Земля! Месть проигравших

Солнце поднималось все выше, прогоняя задержавшийся в ямах и расселинах мрак. Каменистая пустыня закончилась, под колесами плотный, слежавшийся за долгие тысячелетия песок. Не всякая песчаная буря сможет стронуть его с места, но все же силы ветра хватило, чтобы «разукрасить» поверхность пустыни невысокими дюнами. Ехать стало гораздо удобнее, качать – меньше.

Равнина плавно переходила в холмы, скорее даже в невысокие, выветренные горы – цель путешествия.

Вездеход остановился в предгорьях. Расстояние до жилого купола вполне приемлемое и здесь никто и никогда не обнаружит гиперпространственный маяк. Повинуясь приказу прозрачная сфера шлема послушно сомкнулась вокруг головы. Прихватив с собой металлический шар, открыл люк и спрыгнул вниз. Оглянулся. Справа некрутой, усыпанный камнями склон. Шумит ветер – атмосфера Марса достаточно плотная и без помех передавала звуки; словно живые, струились со склона тонкие струйки ржавого песка. Опустив шар в первую попавшуюся яму, склонился, недолго поковырялся над ним, выпрямился. Итак, дело сделано! Ночью гиперпространственный маяк оживет и подаст сигнал и будет передавать весть раз в месяц долгие годы.

Проклятые Демонами бедны!

В памяти Изилендила – нет! Настоящее его имя Махтон, появились душераздирающие картины выжженного до гранитного основания континентов северного полушария планеты Киракам – Родины соргисов. Все годы, пока приходилось скрывать истинную сущность, он запрещал себе вспоминать их. Слишком это страшно…

В темной прорези рта сверкнули в оскале зубы.

Прости меня, клан Нолдор, и ты народ соргисов!

Ненависть к полуроботам, изгнавшим предков, а потом убившим его народ, накрыла Махтона с головой, смешавшись с презрением к самому себе, образовав взрывчатый состав страшной силы.

Прости меня, народ соргисов, что ты мертв, а я жив. Простит что был вынужден так долго ждать. Но время пришло.

Да будет ваше пребывание, за гранью бытия благостным, ибо пришло время. Спите спокойно. Я отомщу за вас!

Они уничтожили мой мир, а я уничтожу за это и их самих и, их земных полуобезьян! И пусть, я погибну, но с собой к Демонам Бездны я заберу всех! Всех! Жизнь за жизнь!

***

Главная колония драуни на Марсе: Эктелион.

Профессор Амрос – член Совета кланов драуни, эстет и экстремист, услышал звук открывающейся двери. Не оглядываясь на звук, с хриплым выдохом выбросил вооруженную длинным клинком – катонэ, руку вперед, целясь в правое плечо – колыхнулась косичка мокрых от пота седых волос – этот удар был его коронным.

Противник уклонился и отступил, сместившись влево и, тут же ударил в ответ сверху катонэ по руке профессора – не достал. Замер, настороженно выставив вперед сверкающий на солнце катонэ и короткий обоюдоострый клинок – оха (средней длины клинок) в другой руке.

Профессор пошел по кругу вокруг противника, нацеливая катонэ в лицо противника, а оха, в левой руке, перехватив обратным хватом, поднял к груди.

Снова атаковал в правое плечо, но противник отмахнулся, создавая угрозу лицу – профессор отпрянул назад и ушел влево.

Несколько раз противник сам атаковал, целясь то в правое плечо, то в грудь, профессор парировал с отходом– это была ошибка. Поняв, как Амрос защищается, противник присел в глубоком выпаде и достал-таки в плечо на отходе влево, ответный рубящий удар поразил его предплечье.

Один – один – сощурил глаза Амрос. Плохо – на прошлой неделе было гораздо лучше! Что-то я сегодня не в ударе.

Стремительную атаку в грудь сумел отразить, но за ней последовал хлесткий батман, сбивший катонэ в сторону, и острие вражеского клинка кольнуло под правую ключицу. Отпрянул – слава Демонам Бездны, противник достал в конце выпада. Иначе поединок был бы уже закончен.

Два – один! Плохо! Очень плохо!

Услышал удивленно-восхищенный возглас:

– Да Демоны Бездны!

Противник не остановился, стремительно и «длинно» подшагнув вперед, ударил катонэ в грудь. Это был шанс. Длинный клинок профессора отвел катонэ противника вправо, а оха через руку уколола в правую половину груди.

