Земля Бога. Том 1
Шрифт:
Из-за этого братья призадумались. Потому что, если в качестве подкреплений прибыл некто уровня адепта Ордена, то авантюра на том и закончится, а их заберут в плен ради выкупа.
Однако небольшие тревожные мысли не могли остановить их от задуманного. Уж лучше попасть в плен, чем снова встречаться с Элиной — так они считали. Особенно с ней в качестве главы дома.
Когда же ударный отряд спустя пару часов подошел к городу, то на душах братьев сразу полегчало, ведь никаких тяжеловесов не наблюдалось, лишь слабые рабы, что пытались организовать оборону и извлечь максимум из небольших городских укреплений. Выглядели они нервно, а значит паниковали, испугавшись их сил.
— Давайте, зашли и вышли, захват города на двадцать минут, — подбодрил Лин отряд, повышая их и так довольно высокий
Сами же братья даже если бы хотели, то не смогли бы уснуть от волнения, несмотря на то, что ночью они поспали от силы пару часов.
Это будет легкий бой.
Патриарх вернулся к ночи, прилетев из Ордена, расположенного на одном из небольших островов-сателлитов Сильверета. Ордена были чрезвычайно автономными организациями внутри эльфийского государства, потому могли себе позволить закрываться от внешнего мира сколько угодно, по умолчанию игнорируя все проблемы Сильверета. А так как они были чрезвычайно большой силой, Сенат позволял такую независимость, прибегая к требованию вмешательства Орденов лишь в самых крайних случаях, так как после государство постоянно оказывалось в большом долгу у сборищ магов, искупить который было далеко не так уж просто.
Не знающий новости, он удивился странной тишине в поместье. Ни одного слуги не было на улице, занимающегося работой, а возле ворот ни намека на охрану. В голову закралось подозрение, что случилось нечто страшное, ведь было слишком неестественно тихо в огромном поместье.
Зайдя в сам дом, он удивился во второй раз, ведь помещения были совершенно пусты, а светильники даже не были заправлены, из-за чего вокруг разливалась гнетущая тьма, лишь усиливаемая полной тишиной. Не было привычного запаха свежезаваренного сандара, а также приятного звука работы на кухне, заставлявшего неосознанно пускать слюни. Свет только-только поднявшегося в небо Нокса просачивался через большое панорамное окно второго этажа, заливая гостиную мрачным тусклым светом.
Странное чувство прошло по спине, похожее на первобытный страх. Быстро поднявшись на второй, а затем и третий этаж, ему стало хоть немного легче. Из приоткрытой спальни доносился приглушенный луч осветительного кристалла.
Нервозно войдя в комнату, он увидел свою жену, Ливиетту, одиноко лежащую на большой двуспальной кровати. Кожа вокруг глаз была воспаленной, а сами глаза ощущались пустыми. На подушке под головой виднелось мокрое пятно, раздражающее нежную кожу.
— Ливи, что произошло? Почему ты плачешь? — подбежал он к жене, искренне переживая, на момент забыв все, что произошло с домом. Она же от этого пустилась рыдать с новой силой, крепко обняв мужа дрожащими руками.
Позволив ей выплакаться, глава семьи вновь попытался узнать, что произошло в поместье и почему так пустынно.
— Лин, Лир, они… они умерли! — едва успокоившись, пробормотала Ливи заплетающимся языком, вновь заставляя глаза ещё сильнее покраснеть и едва вновь не пустившись в плач, — их убили повстанцы!
— ЧТО?! ГДЕ?! — «Какие повстанцы?» — хотел он также спросить, но промолчал. Если бы кто-то сейчас стоял на улице, то увидел бы, как окружающие деревья стали качаться под действием внезапно налетевшего ветра. Патриарх действительно женился по любви, а не из политических соображений, что было редкостью в такие времена.
