя, бесспорно, вовсе не лишена достоинств. Да, не называй майора Орви-Дорви в моем присутствии.

– Попробую, - пообещала Киттен, беспечно потягивая изжелта-бурую жидкость, взбитую миксером.
– И все-таки, если погладить у тебя одно мягонькое местечко, чуть ниже лобка, то...