Зеленое солнце

— Как ты тут одна?

— Да… Ничего особенного.

— Скучала? Или находила себе занятия?

— Ну типа… привыкать начинаю.

— Подожди, еще понравится, — снова улыбнулся ей Стах, тепло и мягко. — Неспешное течение нашей жизни понемногу затягивает, забываешь, что за ней есть еще весь остальной мир. Я вот сгонял в город, так слегка даже оглох.

— Мне нравится, — пожала Милана плечами и расположилась в кресле, в котором наверняка и сидела перед приходом Стаха. На полу лежала книжка с замысловатой закладкой. — Да и на слух пока не жалуюсь.

— Ну и чего отказалась со мной сгонять? — кивнул он, тоже устроившись — на краю ее кровати и, получается, рядом с ней. — Я пахал в офисе, ты была бы полностью свободна заниматься, чем хочешь.

— Вроде как… папа не велел, — усмехнулась она.

— Да мало ли, что папа не велел. Взрослые все люди, а я ж не изверг… — Стах немного помолчал, окинул ее внимательным взглядом — шортики, маечка, девочка как девочка. Красивая очень. А перед глазами — вот та, с торчащими от влаги сосками, какой он впервые ее увидел. Воспоминанию о ее снимке в журнале, оставшемся в чемодане, он с усилием сопротивлялся. Чтобы не повело, заговорил, не вполне отдавая себе отчета, что тон его немного сменился, сделался глуше, интимнее: — Мне тебя не хватало в этой поездке, Милан. Я, оказывается… тоже начал привыкать к нашим посиделкам. Жаль, что ты не захотела… но я привез тебе кое-что. Небольшой гостинец, от зайчика. Посмотришь?

??????????????????????????- Зачем? — настороженно спросила она. — Это лишнее, я и так живу у вас здесь… на всем готовом…

— Ну ты еще скажи, что нас объедаешь! Что за глупости?

— И все же…

— И все же — гляди! — бодро призвал ее Стах и даже подмигнул, вытащив из кармана пиджака бархатный бледно-розовый футляр. Через мгновение тот оказался лежащим у нее на коленях.

Соблазн посмотреть был слишком велик, и Милана не удержалась. Открыла футляр. Камни блеснули от резко попавшего на них света. Красиво, это действительно было красиво. Впрочем, вряд ли бы она взялась спорить, что Стах не умеет делать подарки. За то время, что она провела в его доме, Милана ничуть не сомневалась, что он обладает и вкусом, и интеллектом, и многим другим, чем покоряют женщин. Она мимолетно подумала, что точно знает, с чем могла бы надеть это колье.

Но уже в следующее мгновение захлопнула футляр и протянула его обратно Шамраю.

— Я не могу это принять, — уверенно сказала Милана.

— Это еще почему? — приподнял бровь Стах. — Глупости, можешь, конечно.

— Это слишком дорого.

— Могу себе позволить. Мне оно напомнило о тебе, как тут пройти мимо? И вообще красивых женщин надо баловать.

— Нет, — снова повторила Милана и приблизила к нему футляр. — У вас нет ни одной причины, чтобы баловать меня.

Он смотрел на протянутую коробочку с секунду. Потом поднял глаза на нее. Растерянным не выглядел, но, похоже, в это самое время принимал решение, давить ли дальше. И по тому, как блеснул его взгляд, стало ясно — решение Стаха ей заранее не понравится.

— Ну почему же нет? Ты очень красива, Милана. Ты создана для того, чтобы носить дорогие украшения. Примерь его хотя бы, пожалуйста.

С ее лица вмиг схлынули все эмоции, лишь чуть подрагивали ноздри. Баб ему мало, что ли! Она положила футляр рядом со Стахом и отдернула руку, будто тот жег ей пальцы.

— Не настаивайте, Станислав Янович, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Я не стану ни примерять, ни носить, ни брать. И я считаю, что ваше внимание слишком навязчивое. Оно намного больше, чем того заслуживает дочь старого друга.

