Зеленые глаза викинга
Шрифт:
– Нет, ну какой из тебя помощник, скажи?! Какая триада, Ваня??? Он просто вышел бы в магазин и не вернулся бы уже никогда, влезь он куда-то всерьез и по-крупному. Нет, тут что-то другое...
– Что? Вот что?! – носился тот взад-вперед по кабинету, вспарывая душный застоявшийся за день воздух. – Девка эта явно что-то хотела от них обоих.
– Спорить не стану.
– Но не хотела обнародовать свое присутствие. Ее видели и знали о ней лишь супруги Лихие, – снова начал корчить из себя мыслителя Топорков, хотя видно было, что подустал изрядно. – Для всех остальных ее просто не существовало.
– Ее видела и запомнила
– Сисястой! – подсказал с противной ухмылкой Ванька.
– Пусть так. Марина, кстати, тоже говорила, что у ее соседки выдающийся размер груди. Так вот я к чему... Наталья Викторовна сможет опознать эту даму, если что.
– А если что – это что? – Ванька присел за пустой стол, соседствующий со столом Топоркова, стал двигать с шумом ящики, ныть начал, что проголодался. – Ты сказала, что старушенция сможет опознать эту красотку, если что?
– Если мы ее найдем, – пожала плечами Даша. – По сути, мы ее не особо и искали.
– А почему это? – изумился Топорков и полез из-за стола, видимо, ноги затекли, и сил не стало дышать в кабинетной духоте.
Пришлось Даше признаваться, что с первого дня сомневалась в искренности своей подруги. Что верила и не верила, что подозревала, и ругала себя, и снова обижалась на Марину, а потом прощала. А после их отвлекла внезапная трагическая смерть Виктора. И все как-то закрутилось...
– Нет, ну а как бы мы ее искать стали?! – возмутился Ванька. – По размеру сисек, что ли?!
– Ваня! – прикрикнула на него Даша.
– А че Ваня? Че Ваня-то?! Марина с тобой говорить не стала. Старушенция просто сказала, что девка яркая и породистая.
– Она так не говорила!
– Смысл такой, – отмахнулся Ванька. – Таких знаешь сколько сейчас вокруг?! Пруд пруди! Это таких, как ты, не найдешь. Вот и Баскаков говорит...
– Ванька, пришибу! – Даша ощутимо врезала ему по затылку. – Не отвлекайся!
Вернее, она хотела сказать: не отвлекай!
Она очень добросовестно и старательно гнала мысли о Захаре из головы, нужно было заниматься делом. Надо было искать, искать убийцу Миши, пока это дело не зависло на долгие годы и пока, упаси бог, не пристали с обвинением к Марине за неимением других подозреваемых. Такое ведь могли сотворить, и еще как!
Но мысли эти все равно настырно лезли, топили всю ее сознательную решимость заниматься делом в воспоминаниях того дня, когда похоронили Витю.
Это в тот день она ревела белугой, найдя флэшку с взрывной информацией в панно, подаренном Витей к годовщине их свадьбы. И часом позже того же дня отказалась говорить с Баскаковым, когда тот полез с соболезнованиями. И телефонную трубку разбила о стенку, Ванька потом собирал осколки.
А после ревела уже над тем, что, кажется, сделала что-то не так, сотворила что-то глупое. Человек ей соболезновал, что-то говорил хорошее и доброе тихим печальным голосом, а она сорвалась. И накричала. И почему она постоянно все портит, почему???
Даша ревела, Ванька ее успокаивал, бегал челноком из кухни в гостиную и обратно с лекарством, с водой. Она опомнилась внезапно, вспомнив об утраченном звании лучшего следователя позапрошлого года, и позвала
напарника за компьютер.И началось прозрение...
Даше никогда еще не было так страшно. До тошнотворных судорог в желудке. До удушливых слез. До ужасающей растерянности.
Разве так можно??? Разве может такое сотворить человек??? Даже ради больших, очень больших денег, разве такое возможно вообще???
– Больше не могу! – взмолилась она, когда они просмотрели всего лишь половину из того, что записал и снял Виктор и по приказу Сулейманова, и по собственной инициативе. – Пускай Топорков этим занимается, у меня сил просто нет рассматривать это паскудство.
– Видишь... – вдруг не к месту промолвил тогда Ванька и посмотрел на нее со странной укоризной. – А мы с тобой Баскакова пытались посадить! Оказывается... Оказывается, он совсем и ни при чем, да, Даш?!
Она промолчала и ушла от него. Снова забралась на диван с ногами и даже с места не сдвинулась, когда звонок в дверь прозвучал.
– Я открою? – вынырнул из соседней комнаты Ванька.
– Открывай. Только я никого не жду.
А кого ждала, тот уже не придет никогда. Потому что прощать ее необоснованные истеричные обвинения кто же станет? Снова наорала на него, снова оскорбила, а он ведь ни в чем не виноват! Даже в том, что пытался отомстить ей, не виноват. Не виноват настолько, насколько ужасно это получилось. Он-то ведь хотел, чтобы это все вышло как-то иначе. Поучительно, но не так страшно.
Это его подчиненный тупоголовый сыграл на опережение и проявил инициативу, думая, что именно так и надобно мстить за нанесенное оскорбление его шефу. За что и поплатился. А поплатился он двумя зубами, сломанным ребром, синяком под глазом и увольнением без выходного пособия. Это уже Ванька проявил инициативу и узнал кое-что по своим каналам.
– Здрасте всем! Здрасте, Дарь Дмитриевна!
На пороге ее гостиной стоял Захар Баскаков и смотрел на нее с ненавистью. А ей вдруг сделалось жарко, стыдно признаться, от счастья. Сердце так заколотилось от радости, что она глупо улыбнулась и кивнула ему в ответ:
– Здрасте, но мы уже здоровались.
– Вот скажи, что ты делаешь, а???
Баскаков широко шагнул и так резко сиганул к ней на диван, что Ванька готов был уже ее защищать. Захар даже головы не повернул в его сторону, только рявкнул:
– Исчезни отсюда, быстро!
Тому повторения не требовалось. Он исчез. Благо было чем заняться.
– Вот скажи, что ты делаешь, Дашка, а??? – с болезненной гримасой повторил Баскаков и тут же полез к ней наглыми сильными руками. – Что ты делаешь, скажи??? Все нервы мне измотала! В убийствах меня обвиняла, а я никого не убивал, между прочим!
– Я знаю, – успела она вставить, прежде чем Баскаков ухватил ее за затылок и привлек к себе.
– Теперь говорить не хочешь! Думаешь, и мужа я твоего тоже...
– Нет, не думаю, – шепнула она ему и поцеловала в висок. – Я все знаю, Захар.
– А чего орала тогда? – он снова, как и в прошлый раз, дышал ей в ключицу, поглаживая ее кожу своими губами, жесткими и жадными. – Чего ты все время на меня орешь?
– Не знаю.
Даша зажмурилась.
Быть счастливой сегодня, в день похорон ее бывшего мужа, было кощунственно и неблагородно. Ей следовало горько убиваться, если не по нему, то хотя бы по собственной глупости, не позволившей ему помочь.