Земля будет вам прахом

Беки снова попыталась позвонить Джону. Гудки уходили в никуда. Она засунула телефон в карман джинсов, свернула на одну улицу, на другую, не сомневаясь, что уже была здесь прежде, но тут увидела впереди полоску знакомых огней и припустила туда.

Добравшись до Келли-стрит, она с удивлением обнаружила, что и здесь все закрыто. Ирландский бар — закрыт. Закусочная — закрыта. Что происходит? Может, у них какой-то идиотский местный праздник, о котором ей ничего не известно?

Куда все подевались, черт бы их побрал?

Наконец она увидела кого-то. Настоящего живого человека — чуть поодаль, около пиццерии, откуда предыдущим вечером появился Джон. Кто-то стоял под навесом, курил и не производил впечатление, что сейчас бросится от нее со всех ног. На мгновение Беки показалось, что это Джон, но она быстро поняла, что нет: хрупкая фигурка, длинные волосы.

И тем не менее она окликнула его. Кто угодно все же лучше, чем никто. Человек услышал ее и повернулся. Беки узнала его и крикнула еще раз.

— Послушайте, — взмолилась она, подходя поближе и видя, что женщина смотрит на нее как на сумасшедшую. — Пожалуйста, я вас видела вчера вечером, вы были с ним в ресторане. Вы сказали, что заплатили, а потом ушли. Помните?

— Вы о… Джоне?

— Да! Они схватили его, — сказала Беки. — Они схватили Джона.

— Кто «они»?

— Не знаю.

Она начала плакать. Не хотела, но не могла сдержаться.

— Я ничего не знаю!

Женщина положила холодную руку ей на плечо:

— Все в порядке. Скажите мне…

— Ничего не в порядке. В его номере лежит покойник. Кто-то принес его туда, а потом горничная, которая не видит в этом ничего особенного, и она… она словно сумасшедшая, а они оставили конверт со всякими вещами, а когда Джон увидел его, он убежал. Я пыталась его догнать, но не смогла. Но я видела, куда он бежит, и когда добралась туда, оттуда выезжал этот пикап, а Джона не было.

Женщина, казалось, не была ни потрясена, ни испугана. Просто выглядела печальной. И отрешенной.

— Послушайте… вы поняли меня?

— Кто этот покойник?

— Покойник? Да откуда мне знать, кто этот чертов покойник? Мне кажется… мне кажется, он называл имя — Эллен. — Беки энергично потерла глаза тыльной стороной сжатых в кулаки ладоней и посмотрела прямо в бледное костистое лицо женщины, заглянула в ее колючие глаза. — Вас это, кажется, не удивляет?

— Забудьте о том, что видели в мотеле, — произнесла женщина, роняя сигарету на тротуар. — Кортни потерянная. Она никому ничего не скажет.

— Потерянная? О чем вы? Она горничная. Она там, черт бы ее побрал.

— Я вкладываю в это иной смысл. Она никому ничего не скажет. Не может. Не волнуйтесь.

— Вы в своем уме?

Женщина вытащила из сумочки сложенный листок бумаги:

— Вы пытались звонить Джону?

— Да, конечно.

Но женщина попробовала сама — с тем же результатом, что и Беки. Наконец, судя по ее виду, она начала осознавать тяжесть ситуации.

Она сунула телефон в карман и посмотрела Беки за спину:

— Ваши друзья?

Беки повернулась и увидела, что дела обстоят еще хуже, чем она думала, хотя вроде бы хуже некуда.

Она стала поворачиваться, но поняла, что бежать у нее больше нет сил, в особенности когда увидела, что на заднем сиденье большого черного «GMC», не спеша направляющегося к ним, кто-то есть.

— Нет, — сказала она. — Но они схватили моего бойфренда.

Машина остановилась у тротуара, открылась пассажирская дверь. На улицу вышел жилистый черный парень, которого Беки сразу же узнала. Когда она в последний раз видела его, он резкими точными ударами бил ее по лицу, пока второй смотрел из окна на дорогу и всем своим видом демонстрировал, что был бы не прочь оказаться где-нибудь в другом месте.

— Привет, детка, — сказал человек, улыбаясь так, как улыбаются при виде блюда, точно соответствующего заказу. — У нас в машинке твой дружок.

— Он… жив?

— В лучшем виде. Хочу пригласить тебя прокатиться с нами, только и всего.

— Этого не будет, — заявила высокая женщина.

Человек рассмеялся:

— А не пошла бы ты в жопу…

Тут он увидел лицо женщины.

И замолчал.

Глава 40

Десять минут спустя я взбежал вверх по лестнице. К этому времени дождь усилился. Я слышал, как он лупит по крыше над высоким сводчатым потолком.

— Мы можем выбраться отсюда.

— Как? — Голос ее звучал безжизненно.

— Через окно.

— Ты его открыл?

— Почти. Но еще несколько ударов — и все будет в порядке.

— Молодец. — В темноте на несколько мгновений наступила тишина. — А потом?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сам сказал — кто знает, что там, за окном? Может, ты высунешь голову и…

— Кэрол, выбор такой: либо то, что предлагаю я, либо мы остаемся здесь и получаем то, что они для нас приготовили.

Она взяла Тайлера на руки и пошла за мной вниз.

— Я выйду первым, — сказал я, когда мы подошли к окну.

Я чиркнул зажигалкой и показал ей окно размером в три квадратных фута.

— Кэрол.

Она смотрела не на окно, а на пустые полки.

— Я все еще чувствую этот запах.

— Запах чего?

— Дикой земляники и каких-то других ягод. Помнишь ту чудную женщину, которая как-то в субботу торговала на рынке в Рослине?

— Кэрол.

— И тебе так понравилось, хотя ты такое обычно не ешь, а ее не было потом несколько месяцев, а когда она появилась снова, мы…

Она замолчала. Я не чувствовал ничего, кроме запаха пыли, и сомневался, что она чувствует что-то иное. Но я вспомнил день, когда снова появилась та женщина и я, отсчитав ей несколько купюр, купил все банки, какие у нее были, а потом мы вместе тащили их в машину и всю дорогу домой смеялись, говорили, что мы теперь вареньевые миллионеры, откроем монополию консервов, какой еще не знало северо-западное побережье Тихого океана. Еще я помню, что когда нужно было убирать дом перед продажей, ни одной банки не осталось, хотя я не думаю, чтобы мы все съели.

— Что случилось с банками?

— Я их выбросила, — сказала она. — Через неделю после того, как узнала о тебе и Дженни. Положила банки по пакетам, унесла в лес и все до единой разбила о дерево.

Я не знал, что ответить, но на какое-то мгновение тоже почувствовал запах. Не в доме, а у себя в голове. Сладкий запах.

— Ты слышал?

— Что слышал?

— Тссс!

Я замолчал и тоже услышал. Трудно было различить за звуком дождя, но, похоже, по дороге ехал автомобиль, огибая тот угол дома, где мы находились.