— В-возле Рейндалля… Они хотели впечатлить тебя… А я их отпустила… Аваль… Прости меня…
Он не мог позволить себе отойти в такой час. Сквозь гнев и разочарование он успокаивал свою жену, копя эмоции в себе, не позволяя взорваться перед ней. Лишь когда она, лишившаяся сил, заснула через полчаса, он медленно вышел из спальни, не забыв потушить тусклый светильник. Тихо, стараясь не вызывать лишнего шума, он сошел по старой лестнице, чей до этого обычно тихий скрип раздавался громким эхом по всему поместью. Открыв входную дверь, он спустился в подвал, подойдя к небольшому кристаллу, вмонтированному в стену. От двадцатисантиметрового ограненного хрусталя выходили тонкие митриловые провода, погружающиеся вглубь камня. Спрятанные
в толще стен, они пронизывали собой все здание. Рядом стояло несколько гномских металлических капсул, покрытых изнутри орихалком, внутри которых плавала жидкая светящаяся мана. Емкости были подключены к этому самому кристаллу точно такими же митриловыми трубами, создавая причудливый вид гармоничного сочетания магии и металла.Особым образом введя ману в кристалл, старший адепт Четырех ветров Авальдар активировал максимальную мощность причудливой защитной системы, что до этого работала в четверть силы. Только выйдя и закрыв входную дверь, маг замкнул цепь, заставив тонкий полупрозрачный барьер появиться вокруг поместья, предоставляя высочайший уровень защиты его обитателям.
Лишь сейчас он позволил накопленным эмоциям вырваться на свободу. Лицо скривилось в гримасе холодной ярости, а кулаки сжались до громкого хруста костяшек. Тонкие аккуратные ногти впились в плоть, пуская немного крови по рукам старого барона. Дувший ранее легкий ветерок в мгновение ока вырос до настоящего урагана. На сотни метров вокруг слышался лишь глубокий штормовой гул ветра, доходивший до деревни внизу, жители которой мгновенно попрятались по домам. С ними и с тем, где находятся его слуги, он разберется после.
Ветра будто приобрели твердость и особую силу, стоило ему лишь пожелать. Оторвав тело адепта от земли, они понесли того в сторону Рейндалля…
Побочная история 2. Алиса
— Проходите, — сказал мужчина в белом халате, открыв дверь палаты 409.
Белый пластик плавно съехал в сторону, открыв путь в такую же белую комнату. Легкий запах медицинского спирта вырвался из неё, а тихий звук работающих аппаратов жизнеобеспечения прервал гнетущую тишину пустого коридора. Поддерживаемые между жизнью и смертью в этом бренном мире технологиями и химией, шесть человек одиноко лежало в своих кроватях. И все шестеро, к превеликому сожалению, были молодыми юношами, не успевшими повидать жизнь.
— Спасибо, — с плохо скрываемой грустью ответила ему очень молодая девушка, стоящая рядом. Поживший врачеватель в последнее время слишком часто видел таких людей, разрушенных изнутри.
Привычно пройдя к дальней правой койке, Алиса взглянула на человека, разрушившего её жизнь. Он был тощий и истощенный, подключенный к капельнице с какими-то лекарствами. За полупрозрачной вентиляционной маской виднелись впалые веки и темные мешки под глазами. Бледные тонкие руки без движений покоились на кровати, жадно впитывая искусственный свет люминесцентных ламп. В полуживом остатке тела почти невозможно было узнать прежнего, еще живого, человека.
Очередная жертва величайшего теракта всех времен и народов, унесшего жизни более тридцати миллионов человек. Ведь больше их нельзя было назвать живыми. Все же не регистрировалось еще ни одного случая пробуждения за эти два года. Они, вероятно, навечно останутся где-то там, запертые в своем потухшем, как перегоревшая лампочка, разуме.
Только доктор закрыл дверь, как она дала слабину, перестав пытаться сдерживаться. Хоть её лицо мало что выражало, оставаясь скорее каменной маской, однако глаза её были живы, передавая весь спектр эмоций. Она не могла перестать думать о нём, и с каждой минутой ей становилось только хуже. Однако она уже приняла решение и не могла на половине пути свернуть назад.
Тощие пальцы её брата ощущались сухими и холодными, хотя в комнате было тепло. Она не могла видеть, как он мучается, но и потерять не могла. Он — последний якорь для неё в этом суровом мире.
В тот день Родиона нашли, когда в новостях рассказали о том, что все, кто хотел поиграть в ту проклятую игру, оказались в коме. Брат мирно лежал в устройстве смерти, словно спал, но при этом был почти что мертв. Будто игра вытянула из него всю жизнь. Он не реагировал вообще ни на что, как и все остальные, решившие залезть в эти камеры. Как передавали в новостях, эти несчастные люди полностью лишились какой-либо мозговой активности. Лишь сердце было единственным, что подавало признаки жизни в их телах. Многие так и оставались лежать в капсулах, в конце концов умирая в одиночестве, неспособные даже вздохнуть, ведь некому было их спасти.