Земля Обетованная

Что не мешало быть законодательству самым развитым и интересным, из мной встреченных на Зиманде. Например, судей просто… не было, как класса. Любой суд — это тринадцать мастеров, не профессионально судящих, а «призванных» на суд, типа присяжных, но при этом — полноценных судей, выносящих не только вердикт, но и приговор… То, что они законы Вакана знают — подразумевалось автоматически, самим фактом гражданства и мастерства.

При этом, поверенные-адвокаты и консультанты-сутяжники были, но были это государственные должности, вполне себе чиновники, представляющие интересы не граждан города, нуждающихся в представителях. Сами граждане в представителях практически не нуждались, за исключением убийства одиноких — тогда голый труп и его претензии представлял Город. И ограниченно дееспособных, типа малолетних детей на государственном попечении.

Но это общая картина, а конкретная, заинтересовавшая меня, была такова: изобретатель-разработчик как раз тех самых машинок гольфиста изобретение, естественно, запатентовал и стал производить. Но столкнулся с ограничениями производственной базы: машинки распробовали, и рынок требовал больше машинок.

После чего он создаёт консорциум-корпорацию, со знакомыми и вроде как родичами, получая производственные мощности и производителей. А вот дальше начинается веселье: в людях, похоже, Лос Лай (который изобретатель) ни черта не разбирался. Потому что итогом этого консолидирования через три года оказалось то, что работают активы Лоса, принося прибыль всем, а его совладельцы плюют в потолок, если что-то и производят, то откровенный брак.

И вот, изобретатель понимает, что от корпорации у него толку никакого: заставить работать совладельцев он может только лично и пинками, что просто не имело смысла — проще расширить собственное производство. Так что Лос решил начать «развод» корпорации, потому что фактически кормил бездельников. Желание — понятное, но вот вдруг, внезапно, через пару дней после этого оказывается, что доли партнёров выкуплены корпорацией, одной-единственной.

И начинается интересненькое: оценка вклада и долей принималась как в договоре слияния. То есть эта ушлая корпорация платила сообразно долям, а потом… провела оценку стоимости. И вышло, что Лос ДОЛЖЕН этой корпорации немалые деньги, если выходит из дела. Причём нелепость ситуации отмечали в том числе и журналисты, но в том что Лос «попал» — никто не сомневался. Высказывания «жалко хорошего мастера» и «ну сам дурак, надо было проверять» в статьях соседствовали, ну и в том, что изобретатель окажется в фактическом рабстве корпорации, никто не сомневался. Особой беды в этом никто «в общем» не видел: просто на будущее процесс слияния будет делаться сливающимися более разумно. А пока по закону выходило, что Лос должен, и это рассматривалось как «общий момент», а его копошения с судом рассматривались как жест отчаяния.

И вот это мне стало интересно как адвокату, да и как заинтересованному в постройке трансокеанника. Лос обладал мощной производственной линией, сам по себе, был хорошим производственником. Ну и находился в глубокой жопе, в которой я наблюдаю некоторый просвет, исключительно потому что я очень умный…

«Зазанайский шебуршень».

— И это тоже, — не стал спорить я.

А также потому, что смотрю на сложное законодательство Вакана несколько под иным углом, чем местные. Они многое принимают как «само собой разумеющееся», что потерпевшим и клиентам свойственно. А я, что свойственно адвокатами, имею вопрос: «а с хрена ли само собой-то?» Местные же чиновники-юристы просто не имеют стимула, действуют по накатанной колее, вот и имеем, что имеем. И это имеемое — перспективно. Вопрос в том, станет ли перспектива чем-то реальным, а ответ на этот вопрос есть у Лоса. В смысле, останется ли он сам себе злобным потерпевшим или пожелает быть клиентом.

— Как можно в Вакане найти конкретного человека, зная имя? — поинтересовался я у библиотечного служки, ну мало ли — знает.

Последний переглянулся со специально обученным погонщиком копира, эти деятели взаимно пожали плечами и покачали головами.

— Обратиться в полицию Вакана или в управление конкретными делами, епископ. Там обосновать свой интерес — родственник он вам, партнёр, подопечный. И получить искомое, — ответил парень.

