Земля незнаемая
Шрифт:
– Крепка Русь!
Савва услышал, подхватил:
– Крепка!
И множество голосов закричали вокруг:
– Крепка-а-а!
Скинув кольчугу и шлем, Василько взобрался на сосну и, умостившись на голой ветке, принялся наблюдать за боем. Его глаза зорко высматривали всё, что творится на поле. То и дело, свесив голову книзу, он кричал стоявшему под деревом воеводе:
– Вижу князя с дружиной! Во-он середь пеших тмутороканцев верхоконные! А хазары-то словно тараканы лезут!
Позади воеводы, шагах в десяти, засадный полк наготове затаился. Воины слышат Василька, тревожатся. Раздаются голоса:
–
– Подавай знак, воевода!
Но Усмошвец будто не слышал их. Задрав голову, он спросил Василька:
– Держатся ли крыла?
И немного погодя снова:
– Как чело?
Василько едва успевал отвечать:
– На крылах никто никого не осиливает. А в челе наши хазар теснят!
Но вот голос Василька стал тревожным:
– Полк правой руки попятился!
За спиной воеводы по рядам полка прошёл шум:
– Что ж мы выжидаем, пока хазары наших совсем сомнут, что ли?
– Веди нас, воевода, наипаче поздно будет!
Но Ян, будто не его эти возгласы касались, окликнул стоящего рядом гридина:
– Скачи не мешкая к большому полку, пусть частью правое крыло прикроют!
Гридин поскакал, и вскоре Василько увидел, как от стоявшего позади большого полка отделилась одна сотня, за ней другая, помчались навстречу хазарам.
Василько закричал радостно:
– Держится правое крыло!
И замолчал ненадолго, затаился напряжённо, но вскоре снова раздался его голос:
– От чела тысячник Роман к большому полку поскакал. Видно, с княжьим указанием… Так и есть! Большой полк на помощь челу двинулся.
– Так, - только и сказал воевода.
– Теперь наблюдай за теми хазарами, что рядом с темником стоят.
– На месте пока.
– Гляди за ними внимательно!
– Нет, нет! Тронулись и они! На левое крыло пошли!
– Добро!
– довольно потёр руки Усмошвец.
– Есть ли теперь кто рядом с темником?
– Не больше десятка!.. Наши на левом крыле не устояли!
– крикнул Василько.
– Не спиной ли сейчас к нам хазары на левом крыле?
– спокойно спросил Ян.
– Спиной, воевода, спиной поворотились!
– Теперь слезай!
– Ян направился к полку. Легко вскочив в седло, он обнажил меч, повернулся к воинам, сказал негромко, но его услышали все:
– Час настал!
Ломая ветки, вынесся полк Усмошвеца, ударил хазарам с тыла. Перед Васильком арсий коня вздыбил, замахнулся саблей. Изловчился гридин, достал недруга копьём. Не увидел Василько, почуял, как переломилось древко. Откинул он конец копья, выхватил меч, а уже новый арсий налетел на него. Скользнула сабля по русской броне, да, видно, слаб оказался удар. Тут подоспели гридни, помогли Васильку, срубили арсия.
Не выдержали хазары, побежали, а русы преследовали их дотемна и множество арсий порубили.
С той поры ни один летописец не вспомнит и не запишет на своих страницах о некогда могучем народе хазар.
СКАЗАНИЕ ШЕСТОЕ
1
Наступила осень.
Сжатой стерней ощетинились нивы, весёлый перестук цепов возвестил пору обмолота ржи, и в избах смердов духмянно запахло свежевыпеченным хлебом.
Прихваченная ранними заморозками, пожухла трава, а лес переливал многоцветьем, зеленью и желтизной, мучным налётом и яркой киноварью.
Перелётные птицы сбивались в большие плотные стаи, тянулись к югу, но днями солнце всё ещё грело по-летнему жарко.
До света Савватей растолкал Ивашку:
– Дозорюешь в пути.
Поёживаясь, Ивашка вывел коня, пустил к колоде с водой. Пока тот пил, пофыркивая, кормчий принёс пропахшую конским потом и сыромятиной сбрую, заложил лошадь в телегу. Савватей тем часом вынес куль с домашней снедью, сказал:
– Кузьме, побаловаться.
Дорога пустынная. Тихо. Небо ясное, с крупными редкими звёздами. «К погоде», - заключил Ивашка.
Под мерный перестук копыт задремал, и приснилось ему, будто плывёт он по взыгравшемуся морю. Швыряет оно ладью что скорлупу. Волны, одна другой выше, поднимают утлое судёнышко на самый гребень и с маху кидают в пучину. Кормчий на что привык к штормам и то ахает. Ну как захлестнёт! Подбрасывает море ладью, играет, что кот мышью.
Штормом вынесло ладью к берегу, погнало на камни. Ивашка на руль налёг, кричит, чтоб парус убрали, но ладейщики за свистом ветра не слышат.
С перепугу пробудился Ивашка. Видит, трясёт телегу по ухабам. Рассмеялся и подумал: «С весны уйду плавать».
Подъезжая к Новгороду, заторопил коня. Обогнал молодого смерда в лаптях, с котомкой за плечами.
– Подвезу!
– окликнул его Ивашка.
Смерд запрыгнул на ходу, умостился, прокричал Ивашке над ухом:
– На торжище?
– Брата проведать!
И замолчали.
Чем ближе к городу, тем людней дорога. День начинался тёплый, солнечный. Ивашка скинул кафтан и шапку, остался в одной рубашке и холщовых портах. Пригладил пятерней волосы:
– Ну-тка, признаю ли Кузьку? Боле года не виделись.
Въехав в распахнутые настежь ворота, телега загремела по бревенчатой мостовой. Миновали низкую, крытую дёрном кузницу, оттуда доносился звон железа, удары молота.
Прежде чем искать брата, Ивашка завернул на торг, в душе надеясь увидеть кого-нибудь из ладейщиков.
У самого торга объехали застрявший воз, груженный тяжёлыми крицами [101] . Повстречался весь в саже углежог. За ним плелась впряжённая в телегу лошадь.
Ивашка загляделся на углежога и не заметил стоявших на обочине варягов. Один из них крепкой рукой схватил коня за уезду.
– Но, но, не балуй!
– опомнился Ивашка и соскочил с телеги.
Варяг по виду был из знатных. Длинный бархатный плащ, отороченный соболем, такого же чёрного бархата шапочка. Под плащом разглядел Ивашка броню.
101
Крицы - бесформенные железные болванки.