Земля Без Короля

— Оно жрет меня! Оно меня схватило! Не подходи! Спасайся! — заорал он, желая если не обмануть врага, то хотя бы сбить его с толку.

Маркоун громко расхохотался, а Гулдейрус Орнентарский выхватил из стены кровоточащими пальцами небольшой серовато-коричневый камень, поднял его над головой… и маг Серебряного Древа перестал смеяться.

А в следующий момент сердце Гулдейруса отчаянно заколотилось. Теперь он был уверен. Он держал в руке Камень Жизни!

Из его поднятой руки вылетел длинный язык пламени, и он возликовал. А затем он призвал к себе силу. Она, как живительное тепло, нахлынула на него, и он сотворил заклинание, на которое никогда прежде не решался. Он знал, что держит в руке вещественное воплощение могущества, один из Дваеров, каждый из которых в состоянии изменить весь Дарсар.

В следующее мгновение это стало ясно и Маркоуну Яринду.

15 БИТВА ЗА КАМЕНЬ

ОГНЕННЫЙ ДОЖДЬ, обрушившийся на Повелителя Летучих Мышей, должен был изжарить его на месте. Даже камни, за которые он цеплялся, трескались и лопались, осыпая его множеством раскаленных осколков.

— Слишком поздно, юный глупец, — торжествуя, сказал своему противнику Гулдейрус, стоявший невредимым в самом сердце огненного ада.

Когда ревущий огонь угас, вызвавший его юный выскочка, разинув рот, уставился на своего несомненно обреченного врага. Так же, не веря своим глазам, взглянул вниз и старший из магов Серебряного Древа. Он подошел к первому, внимательно посмотрел в яму… и в следующий миг выражение деланной беззаботности исчезло с его лица. Оба волшебника поспешили обрушить вниз все свои самые губительные заклинания.

Пока вокруг сверкали молнии, полыхали языки пламени и гремели копья чистой силы, Гулдейрус не делал ничего. Он издевательски смеялся, даже когда камни вокруг него начали плавиться, а яма заметно углубилась. Он терпеливо стоял, пока с треском раскалывались булыжники, ревел огонь и бушевали смертоносные газы. В конце концов атака прекратилась.

Когда наступила тишина, Гулдейрус решил, что пришло время и ему скорчить издевательскую мину.

Над краем ямы он увидел только младшего мага. Глумливая физиономия его старшего напарника исчезла: ее владелец сбежал. Гулдейрус посмотрел на молодого дурака, который безуспешно использовал последние из своих немногочисленных боевых заклинаний и теперь стоял, окруженный дымом, поднимавшимся от ладоней, и с отчаянием в глазах смотрел вниз, на свою смерть. На Повелителя Летучих Мышей.

Гулдейрус прямо-таки нежно улыбнулся противнику и чуть ли не изящно послал ему в лицо мощную струю ревущего убийственного пламени. Его улыбка не дрогнула, а пламя не ослабло до тех пор, пока Маркоун Яринд не превратился в кусочки обугленного мяса, которые, шипя, догорали, прилипнув к покрытому густым слоем копоти потолку над ямой.

Игнорируя звуки продолжавшегося наверху сражения, Гулдейрус следил, как мерцали и потрескивали, остывая, обожженные камни. Он был слишком охвачен ликованием по поводу того, что не только чудом избегнул верной гибели, но стал теперь обладателем несравненной мощи.

В конце концов он громко усмехнулся, поднял руку и принялся выжигать ступеньки в оплавленном камне. Что ж, теперь, судя по всему, Орнентар наконец-то получил возможность доказать всему миру, что является самым могущественным баронством во всей Долине. Нужно только быстренько взобраться наверх, собрать медноголовых воинов, а потом…

Разделаться с Фалагом, который слишком уж быстро соображал и был вполне в состоянии ввязаться в борьбу за Камень независимо от своего коллеги, которого он, Фалаг, всегда ненавидел и боялся. Ведь и маги, и летучие мыши, и все остальные все же должны когда-нибудь спать.

Гулдейрус сделал из воздуха боевые перчатки, чтобы предохранить руки от ожогов о раскаленные камни, и не спеша полез вверх. На полпути густая вонь горелой кожи напомнила ему, что нужно защитить и ноги, и он сделал себе железные башмаки. Во имя Троих, благодаря этой силе он мог творить волшебство, не зная никаких преград и ограничений!

