Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948. Книга 2

Рабочий батальон делился на "плугот" - отряды, у каждого из которых был свой командир. Бойцы батальона носили широкополые шляпы, шорты цвета хаки, хлопчатобумажные рубашки, сандалии и куртки военного покроя; в свободные часы они проходили военное обучение, учились стрелять из винтовок, ходили в долгие походы. Не случайно предсказывал И. Трумпельдор: "После войны еврейский народ, освобожденный и независимый, пожелает сам защищать себя. Для этого необходимо создать армию, несколько батальонов дисциплинированных, хорошо обученных бойцов из рядов еврейских рабочих".

По вечерам молодые люди танцевали возле палаток любимый танец "хору", пели песни, яростно спорили на политические, экономические и социальные темы. Они приехали из тех мест, где прошла революция, находились под влиянием идей сионизма и социализма, а потому много говорили о грядущих реформах, желая непременного обновления человеческих отношений. В этих палатках после тяжелого рабочего дня закладывались группы единомышленников: одни из них организовывали затем рабочие артели, другие основывали кибуцы. Их конечная цель была грандиозной, подстать великим идеям того времени: "создание общей коммуны еврейских рабочих Эрец Исраэль".

Арье Ценципер, исследователь тех событий: "Рабочий батальон - это творение российских сионистов - выполнил в истории создания страны миссию первостепенной важности. В его отрядах воспиталась молодежь для труда и обороны. Пионеры из России наложили свой отпечаток на Рабочий батальон и заразили своей жертвенностью. тех, кто присоединился к ним из других стран".

И снова приведем фрагмент из дневника неизвестной девушки (Украина, 1920 год): "Я не идеализирую никого и ничего. Знаю все трудности, знаю всех товарищей. Во многих сомневаюсь, многим не доверяю. Не вполне верю и в себя, в свои силы, желания. Многие уйдут, но многие и придут, и идея, сущность ее будет жить, и если не нам, то другим удастся создать те основы жизни, при которых личность сможет развиваться в обстановке наиболее соответствующей ей и разумной. И дух захватывает при мысли, что это наше дело, наша идея, наша жизнь."

Так они верили тогда, так поступали, но действительность вносила свои коррективы в их мечты и их планы.

6

Расскажем теперь об открытии Еврейского университета в Иерусалиме, первого в мире университета, в котором преподавание велось и ведется по сей день на языке иврит.

Его предложил создать уроженец Ковенской губернии Герман (Гирш) Шапира -профессор математики в университете города Гейдельберга; из этого учебного заведения, предрекал он, "будет исходить учение, мудрость и нравственность для всего Израиля". Свое предложение Г. Шапира выдвинул на Первом сионистском конгрессе в 1897 году; Т. Герцль поддержал его и попытался получить у турецкого султана разрешение на открытие университета. Вскоре стало ясно, что разрешение получить не удастся, но эта идея не умирала и находила новых последователей.

В те годы в Российской империи существовала для евреев процентная норма в учебные заведения. Многие выпускники гимназий не могли попасть в университеты и уезжали учиться в европейские страны; часть из них поехала бы в Иерусалим, если бы там существовало высшее учебное заведение. В 1902 году молодые сионисты М. Бубер, Х. Вейцман и Б. Фейвель опубликовали брошюру - проект создания университета и его примерный бюджет; они получили сотни писем в поддержку, однако время тому не способствовало. Х. Вейцман: "Кишиневский погром, план Уганды, смерть Герцля, временный застой в сионистском движении - всё это отодвинуло план по созданию Еврейского университета".

Прошло еще десять лет. В 1913 году об этом вновь заговорили на очередном сионистском конгрессе, и Д. Вольфсон пожертвовал первую крупную сумму денег на основание университета. За ним последовали другие, но самое главное - эту идею поддержал барон Э. Ротшильд, крупнейший еврейский филантроп того времени. Х. Вейцман: "Он полагал, что Еврейский университет должен ограничиться исключительно гуманитарными науками, поскольку он якобы никогда не сможет конкурировать с учебными заведениями Англии, Франции и Германии... Суждения барона казались мне нелепыми. Я считал, что университет есть университет. Но как бы то ни было, мне удалось добиться его поддержки".