Есть! Качественный укол получился, серьезный, смертельный.

Короткий гудок оповестил об окончании поединка.

Противник поднял клинки вверх и, отступив на шаг, замер. Фехтовальный робот в очередной раз признал, что живой драуни – профессор Амрос сильнее.

Амрос засунул оба клинка за пояс традиционной рубашки с изображением кланового символа на груди – ветки мелких красных ягод, обернулся.

Возле закрытых дверей стоял сухощавый, неопределенного возраста драуни, самый обычный, если бы не глаза, живые и проницательные и, пожалуй, что-то в лице, напоминающее одновременно и куницу, и лису. Это был одноклановец профессора по имени Норин.

Норин несколько раз гулко ударил в грудь ладонью (жест аналогичный аплодисментам у землян).

– Да ладно, Норин, – недовольно отмахнулся Амрос, пристально посмотрел в угол, где стояла самоходная тележка. Мысленно приказал ей приблизиться и снял с нее полотенце со все тем же клановым символом, – я-то вижу, что сегодня не мой день… – с силой провел несколько раз полотенцем по мокрым от пота волосам.

– Уважаемый профессор, вы не правы! – убежденно произнес Норин, – Бой великолепен, уж я-то понимаю в этом!

Амрос возвел взгляд к потолку, словно перед непонятливым учеником – и этот льстит! Это привычно тешило самолюбие, но утомляло.

– Оставим, Норин, мои успехи и неудачи в благородном искусстве схватки. Я попросил вас прийти не для этого… – профессор небрежно бросил мокрое полотенце обратно на тележку и многозначительно посмотрел на пользовавшегося абсолютным доверием клановца, не раз, и не два выполнявшего для предводителя клана «деликатные» поручения. Тележка отъехала и, обогнув Норина, повезла полотенце в стирку.

– Слушаю вас, – насторожился Норин.

– Я про племянницу нашего главы Совета кланов, – профессор сделал паузу, многозначительно глядя на собеседника и принял вальяжную, даже несколько расслабленную позу, соединив ладони шпилем перед грудью, – Линдирора… эту авантюристку Аридэль. Она собралась родить от человека! Драуни, наверное, сошли с ума… если не понимают фундаментальные законы даже не социума, а биологии. Все живое агрессивно – это его свойство и, если мы позволим себе смешиваться с людьми, то просто исчезнем, растворимся, как исчезает упавшая в речку капля крови. Нас пятьдесят тысяч, а людей несколько миллиардов!

– Безусловно, это недопустимо… – наклонил голову Норин. Все эти рассуждения ему были непонятны и чужды, но проще согласиться с главой клана, чем пытаться спорить, – А когда она должна родить?

– Да какая разница? – громко произнес Амрос, избегая смотреть собеседнику в глаза, – Эта авантюристка может стать после дяди главой клана Лэрдов, – голос стал ядовито-сух, – Как же герой войны и первый контактер с людьми…

Норин молча смотрел на главу клана, острые уши шевелились. Интриговать против своих же, когда драуни осталось всего несколько десятков тысяч – казалось неправильным, но отказаться от прямого приказа главы клана немыслимо! Сделавший это стал бы позором клана, проклятьем клана, которого стыдились бы века. Послушание младших клановцев и фанатичная преданность старшим – имевшим право распоряжаться судьбой и жизнью младших, было основой идеологии драуни. И преданности клановцев вождю мог позавидовать горный старец с его ассасинами (члены религиозно-военизированного формирования отдельного государства исмаилитов-низаритов, «прославившиеся» фанатичной преданностью и убийствами противников). Так сложилось исторически – в противном случае в условиях суровой природы Таламаши раса не выжила.

Амрос нахмурился.

– Норин, не надо смотреть на меня взглядом невинной школьницы, у вас все на лице написано! – фыркнул насмешливо и капризно изогнул губы, – Это очень, очень опасно – делайте что хотите, но Аридэль и ее потомки не должны прийти к власти в клане Лэрдов.

Норин долго молчал, потом произнес:

– Вы хотите, чтобы я… – замолчал, испытывающе глядя в лицо главы клана, но тот отрицательно мотнул головой.

– Не надо перекладывать на меня свою работу, думайте, изобретайте как выполнить задачу, а подробности меня не интересуют!