Добравшись до края ямы, Повелитель Летучих Мышей решил прикинуться усталым и с удовольствием увидел, что Фалаг поспешил ему на помощь. А разве он прикидывался? Нет, он на самом деле изрядно утомился. Гулдейрус помотал головой, заметив, что мир вокруг него вознамерился поехать колесом. Все, что касалось волшебства… Камень своей мощью способен без ограничения и промедления осуществлять все, что только могло прийти ему, Гулдейрусу, в голову, но все же для того, чтобы выдумывать заклинания, были необходимы его мозги и знания.

Его спутник-орнентарец перегнулся через край ямы и с тревогой смотрел на старшего волшебника. Гулдейрус поднял на него глаза, широко и приветливо улыбнулся и бросил прямо в изумленное лицо Фалага разрывающее плоть заклинание. Это волшебство разрывало на части и того, кто его творил, а не только жертву, и потому использовалось обычно только обреченными магами, стремившимися, несмотря на отчаяние, не дать врагам воспользоваться своей победой и унести их с собой на тот свет.

Фалаг не успел даже вскрикнуть. Сверкающие свежей кровью клочки его тела все еще продолжали сыпаться в яму, а Камень Жизни уже закончил восстанавливать силы своего владельца, и Гулдейрус завершил свое так много раз прерывавшееся возвращение в библиотеку.

Ему не пришлось слишком долго оглядывать помещение, чтобы найти своих воинов. Головы в орнентарских шлемах сразу же повернулись к нему.

— Убейте всех, — сказал он, указав небрежным взмахом руки в сторону стоявших и лежавших стеллажей. — Тщательно обыщите все и не дайте никому уйти живым.

Воины послушно повернулись и отправились выполнять приказ. Повелитель Летучих Мышей следил за ними со слабой улыбкой. Что ж, а если всей Долиной будет управлять он,то каким он захочет увидеть свое королевство? М-да, надо подумать.

Резня потребовала немало времени, а также жизни еще двоих орнентарцев. Последнюю забрал вместе с собой одетый с головы до ног в броню гигант из Бростоса, который хрипло рычал и отбивался даже в агонии, пока враги один за другим пронзали его огромное тело клинками. Когда орнентарские воины вернулись к световым столбам, возле которых стоял Гулдейрус, их оставалось только трое.

— Зал очищен? — спросил Гулдейрус.

Голова в шлеме неохотно качнулась.

— Нет, — произнес усталый голос, и рука в измятой броневой перчатке указала вдоль прохода. — Волшебница еще жива и вернулась к своим спутникам.

— Ну так убейте их ради меня, — мягко сказал Гулдейрус. — Или вы находите интерес в том, чтобы пытаться изменять мои приказы?

— Нет, господин, — поспешно заверили его воины и отправились обратно, чтобы довести до конца начатые убийства. Они успели дойти, пожалуй, лишь до середины прохода, как из-за угла одного из рядов молнией блеснул яркий клинок. Когда же они кинулись к так неосмотрительно обнаружившему себя врагу, чтобы разделаться с ним, стеллаж повалился, придавив еще одного из орнентарцев.

Тонкий, пронзительный крик умирающего заставил Повелителя Летучих Мышей нахмуриться. Отодрав щепку от ближайшей поваленной полки, он прикоснулся ею к Камню, закрыл глаза и что-то негромко пробормотал.

Когда же он открыл глаза, все деревянные стеллажи и обломки полок, бывшие в находившейся перед ним части библиотеки, исчезли как не бывало, а двое его уцелевших воинов оказались лицом к лицу с четырьмя авантюристами.

Четыре жалких потрепанных авантюриста. Один из них был огромным, как гора, латником с суровым и спокойным взглядом привыкшего к сражениям человека, могучими руками и широченными плечами; он казался несокрушимым, как ворота замка. Зато остальные были всего лишь никчемными людишками: старик, мужичонка ростом с мальчишку-подростка да полупришибленная хромая женщина. Когда орнентарцы двинулись вперед, Гулдейрус мрачно улыбнулся, рассчитывая полюбоваться кровавой резней.