Подыскали участок земли в Иерусалиме, на горе Скопус (на иврите Гар га-цофим - Гора обозрений), и в 1914 году купили его; деньги на покупку земли дал сионист из Вильно Ицхак Гольдберг. Первая мировая война приостановила всякие работы, но к лету 1918 года английские войска уже заняли почти всю Палестину, и Вейцман получил согласие министра иностранных дел Великобритании А. Бальфура на закладку первого здания Еврейского университета. Бальфур говорил: "Евреи... обретут в Палестине новую жизнь. Там возникнет новый и сильный народ, а интеллектуалы всего мира превратят Иерусалимский университет в центр научной жизни, в цветущий сад науки и искусства".

Церемония происходила 24 июля 1918 года в присутствии генерала Э. Алленби, а также видных еврейских, мусульманских и христианских деятелей. На горе Скопус заложили первые двенадцать камней здания Еврейского университета, и Х. Вейцман вспоминал через годы: "Это была незабываемая и величественная церемония. Заходящее солнце золотило холмы Иудеи... Под нами, блистая как жемчужина, лежал Иерусалим. Церемония продолжалась не более часа. Когда она закончилась, мы спели "Га-Тикву" и английский гимн. Никто, однако, не проявлял желания побыстрее разойтись, и мы долго стояли в сгущавшихся сумерках возле небольшого круга камней".

Вскоре открыли научно-исследовательские институты микробиологии, биохимии и иудаики; первую лекцию в Еврейском университете прочитал в 1923 году А. Эйнштейн -вступительные фразы он произнес на языке иврит. Через два года после этого решили провести церемонию открытия университета; к тому времени еще не было набора студентов, однако подобралась группа ученых и выяснилось, какие факультеты можно создать в будущем. Назначили день - 1 апреля 1925 года, разослали приглашения по всему миру; председателем церемонии выбрали лорда А. Бальфура.

Снова обратимся к воспоминаниям Х. Вейцмана:

"Ситуация в Палестине была довольно напряженной, но служба безопасности заверила нас, что можно не опасаться каких-либо серьезных помех со стороны арабов... Гости начали прибывать в огромном количестве - представители университетов и научных обществ всего мира, не говоря уже о толпах туристов...

Это были очень напряженные дни. На нас легла ответственность за безопасность многих выдающихся людей, да еще в таких трудных условиях: из города на гору Скопус можно было добраться по единственной дороге, к тому же очень узкой, не позволяющей машинам развернуться... У нас еще не было зала, чтобы вместить даже часть гостей. а мы рассчитывали на 12-14 тысяч человек. Единственным подходящим местом поблизости был большой естественный амфитеатр, спускавшийся в глубокое ущелье на северовосточном склоне горы Скопус. В этом амфитеатре, следуя его скалистым уступам, мы расположили ряды скамей...

Я беспокоился за прочность деревянной платформы, на которой должны были располагаться почетные гости, но нас выручили молодые люди. Группа из двухсот добровольцев станцевала зажигательную "хору" на импровизированном помосте - и он выдержал. Эти же молодые люди вызвались охранять амфитеатр в ночь накануне церемонии".

На рассвете появились первые зрители, чтобы занять лучшие места, и задолго до начала церемонии все скамьи оказались заполненными до отказа. Наконец группа ученых в академических мантиях поднялась на помост, а навстречу им, с противоположной стороны, взошли на возвышение почетные гости. Среди них был лорд Бальфур, которого встретили оглушительными аплодисментами. Очевидец свидетельствовал: "Это была поразительная картина: 10 000 человек сидят в огромном амфитеатре, а перед ними Иудейские горы, голубизна Мертвого моря, горы Моава..."