Стах сжал челюсти, пытаясь справиться с волнением. Словно бы весь тот шквал, что Милана вызывала в нем, разом обрушился на нее же. Едва не сбил с ног. Но это тоже случилось и пролетело очень быстро, как и все, что происходило здесь и сейчас. И вместе с тем, ей казалось, что бесконечно долго, потому что ждать — всегда долго.

Шамрай справился с собой. Лицо искривилось однобокой усмешкой и сделалось чуть спокойнее. И в то же время он судорожно пытался сообразить, как выйти из ситуации, что должен сделать, чтобы заморозить ее. Чтобы оставить в том виде, что есть. С Миланы станется — начнет вещи прямо сейчас собирать. И в конечном итоге он теряет не только ее, если она сбежит. Он еще и похерит тридцать с лишним лет дружбы с Сашкой. Черт!

Стах медленно забрал с постели футляр и убрал назад в пиджак. Поднялся, сунул руки в карманы и, чуть медля, проговорил:

— Мне жаль. Прости, если обидел.

— Ничего, — сказала она, пристально наблюдая за ним.

Шамрай понимал, почему. Понимал, и ему это очень не нравилось. Будто он кружащий вокруг нее хищник, а каждое его движение она оценивает с точки зрения опасности. И в этом права.

Черт! Черт, Стах, черт!

Сбавляй!

Правда ведь сбежит, не остановишь.

— Милана, — позвал он ее.

— Что?

— Давай будем считать, что этого разговора не было. Я умею понимать слово «нет» и больше тебя не потревожу. А ты, пожалуйста, ничего не говори отцу. Оставайся, отдыхай, дыши воздухом. А вот это все… прими за стариковский заскок.

— И сегодня можно будет взять машину? — внезапно спросила Милана.

— У тебя какие-то планы? — его голос с каждым словом звучал все глуше.

— Как обычно, погулять вечером.

Кто бы сомневался! Медом ей в том чертовом клубе намазано, что ли?

Стах чуть слышно перевел дух, чтобы не выдать ей своего бешенства. Его долбануло, а она на танцы.

Наверное, эта мысль прострелила сильнее всего.

— Если только с шофером, — выдал он вдруг.

— Ок, — легко пожала плечами Милана.

И после этого он вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Замер в коридоре, прислушался. В ее комнате вместе с ней осталась только тишина. Кресло не скрипнуло, глухого топота ног по полу не зазвучало. Милана тоже там будто окаменела. Ждала его удаляющихся шагов? Стах глотнул, рваными движениями стал расстегивать пуговицы воротника рубашки. И чтобы не влететь к ней обратно, быстро пошел прочь коридором в сторону своей комнаты. Достаточно сейчас сорваться — и уже не исправишь.

Даже в этом ненормальном, разъяренном, уязвленном состоянии Шамрай сознавал, что еще есть, что портить. Влез слишком рано. Слишком нахрапом обозначил намерения. Не дал ей привыкнуть к его вниманию, решил, что если пазл сложился в его голове, то и в ее тоже должен. И выпустил из виду все остальное: разницу в возрасте, опыте, приоритетах и мечтах.

Она, вон, в журнальчиках снимается, почти голышом, а не только в институт ходит. И в клубе каждый вечер отрывается, а не только книжки читает. Нет, не пустышка. Но и отнюдь не домашняя девочка, которая покорно сделает то, что скажет папа. Характер. Да, характер. Рвущийся на волю. И все его шансы — существуют только пока Милана здесь. Потому что иначе ничего не получится.

Стах еще не знал, как продолжит, но отказываться от нее не собирался. Будто вспышками голову пронзала боль, которая никак не уходила, хоть он принял прохладный душ, чтобы остыть, и выпил что-то от мигрени, подсунутое тусившей поблизости Лянкой, причитавшей, что в такую жару у него наверняка давление подскочило, а он еще и с дороги. Стах взбесился еще больше, особенно когда речь зашла о том, что она-де принесет сейчас тонометр. Спросил, зачем заявилась — оказалось, в Рудославе на праздник Купала организовывают какие-то игры, квесты и даже концерт. Лянка последние годы в меценатство ударилась, поддерживала программы, связанные с национальными традициями и культурой. И, конечно, тянула на все это деньги из брата.