Зелеродов рок

— Хью, — окликнул его Клид. — Встань здесь.

— Хорошо, — ответил Валлерой и тут же забыл об этой просьбе, вообще забыл, что Клид ему что-то сказал, настолько захватила его потребность Эдивы.

С помощью полей Клид перемести фокус внимания Валлероя от сравнительно слабой потребности Эдивы на свою, глубочайшую, зияющую потребность.

— Хью, встань здесь. — Не притрагиваясь к нему, Клид заставил Валлероя перейти ко второму креслу. — Ложись. Перейди на шестой уровень и передай мне контроль.

Пока Валлерой приспосабливал поля по указаниям Клида, оба Фарриса встретились в точке между двумя креслами. Краем сознания Валлерой отметил, как проводники переплелись щупальцами, потом соединили латерали и завершили контакт прикосновением губ. Они стали осторожно поворачиваться, пока Пайел не оказался на стороне Валлероя, а Клид — рядом с Эдивой. Тут они разорвали контакт.

Валлерой понимал, почему Клид требует от него такого состояния. Его поле настолько напряжено, что оно может соблазнить Пайела, хотя тот только что миновал поворотный пункт. Тогда он вынужден будет оборвать передачу Пайела, и это может погубить Эдиву. К тому же Пайел, нацелившись на джена Клида, может разбудить самые глубокие врожденные инстинкты сайма. И хотя Клид, скорее всего, не поддастся порыву напасть на Пайела, он утратит контроль над полями, сделав Эдиву уязвимой в борьбе двух проводников Фаррисов и натренированного на Фаррисов товарища. Поэтому Валлерою нужно было оставаться не привязанным к Пайелу и просто позволять ему медленно и поверхностно втягивать селин.

Он почувствовал, как щупальца Пайела касаются его рук. На мгновение прикоснулись латерали. Валлерой так глубоко погрузился в свое взвешенное состояние, что едва заметил прикосновение губ проводника.

Потом его коснулись щупальца Клида, дрожащие латерали Клида закрепились на его руках. Клид прошептал:

— Расслабься. Я контролирую поля.

Об этом его не предупредили. Но прежде чем он смог возразить или решить, что ради Эдивы не станет спорить, Клид завершил контакт и требовал селин на всей скорости передачи.

Селин хлынул мощным потоком, и Валлерой испытал то необыкновенное ощущение, к которому стремился весь последний месяц. Но даже испытываемое им глубочайшее удовлетворение не помешало ему осознать: «Ему наплевать на наши чувства! Его интересуют только эти проклятые эксперименты!»

Какой-то непобедимый рефлекс отверг глубины удовлетворения, отдалил его от Клида, от Эдивы, от него самого, но собственная потребность удерживала его в передаче, и он отдавал селин с той скоростью, какую требовал Клид. И когда все кончилось, Клид, дрожащий, неудовлетворенный, лишенный величайшей радости и бездонного оптимизма, которые так необходимы для того, чтобы справиться с превратностями жизни, — Клид продолжал удерживать его.

Наконец с глубоким вздохом Клид разорвал контакт, опустил голову и отвернулся и от Валлероя, и от Эдивы. Он с трудом обрел равновесие, тогда как передача должна была сделать его полным энергии и жизни.

Пайел отпустил Эдиву. Она посмотрела на Валлероя. Лицо ее утратило измученное, истощенное выражение. Цвет лица стал лучше. Но в ее взгляде не было живости, никакого следа постреакции. «Вероятно, на это и не стоило рассчитывать: ведь я не сыграл свою роль».

Пайел взглянул на Клида и спросил:

— Что прошло не так?

Клид мрачно посмотрел на Валлероя.

— Мне казалось, мы все это оставили позади.

— Мне тоже, — сказал Валлерой.

Пайел помог Эдиве сесть. Рот ее скривился в отвращении. Потом абсолютно без выражения она сказала:

— Хью амбров Риор, я тебя ненавижу.

К счастью, когда Райза узнала об эксперименте Клида с Эдивой, она была слишком занята, чтобы высказать сектуибу Зеора все, что о нем думает. Неужели он никогда не поймет, что чувства людей важнее его экспериментов?

Она ежедневно наблюдала такие чувства в отделении перехода Тектона, первом таком отделении, открытом для джанктов. Клид опять ошибся, предсказав, что джанкты не станут приводить своих детей к «извращенцам» проводникам, чтобы те дали им Первую Передачу. В первую же неделю приходилось по три случая на день. И слухи об их работе расходились все шире.

Но Райзе пришлось признаться, что и она ошибалась — ошибалась относительно мотивов, по которым джанкты приводят детей в Тектон. Мало кто приходил так, как те первые джанкты много лет назад в Кеон. Они хотели дать своим драгоценным детям возможность более здорового образа жизни, чем у них самих. А вместо этого…

В первый же день, когда она была на дежурстве, родители притащили сопротивляющегося, кричащего мальчика и потребовали:

— Вот, возьмите его, чтобы он не убивал! Совет гарантировал нам за это шесть дополнительных убийств в год!

Так Тектон впервые узнал о сделке, заключенной Советом со своими гражданами.

— Я не хочу быть извращенцем! — кричал мальчик, сопротивляясь и тратя последний селин. Серджи привел в порядок поля, но мальчик еще не был способен злиннить, и вмешательство Серджи не утихомирило его.

Если он умрет, на них может обрушиться гнев джанктов. Райза попыталась обратиться к разуму.

— Мы сможем помочь ему, только если он не будет испуган и станет с нами сотрудничать.

— Закон говорит, что вы должны его взять! — ответила мать. — Если он умрет, значит, умрет; мы все равно получим наши убийства.

Райза попробовала обратиться к отцу.

— Он ваш наследник. Почему вы его не убеждаете, вместо того чтобы заставлять?

— Она говорит, что он мой сын, — равнодушно ответил тот, — но у меня дома еще четверо детей. Мне приходится за всех платить налоги. Двое из них преджены; надеюсь, они скоро установятся, тогда я убью их и хоть что-то полезное от них получу! А от этого у меня впервые есть возможность что-то получить.

К этому времени мальчик, худой ребенок, который никогда в жизни не ел досыта, в руках Серджи потерял сознание, а его родители, получив расписку, исчезли, предоставив Тектону справляться с их беспомощным отпрыском.

Удивительно, но мальчика они спасли. Приходя в себя, он кричал, сопротивлялся, пытался убежать, пока наконец не стал отвечать на действие полей и Райза и Серджи смогли его контролировать. Радость от возможности привести сайма в мир заставила Райзу на время забыть вечную неудовлетворенность, которую она испытывала после навязанной Клидом передачи.

К тому времени как Райза прикоснулась своими латералями к его только что появившимся и дала ему Первую Передачу, мальчик окончательно утратил силы, он оказался на пороге истощения и не сопротивлялся, и в него устремился поток любви и уверенности.

Когда все закончилось, мальчик посмотрел в лице Райзе, потом взглянул на свои щупальца, все еще переплетенные с ее. Из глаз его потекли слезы. Неожиданно он обхватил ее шею руками и плакал до тех пор, пока не уснул.

Они даже не знали его имени. На следующее утро женщина ренсайм, дежурившая в его палате, позвала Райзу. Серджи еще спал, и Райза одна пошла к новому ренсайму.