Зеленые холмы Африки. Проблеск истины

Мы приблизились к усеянному желтыми цветками дереву осторожно, словно к выводку перепелок, на который указали собаки, но носорога в поле зрения не было. Пройдя краем леса, мы обнаружили много носорожьих следов и свежего помета – но самого носорога не было. Солнце садилось, смеркалось, время для охоты было упущено, а мы все бродили по лесистому склону в надежде встретить носорога на открытом месте. Когда стрелять было уже поздно, Друпи вдруг остановился и припал к земле. Знаками он подозвал нас. Мы подползли ближе и увидели крупного носорога и рядом малыша, они стояли по грудь в зарослях на другой стороне небольшой долины, разделявшей нас.

– Самка с детенышем, – сказал тихо Старик. – Нельзя стрелять. Дай-ка я гляну на ее рог. – И он взял бинокль у М’Колы.

– Они нас видят? – спросила Мама.

– Нет.

– До них далеко?

– Примерно пятьсот метров.

– Какая же она огромная, – прошептал я.

– Да, самка крупная, – согласился Старик. – Знать бы, где самец. – При виде зверей его охватило радостное возбуждение. – Стрелять темно – разве только он окажется совсем рядом.

Носороги неспешно повернулись и все так же мирно щипали траву. Похоже, эти животные не умеют спокойно передвигаться – они либо бегут, либо стоят.

– А почему они такие красные? – спросила Мама.

– Вывалялись в глине, – ответил Старик. – Надо поторапливаться, пока совсем не стемнело.

Солнце село, когда мы вышли из леса и увидели внизу холм, откуда раньше высматривали в бинокль дичь. Нам следовало спуститься вниз, перейти овраг и вернуться в лагерь тем же путем, но нам вдруг пришла в голову нелепая мысль пройти краем леса прямо по горному склону. Придерживаясь четко намеченной линии, мы в полумраке преодолевали одно из другим глубокие ущелья, издали казавшиеся небольшими рощицами, скользили по склонам, цепляясь за лозы, спотыкались, карабкались и снова скользили вниз, все ниже и ниже, а потом с немыслимыми усилиями взбирались по крутому склону – и все это под аккомпанемент ночных звуков и рычания леопарда, охотившегося на бабуинов. К тому же я боюсь змей и каждый раз испытывал страх, прикасаясь неожиданно в темноте к корню или ветке.

Буквально на четвереньках мы преодолели два глубоких ущелья, а потом при свете луны вышли к крутому горному отрогу, на который взбирались мелкими шажками, лишь изредка позволяя себе увеличить шаг, или карабкались, почти прижавшись к земле, смертельно усталые, изнемогая под тяжестью ружей. Перевалив гуськом через хребет, мы почувствовали облегчение. Перед нами в сиянии луны расстилалась равнина. И опять начались спуски и подъемы, но теперь это были небольшие холмы, и хотя мы валились от усталости, но впереди уже замаячили огни нашего лагеря.

И вот ты уже сидишь у костра, поеживаясь от вечерней прохлады, пьешь виски с содовой в ожидании, когда брезентовая ванна наполнится на четверть горячей водой.

– Ванна готова, бвана.

– Черт побери, никогда больше не смогу охотиться на горных баранов, – говорю я.

– А я и раньше не могла, – говорит Мама. – Это все вы меня заставляли.

– Да ты держишься в горах увереннее, чем любой из нас.

– Как вы думаете, Старик, пойдем мы снова охотиться на баранов?

– Даже не знаю, – ответил Старик. – Думаю, все зависит от обстоятельств.

– Ужаснее всего езда на этих чертовых машинах.

– Если б мы каждый вечер проходили такое расстояние, как сегодня, то прошли бы весь путь за три перехода и даже не почувствовали бы этого.

– Да. Но я все равно не перестану бояться змей, даже если целый год буду ходить на такие расстояния.

– Со временем привыкли бы.

– Нет, – сказал я. – Боюсь их до ужаса. Помните мою реакцию, когда мы соприкоснулись руками за деревом?

