Зелёный мозг

— В мать?

— Древним способом, — сказала она. — Я знаю, что это отвратительно, но это единственный способ. Ну, быстрей.

Поттер позволил увести себя через эту дверь.

Глава 11

В центре контроля, в красном Шаре Обзора, Туеры заняли свои троны на поворачивающемся треугольнике, снова и снова просматривая данные — соотнося, делая выводы, суммируя. 120-градусный скан изогнутой стены, доступный каждому из них, зажигал данные о многочисленных видах — картины из шпионских экранов наблюдения, как функции вероятности в математических дисплеях, как глубинно-модульные аналоги решений, в качестве внешних и внутренних единиц пропорциональных распределений, видео сообщений, как мотивационные кривые, отягощенные данными для действия и представленные в виде бегущих зеленых линий…

В верхних квадратах, мерцали глаза сканеров, чтобы показать, сколько оптименов следили за деятельностью в шаре — в это утро свыше тысячи.

Калапина, которую беспокоило кольцо предписания на большом пальце левой руки, чувствовала жужжание власти в нем, когда она прижимала или скользила им по коже. Она была беспокойна, ее наполняли требования, для которых она не могла найти нужных слов. Обязанности, связанные с деятельностью в шаре, становились отталкивающими, а ее спутники ненавистными. Здесь внутри время стало беспрерывным пятном без дней и ночей. Каждый компаньон, которого она когда-либо знала, становился таким же компаньоном, поглощенным, бесконечно поглощенным.

— Я снова изучил ленту синтеза белков эмбриона Дюранов, — сказал Нурс. Он взглянул на Калапину в рефлекторе возле своей головы, постукал пальцами, которые двигались взад и вперед по ручке трона, по выгравированному пласмелду.

— Что-то мы упустили, что-то упустили, — съехидничала Калапина. Она посмотрела на Шруилла, захватила момент, когда он вытирал ладони о платье на бедрах, движение, которое, казалось, так и сверкало искрами, выдающими его нервозность.

— Кажется, сейчас я обнаружил то, что мы упустили, — сказал Нурс.

Движение головы Шруилла привлекло внимание Нурса. Он повернулся. Мгновение они пристально смотрели друг на друга в призмы. Нурсу показалось интересным то, что Шруилл не скрыл крошечное пятно на коже возле носа.

«Странно, — подумал Нурс. — Как может один из нас иметь пятно, подобное этому? Конечно, может же быть ферментная несбалансированность.»

— Ну, что еще там? — потребовал Шруилл.

— У тебя пятно около носа, — сказал Нурс.

Шруилл пристально посмотрел на него.

— Ты заключил это после анализа ленты эмбриона? — спросила Калапина.

— A-о? О-о… конечно нет.

— Тоща, что же ты обнаружил?

— Да. Ну… сейчас кажется довольно очевидным, что операция, проведенная Поттером, может быть повторена — если дать общий тип эмбриона и достаточное снабжение проталином спермы.

Шруилл вздрогнул.

— Ты сделал заключение из хода операции? — спросила Калапина.

— Не из самой операции, но в общих чертах, да, — Поттер мог бы повторить ее? — спросила она.

— Вероятно, даже Свенгаард.

— Убереги и сохрани нас, — пробормотала Калапина. Это было ритуальное изречение, чей смысл редко доходил до сознания оптименов, но она услышала себя на этот раз, и слово «сохрани» выделилось, как будто вычерченное огнем.

Она резко отвернулась.

— Где Макс? — спросил Шруилл.

Хныкание в голосе Шруилла вызвало усмешку на губах Нурса.

— Макс работает, — сказал Нурс. — Он занят.

Шруилл взглянул на светящие сканеры, думая о всех тех товарищах, скрытых за линзами глаз — Акционисты, рассматривая события как спрос на свои таланты; не понимающие, что здесь может быть взрыв насилия; Эмоционалы, боящиеся и жалующиеся, доведенные чувством вины до состояния почти полной неэффективности; Циники, заинтересованные новой дичью (большинство наблюдателей, чувствовал Шруилл — циники); Гедонисты, рассерженные текущими ощущениями срочности чрезвычайного положения, обеспокоенные, потому что такие дела мешали им развлекаться; и Изнеженные, смотрящие на все это, как на что-то новое, над чем можно поиздеваться.

«Не следует ли сейчас начать формировать новую партию? — спросил себя Шруилл. — Может быть, нам стоило бы иметь Жестоких, вся чувствительность которых была бы направлена на нужды самосохранения? Нурс и Калапина даже не задумывались еще над этим.»

Он снова вздрогнул.

— Вызывает Макс, — сказала Калапина. — Я вижу его на своем переносном экране.

Шруилл и Нурс включили свои дубликаторы канала, взглянули на противную, плотную, мускулистую фигуру Олгуда на переносных экранах.

— Я сообщаю, — сказал Олгуд.

Калапина следила за лицом шефа Безопасности. Он кажется странно несосредоточенным, испуганным.

— Что с Поттером? — спросил Нурс.

Олгуд заморгал.

— Почему он медлит с ответом? — спросил Шруилл.

— Это потому, что он обожает нас, — сказала Калапина.

— Обожание — продукт страха, — сказал Шруилл. — Вероятно, он желает что-то показать нам, проекцию или дополнительные данные. Не так ли, Макс?

Олгуд уставился на них с экрана, переводя взгляд с одного на другого. Они снова завязли в этом ощущении потерянного времени, бесконечная игра слов и непочтение ко времени в этих вопросах о данных — этом побочном эффекте бесконечной жизни, бесконечностью занятости тривиальностями. На этот раз, он боялся, этому не будет конца.

— Где Поттер? — потребовал Нурс.

Олгуд проглотил комок. — Поттер… временно ускользнул от нас, — он знал, что сейчас лучше лавировать, чем лгать.

— Ускользнул? — спросил Шруилл.

— Как? — спросил Нурс.

— Там было… насилие. — сказал Олгуд.

— Покажи нам это насилие, — сказал Шруилл.

— Нет, — сказала Калапина. — Мне достаточно слова Макса вместо этого.

— Вы сомневаетесь в Максе? — спросил Нурс.

— Не сомневаюсь, — сказал Шруилл. — Но я хочу увидеть это насилие.

— Как ты можешь? — спросила Калапина.

— Уйди, если хочешь, — сказал Шруилл. Он подбирал нужные слова: — Я… хочу… видеть… это… насилие. Он посмотрел на Олгуда: — Макс?

Олгуд проглотил комок. Такого развития событий он не ожидал.

— Это произошло, — сказал Нурс. — Мы знаем об этом, Шруилл.

— Конечно, это произошло, — сказал Шруилл. — Я увидел отметку там, где его стерли с наших каналов. Насилие. А сейчас я хочу обойти клапан безопасности, который защищает нашу чувствительность… — Он еще раз повторил: — Чувствительность!

Нурс внимательно посмотрел на него, заметив, что все следы нытья исчезли из голоса Шруилла.