— Доказать с бумагами или клятвами?

— Само собой, уважаемый.

— Ясно-понятно, — хмыкнул я. — Так, а принеси ка мне, любезный, подшивку Герольда за прошлый год.

Потому что доказывать местным забюрокраченым товарищам то, что, возможно, будет в будущей перспективе — дело не слишком разумное. А вот объявления конторы Лоса, до суда, в этом Герольде точно были, а там и адрес, и прочие данные. Попробую через производство найти потенциального клиента. Что с трескучим успехом получилось: «Мобили Лая» рекламировались в своё время от души, адреса приёма заказов были напечатаны.

Ну я туда и направился, не нарушая отсутствующие в Вакане правила дорожного движения: ещё три года назад мобилей не было, а использовалась конина. Но перспективность разработки оценили, и уже полгода как центр города днём был закрыт для гужевого транспорта. Да и какие-то весёлые указы, мельком просмотренные, были, на тему мешков-нажопников коням и ящеров и приборка за ними навоза совочком, под страхом… Не штрафа, а принудработ по уборке улиц в течение четырёх суток.

Ну так вот, ПДД в Вакане не было, кроме запрета въезда на пешеходную часть, ну и размазывания транспортом пешеходов в специально положенных местах. Если же пешеход был в месте неположеном, никаких санкций против раздавливания не было. А радовали меня водители мобилей, часть — искренним интересом и даже следованием за аркубулюсом и наблюдением за ним, с вопросами «где такое можно приобрести и почём». А часть — дёрганой ездой, столкновениями с другими мобилями и злобными воплями на тему «панаехало!» Очень приятно слушать, когда эти вопли — следствие беззубой злобы на собственное раздолбайство и криворукость.

Так добрался я до обозначенного адреса, встав, как медведь на медведе, перед закрытыми, металлическими, лютыми на вид воротами. Вывеска «Мобили Лая» имела место быть, но воротища закрыты, несмотря на кромешный и глухой день, никаких часов работ и прочих пояснительных надписей не наблюдалось. А внутри — чувствовались люди. И Динька, запущенная для проверки, всяческие пролетарские рожи наблюдала. Так что застучал я, с грохотом, сначала лапой себя, а через четверть минуты — аркубулюс присоединился, подняв более чем приличный грохот. В воротах открылось окошечко, в него высунулась перекошенная пролетарская физиономия.

— Каково… надо?!… ты тут грохочешь?!! — поинтересовалась она.

— Здорово, — улыбнулся я, помахав лапой.

— Иди на…! — огрызнулся пролетарий, явно намылившись захлопнуть смотровое окошко.

— Нет, — отказался я от завлекательного предложения. — И не захлопывай дверь — снесу ворота на хрен…

— Так ты из этих!!! — злобно вытаращился на меня пролетарий, всунул морду внутрь и заверещал. — Братва, они опять припёрлись!!!

— У-У-УХ КАК МЫ ИМ!!! — проревела неведомая братва.

А через считанные секунды в воротах открылись воротца поменьше, а оттуда вывалилась дюжина работяг, со всякими монтировками, гаечными ключами и прочим инструментом межличностной коммуникации. И говоря исключительно дурные слова и исключительно матом, кинулись на моё почтенство, размахивая этим коммуникационным инструментом!

— Да хорош уже! — возмутился я, отпинываясь от озверевшего пролетариата. — Я по делу…

— Знаем мы твое дело, вали его братва!!! — упорствовал в преступном поведении пролетариат.

— Ну, сами напросились, — заключил я, оборачиваясь полноценно.

Потап, зараза такой, хрюкал и ржал. Динька мыслеэмоционировала всяческими вариантами заготовки охреневшего пропитания. А я даже за бич браться не хотел — забью же придурков ненароком, а мне просто адрес узнать.

Так что под вопль «Епископ! Поднажми братва!!!» начал я заносить этим хулиганствующим молодчикам неудовольствие в тела. Не опасно, да и не долго, но ловки, сволочи! Один раз меня по хребту разводным ключом огрели, и один получивший плюху уронил мне монтировку на лапу, паразит! Но в остальном пролетариат был призван к порядку, лежал и постанывал.