Земля: долгий путь вокруг

Чарли разделял мои чувства.

— Мне даже немного грустно, что мы вернулись в лоно цивилизации и теперь останавливаемся в отелях, — сетовал он. — Я скучаю по приключениям, что были у нас в Казахстане, Монголии и Сибири.

Возможно, расслабляться было рано. Опытные альпинисты рассказывали, что несчастные случаи значительно чаще происходят уже на спуске, когда самая трудная часть позади и осторожность притупляется. Джейми Лоутер-Пинкертон предостерегал нас, что Америка — самая опасная страна в нашем маршруте, однако мы были полны оптимизма: ведь были все основания предполагать, что мы прибудем в Нью-Йорк вовремя и в хорошей форме. Если, конечно, не случится ничего экстраординарного.

13 июля, остановившись в Доусон-Крике в Британской Колумбии, мы отправились на поиски пиццы и набрели на ресторанчик с баром. Я стоял на улице, докуривая сигарету, когда ко мне подошел молодой парень. Он был слегка выпивши, выглядел немного по-деревенски, и рубашка у него была расстегнута до пупка.

— Ты — Юэн Макгрегор, — заявил он.

— Э… Ну да, — признал я, несколько застигнутый врасплох, ибо уже привык, что из-за длинной бороды меня не узнают.

Парень поинтересовался, что я здесь делаю, и я рассказал ему о нашем путешествии. Он принялся рассказывать мне о ковбойском фестивале в Калгари и расписывать, какие там есть красотки.

— Я вообще-то женат, — ответил я.

— Ах, ну да, блин, точно! — сказал он с ухмылкой. — Ты три с половиной месяца провел, путешествуя на мотоцикле, а теперь заявляешь мне, что красотки тебя не волнуют, поскольку ты женат. Ну-ну!

Да что этот тип себе позволяет. Я готов был просто по-дружески поболтать, но с какой стати терпеть хамство.

Я решил побыстрее свернуть разговор. Парень сказал, что владеет фермой, где разводят бизонов, однако мне было неприятно его общество. В раздражении я вернулся в ресторан и принялся вместе с Чарли за гигантскую пиццу.

Чуть позже этот фермер подошел опять и начал трепаться с Чарли. Они тут же нашли общий язык, и я пришел к выводу, что он все-таки неплохой парень. Его звали Джейсон, с ним было здорово общаться: он вел себя непосредственно и рассказывал много интересного. Если бы не Чарли, я бы наверняка не заговорил с Джейсоном снова, но теперь, слушая нашего нового знакомого, я понял, что во многих отношениях он очень походил на Чарли — крайне общительный, не желающий ни под кого подстраиваться — «воспринимайте-меня-таким-какой-я-есть», что сначала немного смущало.

На следующее утро мы поехали на ферму Джейсона. Это оказалось огромное красивое ранчо с просторными красными конюшнями. Джейсон вырастил трех оставшихся без матерей детенышей бизона, кормя их из бутылочки. Теперь они выросли, однако стали совсем домашними. Я никогда не видел близко этих животных, а Джейсон разрешил даже посидеть на самке бизона Люси, которая запала на Клаудио: толкнула его в пах, когда он пытался снять нас, катающихся на ее спине.

Договорившись встретиться с Джейсоном через несколько дней в Калгари, мы снова двинулись на юг. В среднем мы проезжали по пятьсот километров в день, и после четырнадцати недель в седле начала сказываться накопившаяся усталость. Каждый день по нескольку раз я обнаруживал, что засыпаю за рулем, не в состоянии уследить за мотоциклом. Перед глазами все расплывалось, веки опускались. Единственным средством от этого было остановиться и прилечь на несколько минут прямо на обочине. Пятнадцатиминутный сон возвращал силы на следующие час-два. Я только и мечтал, чтобы добраться до Нью-Йорка и встретиться с женой. Как же мне хотелось просто обнять ее — да и отдохнуть бы как следует тоже не мешало.

