Зелёный мозг

Тулук повиновался.

Билдун сказал:

— Что-нибудь случилось?

— Соблюдайте тишину, — сказал Тапризиот. — Беспокоите место моего расположения.

Его речевые иголки зашевелились:

— Путча, путча, — сказал он. — Вызов будет, когда разрешит Калебанец.

— Контакт через Калебанца? — предположил Билдун.

— Другой способ невозможен, — сказал Тапризиот. — Маккай изолирован в соединительных тканях другого существа.

— Я не знаю, как ты достигнешь его, ты просто должен это сделать любым способом, — приказал Билдун.

Внезапно Тулук дернулся, когда сниггертранс включил его щитовидную железу.

— Маккай? — сказал он, — здесь Тулук.

Слова, произносимые бормотанием в сниггертрансе, были едва слышны для других вокруг стола.

Говоря как можно спокойнее, Маккай сказал:

— Маккая не будет через тридцать секунд, если вы не вызовите Фурунео и не прикажете ему, чтобы Калебанец взял меня отсюда.

— Что случилось? — спросил Тулук.

— Меня привязали к кольям, а в пути уже Паленки, чтобы убить меня. Я могу уже рассмотреть его в свете костра. Он несет то, что похоже на топор. Он собирается разрубить меня. Вы знаете, как они…

— Я не могу вызвать Фурунео. Он…

— Тогда вызови Калебанца.

— Вы знаете, что я не могу вызвать Калебанца!

— Сделайте это, дурачок!

Так как Маккай приказал это, предполагалось, что ему известно, что такой вызов можно сделать. Тулук прервал контакт и послал требование Тапризиоту. Но это уже противоречило разуму: Все данные говорят, что Тапризиоты не могут связываться с Калебанцами.

Для наблюдателей в комнате конференции более очевидное бормотание и смешки сниггертранса прекратились, на момент возвратились, исчезли. Билдун готов был рявкнуть вопрос Тулуку, но заколебался. Трубчатое тело Рива оставалось таким… тихим.

— Интересно, почему Тапризиот сказал, что он должен сделать вызов через Калебанца, — прошептал Сайкер.

Билдун покачал головой.

Читер, сидящий возле Тулука, сказал:

— Знаете, могу поклясться, что он приказал Тапризиоту вызвать Калебанца.

— Чушь, — сказал Сайнер.

— Я не понимаю этого, — сказал Читер. — Как мог Маккай пойти куда-то и не знать, где он?

— Тулук вышел из сниггертранса или нет? — спросил Сайнер, и голос его был ужасен. — Он ведет себя так, как будто никого здесь нет.

Все сенсы за столом знали, что имел в виду Сайнер. Неужели Рив был пойман на зов? Может быть, Тулук умер, ушел в тот странный сон, из которого личность никогда не возвращается?

— Ну! — взревел кто-то.

Все собравшиеся сенсы отшатнулись от стола, когда Маккай выпал дрожа из ниоткуда в потоке пыли и грязи. Он приземлился спиной на стол прямо перед Билдуном, который привстал на стуле.

Маккай был в крови, глаза сверкали, рыжие волосы сбились в ужасный клубок.

— Ну, — прошептал Маккай. Он повернулся на бок, увидел Билдуна и, как будто это все объясняло, добавил:

— Топор уже опускался.

— Какой топор? — строго спросил Билдун, опускаясь на место.

— Тот, которым Паленки целился отсечь мне голову.

— Что?..

Маккай сел, потер свои разорванные запястья, где он был привязан. Вскоре он перенес эти манипуляции на лодыжки. Он был похож на божественную лягушку Говачи.

— Маккай, объясните, что здесь происходит, — приказал Билдун.

— Я… ах, да-да, еще бы доля мгновения, и было бы уже поздно, — сказал Маккай. — Что заставило Фурунео ждать так долго? Ему было сказано шесть часов, не более. Разве он, — Маккай посмотрел на Тулука, который лежал тихий, прямой, как часть серой трубки, что являлась подпоркой для Ривов.

— Фурунео мертв, — сказал Билдун.

— Ой, черт возьми, — мягко сказал Маккай. — Как?

Билдун коротко объяснил, а затем спросил:

— Где вы были? Что это там за Паленки с топором?

Маккай, все еще сидя на столе, четко в сжатой форме и в хронологической последовательности изложил суть. Звучало это так, как будто он рассказывал о каком-то третьем лице. А завершил он сообщение таким заявлением:

— Понятия не имею, где я был.

— Они собирались разрубить вас? — спросил Билдун.

— Топор уже опускался, — сказал Маккай. — Он был уже вот здесь.

Он держал руку примерно в шести сантиметрах от своего носа.

Сайкер кашлянул и сказал:

— Что-то случилось с Тулуком.

Все повернулись.

Тулук лежал на своей подпорке, глазная щель была закрыта. Тело его было здесь, но самого не было.

— Он… потерялся? — Билдун резко выдохнул и отвернулся. Если Тулуку не удастся вернуться назад… это было бы подобно потере эго Пан Спечи!

— Кто-нибудь там, тряхните этого Тапризиота, — приказал Маккай.

— Зачем беспокоиться? — это был мужчина из Отдела Права. — Они никогда не дают ответ на прямой вопрос о… вы знаете.

Чувствуя неловкость, он взглянул на Билдуна, который сидел, не поворачивая лица.

— Тулук вошел в контакт с Калебанцем, — сказал Маккай, вспомнив. — Я сказал ему… это был единственный способ, каким он мог выполнить приказ, так как Фурунео был мертв.

Он встал на столе, прошел по нему до его конца и встал, склонившись над Тапризиотом.

— Вы, — закричал он. — Тапризиот!

Молчание.

Маккай провел пальцем по руке с голосовыми иголками. Они защелкали, как линии деревянных трещоток, но никакого вразумительного звука не исходило от Тапризиота.

— Говорят, к ним не надо прикасаться, — сказал кто-то.

— Приведите сюда другого Тапризиота, — приказал Маккай.

Кто-то побежал выполнять приказ.

Маккай вытер пот со лба. Нужны были все его резервы, чтобы сдержать дрожь. Во время опускания топора Паленки он попрощался со вселенной. Прощание было последним и бесповоротным. До сих пор он чувствовал, что не отошел, что следит за ликом кого-то другого, существа в его собственной плоти, похожего существа, но действительно незнакомца. Эта комната и действия вокруг него была какой-то искаженной игрой, очищенной до полной стерильности. В тот момент, когда он принимал собственную смерть, он понял, что осталось несчетное количество того, что он хотел бы пережить. Этой комнаты и его обязанностей агента Бюро Саботажа не было среди тех желаний. Старая реальность была затоплена эгоистическими воспоминаниями.