– Еще бы! – отозвался Старик. – Вы отпрыгнули на два метра. Вы действительно так сильно их боитесь или это всего лишь разговоры?

– Ужасно боюсь, – признался я. – И всегда боялся.

– Что с вами случилось, мужчины? – спросила Мама. – Почему сегодня нет разговоров о войне?

– Мы слишком устали. А вы воевали, Старик?

– Куда уж мне! – сказал Старик. – Ну, где же этот парень? Почему не несет виски? – И позвал притворно слабым фальцетом немощного человека: – Кейти… Где ты, Кейти-и?

– Пора ванна, бвана, – повторил Моло тихо, но настойчиво.

– Сил нет.

– Может, тогда Мемсаиб ванна? – с надеждой спросил Моло.

– Я пойду, – сказала Мама. – А вы поскорее заканчивайте с виски. Есть хочется.

– Ванна? – спросил сурово Кейти у Старика.

– Сам лезь в ванну, – огрызнулся Старик. – Не приставай.

Кейти отвернулся, и в свете костра была видна его кривая улыбка.

– Ну ладно, ладно, – сказал Старик. – Выпьем еще? – спросил он.

– Давайте по одной, и – в ванну, – предложил я.

– Ванна, бвана М’Кумба, – сказал Моло.

Мама подошла к костру в голубом халатике и высоких сапогах от москитов.

– Идите же, – сказала она. – Никто не мешает вам выпить еще после ванны. Вода великолепная – теплая и мутная.

– Чувствую, от нас не отвяжутся, – погрустнел Старик.

– Помнишь тот случай, когда мы охотились на баранов, у тебя слетела шляпа и чуть не повисла у одного из них на рогах? – спросил я жену, улетев мыслями под действием виски в Вайоминг.

– Иди прими ванну, – сказала Мама. – А я приготовлю себе коктейль.

Утром мы собрались еще до рассвета, позавтракали и вышли на охоту. Мы прошли по краю леса, осмотрели глубокие долины, где Друпи видел буйволов перед восходом солнца, но сейчас там никого не было. После долгих бесплодных поисков мы вернулись в лагерь и решили послать грузовики за носильщиками, чтобы самим пешком отправиться к тому месту, куда стекал горный ручей и где должна быть вода; недалеко от того места мы за день до этого видели носорогов. Там мы разобьем лагерь и начнем осваивать новые места у края леса.

С грузовиками должен был приехать Карл из того лагеря, где он охотился на куду. Похоже, ему там все надоело или даже опротивело, и мы подумали, что Карлу не помешает на следующий день отправиться в Рифт-Велли – подстрелить что-нибудь на обед и поохотиться на сернобыка. Если нам попадется приличный носорог, мы тут же пошлем за ним. Попусту мы решили не стрелять, чтобы не спугнуть носорогов. Но наши мясные запасы подходили к концу, и тут нам очень мог помочь Карл. Носороги, похоже, пугливые звери, а я знаю еще по Вайомингу, что все пугливые звери покидают территорию, на которой ты охотишься, – будь то долина, или гряда холмов – после первых редких выстрелов. Мы все обдумали, Старик посоветовался с Друпи, и только тогда мы отправили грузовики во главе с Дэном нанимать носильщиков.

Ближе к вечеру грузовики вернулись с Карлом, его снаряжением и сорока мбулусами, красивыми туземцами во главе с напыщенным вождем, единственным, кто носил шорты. Карл похудел, у него был землистый цвет лица и усталый взгляд – казалось, он пал духом. В горном лагере, охотясь на куду, он провел восемь дней, и рядом не было никого, с кем он мог бы хоть словом перекинуться по-английски. В результате они видели только двух самок антилоп и спугнули одного самца, не успев подойти к нему на расстояние выстрела. Проводники уверяли, что видели и второго самца, но Карл не сомневался, что второй был конгони, а может, они сами сказали, что он конгони, – словом, Карл не выстрелил. От этого на душе у него было скверно – в общем, охота не удалась.