Через два дня мы подъезжали к Калгари. Миновал полдень, и в желудках у нас переваривался добротный обед. Чарли и Клаудио ехали впереди, я шел замыкающим. Мы уже не надевали мотоциклетные костюмы — было слишком жарко, ограничиваясь джинсами, футболками и куртками. Мы подъезжали к гребню холма, когда движение впереди внезапно замедлилось. Чарли включил аварийные огни. Мчась на скорости около ста километров в час, я потянулся, чтобы включить их тоже. Раздался визг шин, и затем мотоцикл совершенно вышел из-под контроля. Все случилось так быстро, что я сперва даже не понял, что же произошло. Потом Чарли сказал, что он все видел в зеркало.

— Словно из ниоткуда вдруг появилась красная машина и толкнула тебя сзади, — рассказывал он. — Твое переднее колесо задралось вверх, почти вертикально, затем грохнулось обратно на дорогу. Тебя всего болтало, руль вилял туда-сюда. Но тебе как-то удалось не упасть и остановиться.

Все, что я помню — удар, мотоцикл не слушается, слева поросшая травой канава; глубиной метра два (я еще подумал, что вот-вот влечу в нее).

«Нет, нет, не надо в траву», — твердил я себе, и мне удалось-таки вывернуть мотоцикл. Следующее, на что я обратил внимание: мой мотоцикл после удара в заднюю часть все еще на ходу, сам я до сих пор сижу на нем, а он едет прямо и ровно.

Я остановился на обочине шоссе, поставил мотоцикл на боковую подножку и слез с него, целый и невредимый. У меня даже не болела шея. Вообще ничего не болело. «Блин, да этот мотоцикл просто чудо, — только и подумал я. — В меня въехали сзади, а мне удалось проехать дальше по прямой. Дело могло кончиться плохо, но я вышел из передряги без единой царапины».

— В меня врезались! — сказал я Чарли, направляясь мимо него к толкнувшей меня машине.

— Я видел, — ответил он.

Из красной «Honda Civic» вылез паренек лет семнадцати, в широких мешковатых штанах и с бумажником на цепочке. Бедный парень был страшно перепуган, а его машина разбита — помялся капот. Решетка и бампер валялись на асфальте.

Как ни странно, я не испытывал злости, хотя, наверное, надо было бы ему всыпать.

— Ты что, не видишь, куда едешь? — спросил я.

— Я не заметил тебя, чувак, — ответил он.

В отличие от меня, Чарли был в ярости.

— Ты что, блин, вытворяешь, придурок? — заорал он на паренька. — Ты чуть не угробил моего друга!

Чарли готов был наброситься на бедного парня, а меня все это как-то не очень заботило. Я не мог нарадоваться, что остался жив.

— Ладно, успокойся, все в порядке. Это всего лишь авария, а аварии время от времени случаются, — успокоил я парня. — Сам-то ты как?

— Да в порядке, в порядке, чувак, — ответил он.

Затем он обернулся и увидел, что стало с его машиной.

— Ох, блин, моя тачка вся вдребезги! Ё-мое! — Вот глупый: я не нарадуюсь, что остался в живых, а этот идиот сокрушается о своей машине!

Я чувствовал себя так, будто выпил хорошего вина. Из-за выброса адреналина я пребывал в неимоверном возбуждении. Мы осмотрели заднюю часть моего мотоцикла. Кофры помялись, багажная рама сломалась в двух местах. Сдвинувшись сантиметров на пятнадцать за заднюю шину, кофры спасли мне жизнь, приняв на себя удар, который в противном случае пришелся бы прямо по заднему колесу. Я несомненно шлепнулся бы на асфальт и оказался под машиной, врежься этот придурок в мое заднее колесо. Его тут же наглухо заклинило бы, и меня бы задавило — а возможно, еще и придавило бы сверху собственным мотоциклом. По всей вероятности, я бы погиб. Мы проехали по худшим в мире дорогам, а теперь вдруг попали в аварию — в меня врезаются сзади на канадском шоссе…