Зеленая равнина

– Молись, Анжела, молись, – шептал Давид, разглядывая приближающего к ним человека.

Огромный человек поднял фонарь и посветил в окно. Нагнулся и всмотрелся. Его лицо вжалось в стекло, грубые шрамы на правой щеке медленно поползли вверх – он улыбнулся. Ужас заставлял Давида согнуться, убежать в немедленном желании спрятаться, и он вжался в стену рядом с дверью.

Человек выпрямился, поводил фонарем перед окном и поставил его на подоконник. Снова нагнулся и сел на пол.

Давида трясло. Он не дышал – слился со стеной. Свет от фонаря освещал нагнувшегося человека – заплетенные в аккуратную, толстую косу темно-русые волосы, украшенные какими-то торчащими острыми железками сбоку, ухо с серьгой и часть татуировки, спускавшейся с шеи вниз, под коричневую безрукавку. Незнакомец резко поднял голову. Еще один рваный шрам на левой, гладко-выбритой, скуле переходил в татуировку.

– Господи, сколько ему лет? Шестнадцать? Восемнадцать? Совсем молодой, – выдохнул Давид, сжимая кулаки.

Парень сидел и упорно всматривался в стекло, смешно и немного по-детски прищурившись. Свет фонаря отражался в его глазах стальным, ближе к металлическому, бликом и Давид понял – его не видно – мешал свет.

– Щенок, – Давида трясло от злости, – непуганый щенок.

Его подрывало открыть дверь и дать парню по шее, но ноги не слушались. Все тело не слушалось – оно застыло на месте.

– Он же такой молодой, так спокойно убивает, – мозг Давида никак не мог взять контроль над телом, – как же так можно, это же неправильно. Неправильно. Надо что-то сделать, надо спасти хотя бы Рустама.

Но Давид так неподвижно и смотрел через балконную дверь, даже когда парень резко встал, держа в руках что-то круглое и очень-очень знакомое.

Второй человек громко сказал что-то на непонятном языке и парень около окна звонко засмеялся. Он поставил свою ношу на подоконник, снова нагнулся, поднял молоток и небрежно засунул его в карман. Взял голову и кинул ее второму человеку.

– Меня не видно, – Давид как завороженный смотрел на кровь, оставшуюся на подоконнике, – меня не видно.

Парень перестал смеяться, весело ответил что-то своему товарищу и взял с подоконника фонарь. Грациозным движением поднес его к окну, облизал окровавленные пальцы и вдруг весело подмигнул.

Развернулся, осторожно поднял картину и комната снова погрузилась в темноту.

Давид сполз по стене вниз и тупо смотрел в ночное небо.

– Я никого не спас, – мысли давили и пригибали голову к полу, – никого.

Придвинулась и тихо всхлипывала Анжела – Давид чувствовал, как ее трясет. С соседнего балкона ветер доносил обрывки голосов, но Давид их не понимал. Еще и внизу почему-то стало тепло и мокро.

Дернулась дверь балкона и Давид отрешенно поднял голову. Начинало светать.

– Вернулись, – медленно подумал он, наблюдая как вскакивает Анжела, – сейчас все и закончится.

Его дернули вверх и грубо втащили в комнату.

Третий дом.

– Вот урод, – Саня показал человеку средний палец, – издевается, самым натуральным образом, издевается, скотина.

Валерий Иванович промолчал.

Лицо человека через стекло выглядело немного гротескно – его нос слегка расплющился по стеклу, губы тоже и выглядел он немного по-дурацки. И лоб он сморщил тоже по-глупому. Валерий Иванович разглядел висящий у человека на шее кулон – ромашку из розового камня.

– Кремом мажется, что ли? – Валерий Иванович почувствовал небольшой укол зависти к гладким щекам человека снаружи – у него всегда были проблемы с кожей, – или просто борода еще не растет.

– Шею качает, сто пудов, – Саня отошел на пару шагов назад и демонстративно рассматривал человека в упор, – недобиток. Наш Сашка-то покрасивше будет, этот как курица перекаченная.

Валерий Иванович хмыкнул.

– Наверно каждый смотрит свое, – подумал он, разглядывая парня дальше.

– Странно, – Валерий Иванович попытался сформулировать крутившуюся в голове мысль, – что-то в нем не то.

Он достал из кармана пачку и вертел ее в руке. В чем-то Саня был прав – человек вблизи выглядел очень здоровым, на Скалу похож, –подумал Валерий Иванович мимоходом, – молодого Скалу или Терминатора.

Человек еще раз улыбнулся, подышал на стекло и медленно выпрямившись, отошел обратно.

– Бля, он точно издевается, – Саня взял предложенную сигарету и засунул ее за ухо, – собака плешивая. Смотрит еще так.

Валерий Иванович закурил.

– На вид-то молодой, – сказал он, выпуская дым через нос, – лет двадцать наверно?

– Вот еще делать мне нечего, разглядывать его морду, – Саня прошел обратно к матрасу и сел, – топор у него на поясе видал? Нормальный топор такой.

Валерий Иванович вполуха слушал, как Саня на все лады склоняет родственников человека на улице и думал. Саня продолжал буйствовать.

– Молокосос, – Саня стащил ботинок и заглянул в него, – не воняют?

Валерий Иванович покачал головой.

– Щенок, – стукнул Саня ботинком по бетонному полу, – высматривает все, высматривает. Глаза ему в жопу затолкаю, и пусть высматривает оттуда, что хочет.

– Смотри, как бы не наоборот, – Валерий Иванович засмеялся, посмотрел в сторону улицы, потом на злого и красного Саню.

– Тут скорее он всего тебя в жопу запихает, – добавил Валерий Иванович, отсмеявшись, – отошел и ладно.

– Да нихера, вон он опять, – Саня кинул ботинок в сторону двери, – че ему тут как медом намазано.

Валерий Иванович обернулся и помахал рукой. Парень за стеклом улыбнулся.

– Лыбится еще, – Саня подтянул ногой ботинок, – мартышка, блин, за стеклом.

Валерий Иванович затушил окурок, закурил новую сигарету и закашлялся.

– Ты прав, – Валерий Иванович почувствовал на себе изучающий взгляд парня, – ты прав.

– Только мартышки здесь мы, – добавил он через минуту, в упор смотря в необычно яркие, чистого стального цвета глаза парня и замолчал.

Отвел глаза, прошел к Сане и сел рядом.

– Пусть смотрит, – Валерий Иванович прислонился спиной к стене и прикрыл глаза.

Рядом зевнул Саня.

– Валерий Иванович, Валерий Иванович, – голос иглой ввинтился в сон и безжалостно выдернул в реальность.

Валерий Иванович приоткрыл глаз.

– Валерий Иванович, – напротив на корточках сидела Мика и упорно трясла его за ногу, – проснитесь.

– Отстань, – Валерий Иванович дернул ногой, – проснулся я, чего орать так?