Зеленый берег

— У нас все хорошо. А вы, должно быть, много занимались, вид усталый.-

— Не заставляй, Джамиля, свой язык говорить лишнее, — вмешался дед Хайбуш. — Язык — он хитрит, а глаза не обманут. Невестка выглядит очень хорошо.

— Вот вы все повторяете — невестка да невестка, — шутливо попрекнула Гаухар, — не рановато ли, Хайбуш-бабай?

— Кому рановато, а кому в самый раз, — захихикал дед Гаухар сочла благоразумным оставить бабая в покое. Его трудно смутить в разговоре, скорее он заставит покраснеть. — Пока ее окружали встречающие, Гаухар и двух слов не, успела сказать Агзаму. Наконец они остались одни. Какое-то время шли молча. Гаухар пытливо взглянула на Агзама — под глазами тени, лицо осунулось.

— Ты не болел тут? — тихо спросила Гаухар. Он рассмеялся, вызывающе тряхнул головой, — это и раньше водилось за ним.

— Некогда болеть. Срочной работы было много.

— Что за работа?

— Э, работы всегда хватает. Гаухар остановилась.

— Агзам, перестань дурачиться, скажи по-человечески… Чем же ты был занят?

— Обставлялся… — Он выдержал длинную паузу и нарочито будничным тоном объяснил: — Знаешь, я получил тут квартиру, двухкомнатную… давно обещали. Ну, переехал. В новом доме дали: Надо было навести порядок, все поставить на свои места. Должно быть, замотался малость…

Он сдержанно кашлянул и замолчал.

— Квартиру?! Новую? Ты не шутишь?

— Раз в новом доме, значит, новую, — сказал Агзам.

— Говоришь, двухкомнатную?! Ой молча кивнул.

— Здорово! — вырвалось у Гаухар. — Вот уж не ожидала! И в каком районе?

— В Верхнем конце. Недалеко от Миляуши. Ведь новые дома строят только там.

— Недалеко от Миляуши, — как во сне, повторила. Гаухар и покачала половой.

Вот и домик тетушки Забиры. Во дворе всюду ровная зеленая щетка травы. Дорожки чисто подметены. На шестах, как обычно, сушатся горшки. Гусят и гусынь не видно, — должно быть, пасутся в овражке за домом.

— Ой, вернулась моя долгожданная! — воскликнула тетушка Забира, вытирая руки о передник. — Здравствуй, здравствуй, милая! Поздравляю тебя с новеньким дипломом!

Гаухар поцеловала ее в щеку, прижала к груди.

— Спасибо, тетушка Забира. Я так по тебе соскучилась.

— Смотри-ка, Агзам, и по нас еще скучают! Маленький, полный цветов дом стал еще уютней и родней. Стол накрыт праздничной скатертью с крупными узорами. Полный порядок и в маленькой, отгороженной занавеской спаленке Гаухар.

— Присаживайся, Агзам, я сейчас, только переоденусь.

На столе уже шумел неизменный самовар.

Перед вечером, когда спала дневная жара, они вышли на берег Камы прогуляться. Здесь дышится легче и простора много. Шли все той же узкой тропинкой вдоль кромки берега. Но трава уже скошена, лежит в рядках. Густой запах вянущей зелени кружит голову. Кама течет, как бы переливаясь. Мелкие волны еле, плещут о берег. Впрочем, это даже не всплески, а скорее шепот, вздохи, идущие откуда-то из глубины реки.

Вот и знакомая скамейка — широкая доска, прочно прибитая к двум столбикам, врытым в землю. Можно посидеть, передохнуть. Они молчали несколько минут. Потом Гаухар тихо спросила:

— Ты слышишь?..

— Конечно, слышу, — кивнул Агзам. — Это волны плещут о берег.

— Нет, Агзам, нет! Это сердце стучит… — Гаухар как никогда глубоко и ласково взглянула на него.

Слишком многое сказал этот взгляд. Агзам осторожно сжал горячую ее руку.

— Никогда не думала, что счастье бывает такое…

— Огромное, да?

Агзам привлек ее к себе. Она чуть покачнулась, но скамейка была слишком короткой, чтобы можно было отстраниться. Их глаза все сближались в бесконечном встречном взгляде.

На Каме под закатным солнцем играли, переливались бесчисленные блики, вспышки. Если присмотреться к ним внимательно, они многое скажут.