Зелиус

Зелиус летел сверху. По гололёду машина двигалась медленно, улицы были пустынны, нападение могло начаться в любое мгновение. Он махнул крылами и опустился пониже. Подлетел стажёр.

– Молодец, Антоний, - крикнул ему Зелиус, - правильно толпу водил, не дал возможности применить оружие.

– Стрелять было невозможно, а бомбу могли метнуть...

– Я им шепнул, что это было бы негуманно, - усмехнулся чернокрылый корректор и опустился ещё ниже. В одном из переулков он заметил бегущих к машине людей. Началось.
– Антоний, отгоняй прочь, кого сможешь!

– Понял!

Впереди бежал человек в офицерской шинели с бомбой в руке. Он уже готов был её кинуть, но Антоний неслышно и невидимо взмахнул перед ним крыльями и тот, словно наткнувшись на ватную стену, вязко остановился. Машина невредимой ушла к мосту через Фонтанку, но с набережной вынырнул ещё один злоумышленник с револьвером, он вскинул оружие и открыл стрельбу. С такого расстояния пассажиры на заднем сидении не могли уцелеть, но Зелиус подоспел вовремя. Он ворвался внутрь тесного салона автомобиля, обхватил крылами плотную фигуру Ленина, а заодно и Платтена, у того снаружи только рука торчала и сдвинул их из этого пространства. Сюда приглушённо доносились крики женщины, отпрянувшей к дверце и мат шофёра. Пули летели сквозь салон, не причиняя вреда пассажирам. Скользя лысой резиной, автомобиль взобрался на мост и понёсся вниз, оставив нападавшего позади. Зелиус довольно улыбнулся и, взлетая, успел заметить, как сосед Ленина наворачивает на кровоточащую руку платок. Его пуля всё-таки вскользь задела.

Зелиус сидел на крыше Зимнего дворца, впитывая утреннее солнце и любуясь искорками падающего с неба снега. Рядом захлопали крылья - прибыл стажёр.

– Ты делаешь успехи, Антоний, - похвалил его Зелиус, - даже я не догадался бы довести Спиридонова до явки с повинной. Очень изобретательно: одним ходом обезопасить синтезатора коррекции.

– Спасибо, - довольно заулыбался стажёр.
– Знаешь, когда чекисты их всех арестовали, я к ним в камеры залетел, и подсказал написать прошение на имя того, кого они собирались убить.

Антоний сделал паузу, ожидая, что Зелиус проявит интерес к его рассказу, но чернокрылый равнодушно рассматривал снежинки.

– Они попросят Ленина отправить их на фронт, - неуверенно продолжил стажёр.
– Вот.

– Мне всё равно, Антоний,

– Зелиус, я слышал от Агафона, что без тебя Владимир Ульянов не стал бы революционером?

– Я лишь сделал то, что предписывала инструкция: создал условия однозначного решения. То, что ради этого пришлось круто изменить жизнь его брата, так ведь это наша работа, стажёр, - Зелиус ухмыльнулся и похлопал Антония по плечу.
– Нам ещё столько предстоит сделать, коллега, стоит ли отвлекаться?

Следующим шагом корректоров была задача привести большевиков к полной власти. Зелиус собрал информацию среди соратников и противников синтезатора и наметил многоходовую операцию. От Антония он своих замыслов не скрывал и тот восхищался хитроумностью своего учителя.

– Это не хитрость, Антоний, - снисходительно улыбался Зелиус, - а опыт и интуиция.

В ночь с 3 на 4 марта 1918 года Феликс Эдмундович Дзержинский встретился в Метрополе с очень важным лицом из числа партии левых эсеров. Инициатива исходила от визави, но вполне отвечала интересам Дзержинского. Они настороженно всмотрелись друг в друга.

– Неожиданно, да?
– мягко улыбнулся Фишман.

– Если честно, то "Да"

Они обменялись рукопожатием.

– Яков Моисеевич, время и у вас, и у меня в дефиците, так что сразу к делу?

– Не возражаю, - кивнул Фишман, - поэтому вопрос сразу в лоб: Феликс Эдмундович, как вы относитесь к подписанному сегодня миру с немцами.

– Плохо отношусь, - Дзержинский поморщился.

– Вот и наша партия, как бы это помягче сказать...?

– В ярости?

– Вроде того.

– Яков Моисеевич, Бонч-Бруевич высоко ценит ваш вклад в борьбу с винными погромами.

– Ненавижу пьяную солдатню!
– ощерился Фишман.
– Насмотрелся в Одессе, потому пресекаем на корню. Кстати, вы, как я слышал, готовитесь к переезду в Москву?

– Решение принято, сами знаете, немцы очень близко от Петрограда.

– Мы тоже переезжаем и в этой связи у меня к вам предложение.

– Весь во внимании.

– Помогите мне в Москве устроиться в германское посольство.

– Зачем?!

– Наша партия решила держать немцев под контролем, а я знаю, что они техника-электрика подыскивают.

– А вы уверены, что подойдёте?

– Уверен: немецкий знаю, образование подходящее, в Италии работал по профилю.

– Весомо, а каков мой интерес?

– Здание посольства в Москве надо будет оборудовать телефонами и телеграфом, так я....

– Яков Моисеевич, я согласен!
– Дзержинский сразу понял, какой шикарный подарок предлагает Фишман: получить скрытый доступ к каналам связи германских дипломатов!
– Что от меня потребуется?

– Примите на работу в вашу комиссию Якова Блюмкина. Ему восемнадцать, но он очень перспективный молодой человек, инициативный, отличный организатор, языками владеет.

– Хорошо, - кивнул Дзержинский, - открою в международном отделе специальное отделение по борьбе с немецким шпионажем, пусть покомандует.

– Отлично!
– просиял Фишман.
– В качестве залога нашей дружбы хочу сообщить, что Бухарин кое с кем из наших встречался, говорили о мире с немцами, о Ленине. ... Я Владимира Ильича очень уважаю, и пусть даже с немцами он неправ, я не могу допустить его ареста.

Фишман многозначительно посмотрел на Дзержинского.

– Спасибо, возьму на контроль!

За беседой из угла комнаты внимательно наблюдали корректор и его напарник.

– Видишь, Антоний, - сказал стажёру Зелиус, - как полезно иногда свести вместе, казалось бы, несовместимых людей?

– Ваш замысел безупречен, учитель!

– Нет, Антоний, как раз этот ход не мой, а наших аналитиков. Они план, который я придумал, одобрили, рассчитали и теперь нам просто надо следовать ему.

– Интересно, а какова конечная цель?

– Антоний, я уже говорил, мне неинтересно!

10 марта 1918 года большевистское правительство под охраной латышских стрелков отбыло на спецпоезде в Москву. Ленин позвал Дзержинского попить чайку. Как только тот вошёл в купе, Крупская куда-то заторопилась.

– Садитесь, Феликс Эдмундович!
– заулыбался с прищуром Ленин.
– Вот хлеб, сахар, чай, всё как обещал.

– Спасибо, Владимир Ильич, - Дзержинский вынул из кармана жестяную коробку, - а у меня чайные печенья нашлись.

– О, от самого господина фабриканта Эйнема? Замечательно! Садитесь, открывайте свою коробочку и говорите всё, как есть на духу!