Зеленые глаза викинга

Есть она отказалась, закутавшись в плед почти с головой. Ее сильно знобило, тело ныло так, что даже пальцы на руках и ногах сводило судорогой. Ванька авторитетно заявил, что это на почве нервного расстройства, ну и еще, быть может, от жары. И поругал, что нечего было при такой погоде за город мотаться. Что хотела там узнать?

Душа подруги оказалась запертой на сотни запоров, да и не стала бы та откровенничать при родителях убитого Мишани.

От Баскакова вообще ее помощник Ванька велел ей держаться подальше.

– Еще неизвестно, с какой целью были приставлены к тебе те два молодчика. И чьи они? К тому же странно, что примерно в то время, когда твоего мужа жестоко пытают, эти двое пасут тебя у подъезда! Потом появляется спаситель и...

Ваня смущенно умолк, напоровшись на ее болезненный взгляд. Быстро доел салат, бутерброды, выпил чаю, без конца разглагольствуя на тему: негоже ей одной совать голову в самое пекло, пускай его подождет. Рапорт на отпуск он сегодня подал, ждет резолюции.

Потом довел ее до кровати, помог улечься. Ушел лишь тогда, когда она ему пообещала не выходить из дома без его звонка.

Она и не выходила. Более того, этим звонком Ванька ее как раз и разбудил.

– Это хорошо, что ты выспалась. Сейчас я заеду, и двинем. Умывайся пока!

– Куда двинем?

Даша поднялась с подушек, отбросила плед, под которым взмокла, как мышь. Осторожно покрутила головой. Удивительно, но вчерашняя немочь пропала.

– К Топоркову двинем, Дарь Дмитриевна. Я сегодня с ним уже имел беседу по телефону. Все ему объяснил и про алиби твое, и про отсутствие контактов меж тобой и твоим бывшим. Он понял, осознал, извинился. И теперь жаждет поделиться с нами информацией. Сколько тебе нужно времени?

– Полчаса, – она засеменила в ванную, на ходу стягивая с себя платье, из которого так и не сумела вчера вылезти. – Отпуск подписали?

– Так точно! И я готов к труду и обороне!

– А не жалко его тратить так... Так... – она попыталась подобрать слово покорректнее, не вышло. – Так бездарно, Вань?

– О чем вы, Дарь Дмитриевна?! – возмутился ее бывший помощник, не желающий быть в бывших и изо всех сил навязывающий ей свою помощь. – Мне в радость! Сколько можно гаражными кражами заниматься?! Я ведь, как вы ушли, ни одного приличного дела в руках не держал.

– А сейчас, стало быть, дело приличное? – ахнула она, выуживая из футляра зубную щетку. – Ну, ты и фрукт, Ванька! Ладно, не отвлекай меня, мне нужно умыться. А то твой Топорков занервничает.

Если Топорков Алексей Сергеевич и занервничал, увидав их на пороге своего кабинета, то совсем по другой причине, а не по причине их опоздания.

Он много слышал о Полукаровой Дарье Дмитриевне.

О ней говорили как о специалисте высокого класса. Часто приводили в пример на совещаниях, их отделы соседствовали. Потом поползли слухи о нехорошей истории, в которую она попала благодаря вмешательству какого-то влиятельного лица, жаждущего мести. Последовало увольнение, об этом тоже судачили в курилке. Что-то кто-то вспоминал из личного опыта, когда страдали так же вот из-за чужих надутых кошельков и за идею.

И Топорков ей даже заочно сочувствовал, и тоже кивал, и соглашался, пуская дым в потолок наравне со всеми.

Вчера случилось несчастье с ее бывшим мужем, и Топорков настороженно притих. Лезть следом за Полукаровой в нехорошую историю он не желал.

А история-то говенно пахла, чего уж!

Сначала погибает муж ее подруги, и саму Дарью Дмитриевну находят рядом с трупом с орудием убийства в руке. Потом погибает ее собственный муж, в страшных муках погибает. И с какой-то блажи перед смертью скандирует на три этажа имя своей бывшей супруги.

Это что, нормально? Нет, конечно.

Все не так просто! И два этих убийства как-то связаны между собой и стопроцентно имеют отношение к этой чрезвычайно привлекательной женщине, что стояла сейчас на пороге его кабинета.

Одно утешало – алиби ей их общий коллега состряпал.

Алиби имелось, уже хорошо.

Плохо было что? Плохо было то, что Топорков видел во всей этой кутерьме вокруг Полукаровой некий злейший умысел. И еще он знал, что спать не станет, но до истины докопается. И если окажется, что Дарья Дмитриевна каким-то образом причастна к убийству, то тогда!..

Тогда ей не помогут ни ее удивительные серые глаза, смотревшие сейчас на Топоркова внимательно и требовательно из-под темной челки. Ни ее великолепная походка, исполненная природной грации.

Он располосует все это дело на фрагменты, он камня на камне не оставит, но добьется правды.

– Добрый день, Дарья Дмитриевна, – манерно поздоровался, привстав, Топорков и пожал кончики ее пальцев. – Рад знакомству.

– Да уж! – печально отозвалась она. – Можно было бы и порадоваться, кабы не такой печальный повод. Его... Тело кто-нибудь уже затребовал?

– Да, да, родственники уже были. И опознание было проведено, как положено, но если вы желаете...

– Нет! – перебила она его, отшатнувшись. – Не желаю!

Ей хватило за многолетнюю практику и опознаний, и слез, и горя вдосталь. Если Витю мучили, долго пытали, то можно представить, во что превратилось его совершенное тело и симпатичная мордаха.

– Похороны через три дня. Они просили вам сообщить. Сестра была, – пояснил Алексей Сергеевич. – Вам почему-то звонить не стала, хотя я ей и предлагал, у меня же есть ваш телефон.

– Не стала бы она мне звонить ни под каким предлогом, – понимающе хмыкнула Даша. – Не могут они мне простить, что я его выставила. И понять не могут до сих пор, как можно добровольно отказаться от такого сокровища.

– А действительно, как? – вдруг проявил непонятный интерес Топорков. – Простите, но он даже после смерти привлекателен, ваш бывший муж. Вы любили его?

Даша внимательно посмотрела на Топоркова.

Малый умный, хитрый и, кажется, карьерист. Да и Ваня предупредил, что с ним надо ухо держать востро. С улыбкой может срок соорудить на раз-два. Но вроде бы сроки те он ни разу не раздал невиновным людям.

Оставалось надеяться...

– Я? Любила, конечно, когда выходила за него замуж. Простите, а это уже допрос или личная беседа?

Топорков на бумаге какие-то пометки осторожно делал. Кто знает, чего он там пишет?

– Какой допрос, о чем вы, Дарья Дмитриевна, как можно?! – замахал он на нее руками и хохотнул неестественно. – Мы просто беседуем как коллеги.

– Бывшие коллеги, – поправила его Даша. – Я уволилась из органов.

– Слышал. Слышал, – покивал он, глянул на нее настороженно. – Вы уж извините, но что послужило причиной вашего развода?