Земля потерянных судеб

Хаук пожал плечами. Его интересовал тот же вопрос.

– Еще есть время насладиться жизнью, – резонно заметил Хаук.

– Да. Но я шкурой чувствую, как оно уходит, – лаконично отметил Дорн.

Хаук покосился в сторону клетки. Он решил, что пора задать Дорну вопрос, ради которого и состоялся весь этот диалог. Но Дорн начал первым:

– Его имя Хорст. Кузнец.

– Кузнец? Чем же он провинился?

– Ничем. Владыке повод не был нужен.

– Тогда, почему бы тебе их не выпустить?

– Да выпустил я. Странно, что он не свернул мне шею. Обессилил, совсем, бедолага. Видишь ли, я не был с ним добр. И с его семьей тоже.

– И как?

– Никак – Дорн попытался отгрызть сломанный ноготь, но сделал только хуже. Он нервничал, когда говорил о кузнеце.

– Почему он не уходит? – удивился Хаук.

– Спроси сам. Что мог – я сделал: принёс еды и воды. Накинул полог на клетку.

– Можно поговорить с ним?

– Попробуй. Раньше он был куда общительнее. Ну, до того, как повелитель нашел его семью и притащил волоком в замок. Удивительно, что все они живы и почти невредимы.

– Хорошего мало…

Хаук все же решил подойти ближе. Мужчина под пологом даже сидя на земле казался внушительным. Сильные руки, могучий торс. Волевое, совсем не испорченное злобой лицо. Длинные грязные светлые волосы, завязанные узлом на затылке. Усы и небольшая косматая борода. На фоне обгоревшей, потрескавшейся на солнце кожи особенно выделялись глаза. Ничего не выражающие светлые, почти прозрачные. Трудно было понять, какого они оттенка. Зеленоватые или голубоватые. Ясно в них читалась только одно – пустота. Примерно такая же, как и Хаука на душе.

– Почему вы не уходите – прямо спросил Хаук, решив, что предисловия будут лишними.

– Нам некуда идти, – ровным, голосом ответил кузнец.

– А, где вы жили раньше?

– В деревне гончаров, – так же безучастно ответил он.

– Как давно?

Он пожал плечами пытаясь вспомнить.

– Пару лет назад. Кажется. Тут время идет по-другому.

– Ясно… Сейчас там руины.

– Поэтому мы еще здесь, – усмехнулся мужчина.

– Дорн сказал, что ты хороший кузнец.

Мужчина вздрогнул, услышав это имя.

– Дорну виднее, сударь.

– Что ты умеешь? – спросил Хаук.

– Все, что может уметь кузнец, – Хорст пожал могучими плечами.

Мужчина, наконец, перевел взгляд на собеседника и окинув его взглядом, спросил:

– Кто ты?

– Хаук мое имя. Наемник. Вернее, был им.

– Бывших наемников не бывает, – заключил кузнец безрадостно.

– Бывает. Если сможешь прожить десять лет в аду.

– Ты прожил? – бровь кузнеца поползла вверх, выражая тень удивления.

– После десяти лет в этой клетке, десять лет в аду – покажутся забавными.

– А… должно быть ты тот пацан, который сбежал отсюда? Наслышан.

– Да. Вернулся отомстить, – тихо ответил Хаук.

– И как?

– Отомстил.

– Хм… занятно. Значит, это тебе мы обязаны свободой?

– От части.

– Молодец. Пожму тебе руку, как ни будь в другой раз. Сил совсем не осталось…

Сказав это, мужчина принял прежнюю позу и продолжил созерцать пустоту. Хаук улыбнулся, дивясь его выдержке. Все же, сломать кузнеца владыка не смог.

– Ты ведь Хорст, так?

– Так.

– Завтра прибудет Король. И если к вечеру, я не буду болтаться в петле, Хорст, у меня будет к тебе предложение. Не уходи никуда, ладно?

Хорст вдруг горько рассмеялся, растревожив свое семейство.

– Это я могу обещать тебе точно.

– Тогда до завтра? – уточнил Хаук.

Хорст кивнул головой и закрыл глаза, давая понять, что не желает больше общаться. Хаук не стал ему докучать. Все что хотел, он уже услышал.

Глава 5. День как день.

Дорн куда-то пропал. Марен еще не объявилась. Рыцари выстроились в две шеренги справа и слева от телеги. Солнце постепенно взбиралось к зениту. Впереди был целый день… возможно последний. Нужно было его чем-то занять. А пока, Хаук устроился в телеге, на подстилке из сена и мешковины. Пахло травами и сосной. Свеже струганные доски еще сочились липкой янтарной смолой. Странно, но впервые за много лет никуда не нужно было идти. Ничего не нужно было делать. От слова – совсем.

В этом году весна выдалась жаркой и дырявый тент над повозкой дарил приятную прохладу. Теплый ветер несмело теребил волосы, обдувал лицо. По небу медленно плыли причудливые пышные облака. То тут, то там щебетали птицы. Похоже под крышей замка свили гнезда ласточки. Он узнал их по характерной форме хвоста и манере двигаться. Раньше их тут не было. Он их не запомнил. Хаук уже и забыл, как огромен этот замок. Раньше он думал, что это казалось ему, потому что сам он был ребенком. Но истинные масштабы мрачного строения и сейчас впечатляли. Хотя… Почему мрачного? Если откинуть его детские впечатления и ту атмосферу ужаса и злобы что тут витала, замок мог быть даже уютным. Кое где подкрасить, убрать зловещие атрибуты владыки, снять трупы со стен. Некоторые места и вовсе перекрасить в светлые тона… и можно жить. Двор правда пришлось бы переделывать полностью. Вопрос, как забыть все что тут было? Земля под замком пропитана кровью, слезами и страданием.

Хаук вытянул ноги, положил руки под голову. Он больше не хотел ничего из этого вспоминать. Приглушенные звуки повседневной суеты, отдаленные разговоры и душевный покой, переплетаясь, создавали ощущение какой-то неги. Постепенно стало так хорошо и уютно! Тело перестало ныть, в голову не лезли всякие мысли. И это здесь, под стенами замка Видланд. Хаук прикрыл глаза и успокоил дыхание. Он старался не двигаться, чтобы не спугнуть это великолепное не ведомое ранее ощущение спокойствия и умиротворенного забытья…

Как водится, продлилось это не долго. Где-то через пол часа его бесцеремонно пнули по ноге. Хаук не открывая глаз прислушался и медленно втянул воздух ноздрями. Пахло старостью и какой-то едой.

Он медленно сел, и свесил ноги. Конечно, это была Марен.

– На! – Старуха сунула ему в руки миску с густой похлебкой и две ржаных лепешки. Похлебка была странной, но горячей и пахла чем-то вкусным.

– Прости, ложек не захватила, – причмокнула старуха.

– Спасибо… – ответил Хаук, смутно припоминая, что давно никому не говорил этого слова.

Отломив ломоть хлеба, он макнул его в миску и откусил хороший кусок. Это была гороховая каша с каким-то переваренным мясом. Скорее всего свининой, потому как отдавала копченым. Так же отчетливо чувствовался черный перец, и что-то еще. Но уже этого было много. Специи всегда были дорогими.

Заметив удивление на лице молодого воина, Марен пояснила:

– Это с кухни. Сам понимаешь, владыка на обед не пришел. Не пропадать же добру?

Хаук охотно кивнул, отламывая второй ломоть хлеба.