Земля по экватору

— Что за судно?

Сверху ему ответили по-английски. Тогда Кагальнов — тоже по-английски — повторил вопрос.

— «Хэппи», — донеслось с «торговца».

— Вы зашли в советские территориальные воды! — крикнул Кагальнов. — Остановите машины, спустите трап.

Все было немедленно выполнено. Боцман Лосев поймал штормтрап; судно и пограничный катер стояли теперь борт о борт.

— «Хэппи», — проворчал Кагальнов, сбрасывая реглан. — «Счастливый». Посмотрим на гостя. Вы со мной, лейтенант, и еще двоих из команды.

Вчетвером они поднялись на борт. Кагальнов с неожиданной легкостью спрыгнул на палубу и резко спросил:

— Где капитан?

— К вашим услугам, сэр.

Он уже стоял здесь, высокий, плотный человек в фуражке с большим козырьком. Кагальнов, приложив руку к своей фуражке, повторил, что «Хэппи» зашло в советские территориальные воды и задерживается пограничной охраной.

— Досадная история, — спокойно ответил капитан. — Ничего не поделать: мы заблудились в тумане. Прошу вас, сэр. Все документы к вашим услугам, сэр.

Кагальнов ушел проверять судовые документы. На палубе было пусто. Рядом с Березным остался другой офицер с «Хэппи».

— Вы будете досматривать судно, сэр?

— Да.

— Прошу вас, сэр.

Березный, хотя и сознавал всю ответственность, которая лежала сейчас на нем, все-таки фыркнул: «Прошу вас, сэр Березный!» Он пошел за офицером, оставив двоих моряков на палубе.

Ничего подозрительного на судне не было. Разве только то, что команда отдыхала: почти все матросы спали в кубриках. На палубе не было ни одного человека. Ну что ж, на каждом судне свои порядки.

Кагальнов просмотрел судовые документы. «Хэппи», порт приписки — Глазго, шло с грузом леса, фанеры и целлюлозы из одной прибалтийской страны. Акты таможенного досмотра были составлены по всем правилам. Вдруг Кагальнов поднял глаза на капитана.

— Когда вы кончили погрузку?

— Двенадцатого, сэр.

— А вышли?

— Тринадцатого. Несчастливое число, сэр, не так ли?

— Значит, целые сутки судно под грузом стояло в порту? Вы же знали, что идет туман?

— Нет, сэр!

— Вы сознательно шли на убытки, которые несет фирма в связи с простоем судна?

— О сэр, это все местные чиновники. На судне была санитарная инспекция.

— Перед выходом? Обычно санитарная инспекция поднимается на борт во время прибытия судна.

— У каждого государства свои законы, сэр.

— Свидетельство о санитарном осмотре у вас есть?

— Нет. Увы, нет.

Кагальнов откинулся на спинку кресла. Он был спокоен сейчас; волнение, появившееся было, когда он подводил катер к «Хэппи», уже давно прошло. Мысль работала четко: судно специально задержалось на сутки в порту, ожидая туманов. Но зачем, зачем? Судовые документы не отвечали на этот вопрос: фанера, целлюлоза…

Кагальнов рассматривал теперь капитана. Сначала смутное воспоминание шевельнулось в нем, когда он скользнул взглядом по узкому, как лезвие, носу и поседевшим усикам. Нет, он не мог точно сказать, виделись ли они прежде.

— Вы говорите, что судно сбилось с курса. Судя по всему, вы — старый моряк, а «Хэппи» спущено на воду два года назад. Значит, судно оборудовано новейшими навигационными приборами.

— Вы в чем-то подозреваете меня, сэр? — улыбнулся капитан. — Это не по-джентльменски! Вы же сами видите, какой туман. Мне кажется, что я нахожусь в Ла-Манше!

И сразу Кагальнов вспомнил все. Вспомнил это лицо, черные в ту пору усики и короткий удар, опрокидывающий матроса на палубу. Он резко поднялся; поднялся и капитан.

— Хорошо, — сказал Кагальнов. — Акт составим позже. Я хочу осмотреть судно.

— Но ваш офицер… — начал было капитан.

Кагальнов перебил его:

— Я люблю все видеть сам.

Капитан понимающе улыбнулся:

— Пожалуйста, сэр.

Они поднялись на палубу. Верезиый уже ждал здесь, и, видно, с нетерпением.

— Можно вас на минутку? — шепнул он. Потом, так же шепотом, он рассказал Кагальнову о том, что заметил один из пограничников. Штормтрап на правом борту был свернут, но нижняя часть его оказалась мокрой. Между тем пограничники поднимались на «Хэппи» с левого борта, и штормтрап еще не был убран. Стало быть… Стало быть, кто-то совсем недавно пользовался штормтрапом с правого борта? Кагальнов повернулся к капитану.

— Пользовался ли в последние часы кто-нибудь штормтрапом с правого борта?

— Нет, сэр.

— Почему же у него концы мокрые?

— Не знаю, сэр. Возможно, он мог упасть, на него могли опрокинуть ведро с водой, да и просто отсырел — вот и все.

Кагальнов усмехнулся: вон сколько случайностей!

Через некоторое время с формальностями было покончено. Капитан провожал Кагальнова, держа руку у большого лакированного козырька. Он был предельно вежлив, капитан. Он извинился, что причинил столько беспокойства пограничным властям. Он сам не понимает, как это получилось. Скорее всего, виноват штурман, у него совсем еще мальчишка штурман, это его второй или третий рейс. Но он будет серьезно наказан, разумеется.

— Кулаком под челюсть или линьком? — спросил Кагальнов.

— О сэр, это не по-джентльменски!

— Ну, как сказать… Вы ходили в тридцатые годы на «Мэри Гилфорд»?

— Да, сэр.

— Помните пробоину, которую получили в Ла-Манше в такой же туман?

— Конечно, сэр. — Глаза у капитана стали тревожными впервые за все это время.

— И я помню, — тихо, еле сдерживая злость, сказал Кагальнов. — И как вы матроса ударили, помню. И как я вас за руку схватил, тоже помню. И тот линек, который мне ваш матрос подарил, до сих пор у меня хранится.

Капитан молчал. Теперь у него было растерянное лицо и нервно дергалась щека. Кагальнов взялся за перекладины трапа…

Остаток ночи он провел в штабе пограничного отряда. Под утро на столе дежурного резко зазвонил телефон, и дежурный открыл дверь в комнату начальника отряда.

— Вас, товарищ полковник.

Полковник вернулся через несколько минут и, вплотную подойдя к Кагальнову, спросил:

— Значит, говоришь, концы штормтрапа по правому борту были подмочены?