Земля – Паладос

Исаак вздрогнул. Призрак подлетел к нему и осветил лицо. Захотелось отпрянуть, но тело как будто онемело.

Призрак качнулся, словно головой покачал. Нет, Исаак не нужен ему в качестве носителя, он нужен ему иначе…

Откуда он это знает, пришла в голову мысль.

Призрак метнулся назад. Исаак хотел проследить, в кого он вселится, но тот унесся и пропал так стремительно, что священник не успел ничего понять.

Он вгляделся во тьму, пытаясь вычленить хоть одно лицо, но тьма была настолько густой, что в ней не угадывались даже силуэты. И рыжий следователь проснулся.

Силуэт прорисовался сразу. И лицо у этого прорисовавшегося было весьма и весьма довольным. Уже рассвело, и место стоянки просматривалось отлично. Хотя лучше бы Исааку не видеть того, что здесь происходило.

Опарт сидел по ту сторону потухшего костра. В руках он держал плазменное ружье. Рядом с ним лежали сумки и сваленное в кучу оружие, прихваченное из арсенала космолета номер сто девятнадцать. Спут сидел там, где ночью дежурил Исаак, только все шесть конечностей его были связаны, а рот заткнут яркой тряпкой.

Следователь перевел взгляд на пирата. Чтобы заставить Антрацита, молчать тот пожертвовал собственным рукавом, но эта потеря его, кажется, не расстраивала.

— Что это значит? — Священник попытался подняться.

Опарт резко вскочил на ноги и вскинул плазменное ружье. Ствол оружия смотрел теперь в грудь Исааку.

— Это значит, что мы возвращаемся, — отозвался пират и обошел вокруг костра, встав спиной к скале и связанному Антрациту.

— Не дури, — попытался урезонить рыжий следователь. — Гер тебя убьет вместе с нами. Сам же говорил.

— А вот и нет, — рассмеялся довольно Опарт. — Я приведу вас, и Гер простит мне все. Ну, может, понизит в должности, но это не беда. Главное — я снова буду в обойме. Понимаешь? Вставай, нас ждут. Только не делай резких движений.

Исаак медленно поднялся на ноги. Если бы перед ним был Призрак, у него должны были бы активироваться какие-то возможности, заложенные генетически. Но перед ним стоял самый обычный мерзавец человеческой породы. Стоял и гнусно улыбался.

— Руки подними, — посоветовал Опарт.

Священник повиновался.

— А ты думал, — самодовольно продолжил пират, — что я дурак? Нет, не глупее вашего. Один раз попался я, один раз ты. Так что в расчете. Только смеяться последним буду я. Это очень смешно, когда с живого снимают кожу. Жаль, ты не увидишь. Зато прочувствуешь.

Исаак покосился в сторону оружия и сумок. Вещи лежали слишком далеко. Опарт перехватил взгляд. Улыбка стала шире. Пират покачал головой.

— Не стоит пытаться. Пока доберешься до ружьишка, я тебя пристрелю раза четыре. Я не дурак.

— Дурак, — фыркнул Исаак. — Самый настоящий. Ты знаешь, сколько конечностей у спутов? Восемь! Никогда не оставляй спута за спиной.

Улыбка сползла с лица пирата, как блин по намасленной сковороде. Опарт вздрогнул, не зная, верить или нет. Голова его рефлекторно дернулась в сторону Антрацита. Только дернулась. Но этого хватило.

Исаак бросился вперед. Рука вцепилась в ружье, выворачивая ствол. Опарт дернул спусковой крючок, но было поздно. Сгусток плазмы улетел в сторону, оставив паленый след на паре деревьев.

Под весом священника пират не удержался на ногах и полетел на землю. Два тела сплелись в единое целое и покатились по траве. Где-то выше в стороне отчаянно мычал заткнутым ртом спут.

Исаак вывернулся, оказался сверху и принялся давить вправо, пытаясь подтащить ствол к шее пирата и положить его поперек горла. Опарт норовил вывернуть оружие стволом к священнику для последнего выстрела. В результате плазменное ружье, ставшее точкой приложения усилий, ерзало в районе груди и не смещалось ни в ту, ни в другую сторону.

На секунду Опарт сдал позиции. Исаак надавил всем весом, устремляясь вслед за ружьем, но до горла противника так и не добрался. Пират рванул в сторону, спихивая с себя тело следователя, в результате чего дерущиеся поменялись местами. Теперь настала очередь Исаака пытаться вывернуть ружье.

Силы были примерно равны, и тела снова покатились по траве. Опять пронзительно замычал спут. Мычание странно удалялось, и рыжий уже догадывался о причине сдавленных воплей Антрацита. Понимание сыграло решающую роль в потасовке. Рассчитывая на удачу и того, кто следит за ним сверху, священник-следователь отпустил ружье и резко пихнул нависшего над ним Опарта.

Расчет вышел верным. Выстрел не заставил себя ждать, но сгусток плазмы снова пронесся мимо. Отброшенное тело пирата кувырнулось в сторону и скользнуло в ущелье. Опарт отпустил ружье, судорожно извернулся и повис на одной руке, зацепившись за выступ несколькими метрами ниже края пропасти.

Ружье быстро уменьшилось и растворилось в бездне. Спустя некоторое время оттуда донесся звук удара и всплеск. Опарт попытался подтянуться, но ничего не вышло. Пират поглядел наверх в поисках спасения. На лице его возникла мольба.

Там у самого края стоял Исаак и глядел на него.

— Вытащи меня, — взвизгнул Опарт. — Спаси! Я тебе все, что хочешь. Только вытащи.

— А что ты можешь? — полюбопытствовал рыжий.

Он был удивительно спокоен. К висящему на волосок от смерти пирату не испытывал ни жалости, ни отвращения, ни злости. Чувства словно выключили нажатием клавиши.

— Вытащи меня!!! — орал Опарт из последних сил. — Спаси!!!

— Я подумаю, — покачал головой священник и отошел в сторону.

Спут сидел под скалой связанный. Вид имел до такой степени замученный, будто только что держал эту скалу на плечах. Исаак начал распутывать веревки. На вопли, доносящиеся со стороны ущелья, старался не обращать внимания. Когда истерика Опарта достигла апогея, Исаак решительно вынул кляп изо рта спута.

— У спутов шесть конечностей, — первым делом поправил Антрацит.

— Я знаю, — устало кивнул Исаак, разматывая остатки веревок. — Но он не знал.

— Вытащи его, — попросил Спут, разминая затекшие конечности.