Зеленоглазый горец

Аннора кивнула:

– Да, мой кузен прекрасно разбирается в том, в чьих руках находится настоящая власть и как пускать вход тайные рычаги.

Джеймс смотрел на Аннору и хмурился, размышляя о неслыханном коварстве ее кузена. Он чувствовал к Анноре безграничное доверие. Теперь ей известно все о его тайне. А это значит, что Джеймсу больше нет причин быть осторожным и что-то скрывать от Анноры. Он мог всецело отдаться желанию, которое все это время сдерживал. Теперь она сидит на его кровати, лежа в которой ночами, он столько раз представлял себе Аннору. Джеймс упивался звуком ее голоса, с наслаждением вдыхал ее нежный аромат. Он осознавал, что сгорает от желания и хочет сделать ее своей прямо сейчас.

Глава 9

– Больше не желаю говорить об этом, – сказал Джеймс, решительно садясь рядом с Аннорой и властно привлекая ее к себе.

По тому, как Джеймс на нее посмотрел, Аннора поняла, что он больше ни о чем не хочет с ней говорить. Она чувствовала его желание – горячее и сильное, – и оно подпитывало ее собственное желание, заставляя Аннору дрожать, как во время горячки. В этот момент было трудно рассуждать и было невозможно вспомнить, почему ей нужно скорее покинуть спальню Джеймса. Причин было огромное множество. И все же с каждым новым поцелуем Джеймса здравый смысл все больше покидал Аннору.

– Если я не пойду сейчас переодеваться, я опоздаю к ужину, – слабо запротестовала она и сама почувствовала, что это неудачная отговорка. Ей не хотелось высвобождаться из его объятий.

– Они хватятся вас и пошлют кого-нибудь разыскивать?

– Нет, едва ли. Раньше они никогда так не делали.

– Тогда останьтесь, дорогая Аннора.

– По-моему, это неразумно. – Да, особенно учитывая то, какую власть он над ней имеет. Если даже от того только, что он проводил ладонью по ее щеке, у Анноры начинало отчаянно колотиться сердце.

– Ах, моя дорогая девочка, когда я с вами, мне не хочется поступать разумно!

Не успела Аннора вымолвить хоть слово, как оказалась на кровати, а Джеймс – на ней. Ее тело радостно устремилось ему навстречу, хотя рассудок в это время из последних сил пытался противостоять влечению. Аннора подумала о том, что, если их предположения о Мэри и Доннеле имели под собой хоть сколько-нибудь реальные основания, сейчас было очень опасно сломя голову отдаваться страсти. Если об этом станет известно Эгану, Джеймсу снова придется податься в бега или – хуже того – он примет мученическую смерть.

Кроме того, Аннора была девственницей, и, хотя она знала, что ни одного мужчину никогда не будет хотеть так, как хочет сейчас Джеймса Драммонда, у нее на памяти была печальная история ее собственной матери. Аннора дала себе слово никогда не повторять ее ошибок. Девушка на себе испытала, каково это – быть презираемым всеми внебрачным ребенком. То, какие чувства она испытывала, когда Джеймс держал ее в своих объятиях, подсказывало Анноре, как близка она сейчас к тому, чтобы мгновенно забыть обо всех клятвах и обещаниях, которые она давным-давно дала самой себе. И это не могло не пугать Аннору.

Она уперлась руками ему в грудь, делая еще одну попытку противостоять своим желаниям. Кожа у Джеймса была такой гладкой и теплой. Ощущая ладонью его крепкие, упругие мускулы, от сильного желания Аннора испытывала головокружение. Ей ужасно хотелось ласкать и гладить это сильное обнаженное тело. Она никогда не думала, что бывают случаи, когда настолько тяжело поступить так, как тебе подсказывает здравый смысл, а не как тебе хочется.

– Рольф, – начала она, а затем осеклась, смущенная тем, что по-прежнему так его называет. – То есть… Нет. Ведь вас зовут Джеймс? Надо же! Я только сейчас узнала ваше настоящее имя.

Джеймс нежно поцеловал ее в губы. Он почти физически ощущал, как Аннору переполняют противоречивые эмоции. Джеймс испытывал чувство вины, видя то, как в душе Анноры происходит борьба между тем, чего ей ужасно хочется, и тем, как, по ее мнению, нужно поступить. Он понимал, что ему сейчас следовало бы сразу же отстраниться от нее. Он не должен нажимать на Аннору и подталкивать ее к тому шагу, к которому она, по всей видимости, пока не готова. Но он оказался не способным отступить.

Он уже так долго не знал женщины. Тепло и мягкость ее тела действовали на него возбуждающе. Даже со своей женой, с Мэри, он никогда не имел возможности утолить свою страсть без остатка, потому что она, казалось, всегда стыдилась близости и была холодна в постели. Наверняка все объяснялось тем, что он был неприятен Мэри. Возможно, она даже чувствовала к нему отвращение.

Воспоминания о Мэри ненадолго отрезвили Джеймса. Все это – ничем не подтвержденные подозрения. Он не должен обвинять Мэри, не имея никаких доказательств. И кто знает, может быть, он все еще женат? Хотя если выяснится, что Мэри жива и в самом деле жестоко предала его, он непременно разведется с ней. Для этого понадобятся время и деньги, много денег. Но нет, Мэри мертва. Скорее всего она умерла совсем не в то время, как все считают, а гораздо позднее. Джеймс не сомневался, что предчувствия не обманули Аннору. Он воспитывался кланом Мюрреев, среди которых было много людей, обладающих «даром». Поэтому ему нетрудно было понять, о чем идет речь, когда Аннора упомянула о своих видениях.

Джеймс сгорал от желания. Он знал, что то, что сейчас испытывал, нельзя было объяснить многолетним воздержанием. Джеймс хотел только одну женщину – Аннору. Он не мог смотреть ни на одну из служанок, которые были не прочь с ним переспать и с которыми он мог бы удовлетворить свое вожделение, если бы пожелал этого. Джеймс мог бы даже сохранить свое инкогнито, занимаясь с одной из них любовью в полной темноте. Но ему хотелось отдать весь свой жар нерастраченных чувств только ей одной – Анноре. Если она не отвергнет его окончательно, он намерен сделать ее своей здесь и сейчас.

– Я хотел бы, чтобы вы называли меня моим настоящим именем с первого дня нашего знакомства, – ласково проговорил Джеймс, нежно покусывая мочку ее уха.

– Нам не надо этого делать, – неуверенно проговорила Аннора, дрожа от желания, которое овладевало ею все больше и больше. – Мне не надо этого делать, – поправилась она.

– Нет, надо. Вы прекрасно знаете, что сами этого хотите.

– Не всегда разумно следовать своим желаниям. Это может иметь дурные последствия.

– Что дурного в том, что мы предадимся страсти, которая неудержимо влечет нас друг к другу? Какие у этого могут быть дурные последствия?

– Я сама являюсь последствием подобного опрометчивого поведения, – грустно проговорила Аннора.

– Ах, милая моя! Вы не последствие, вы бесценный дар Божий, Божье благословение. Не повторяйте слова, сказанные глупцами. – Джеймс начал развязывать завязки на ее платье, радуясь тому, что Аннора не останавливает его.

– Не забывайте, что те, кого вы называете глупцами, цитируют церковные постулаты.

– Служители церкви – тоже люди, милая. Да, многих привели в церковь истинное призвание и глубокая вера. Также немало священников, которых направили в церковь их родители, и они работают там не ради служения Господу, а для того, чтобы добыть себе средства на жизнь. А есть и такие, которых ввергла в искушение жажда власти.