Земля разбитых грез

Я обернулся к ворону:

– Что это вообще было? Как это работает? А чему я еще смогу научиться?

– Ты знаний жаждешь? – склонил тот голову набок. – Хорошо. Айш-нор расскажет… По дороге, время уж не ждет. Все вещи собери покойников и в путь отправимся, без промедленья. В лесу остался нам всего один восход.

– Ладно, король Лир ты пернатый. Но пока я буду это делать, ты ответишь на пару вопросов.

– Быть по сему, - согласился архидемон.

– Вот и отлично.

Я на всякий случай проверил, не потерялся ли драгоценный камень из внутреннего кармана и, убедившись, что сокровище на месте, быстро перетащив к трупу волка пожитки товарищей по несчастью, принялся перебирать их.

– Ладно, давай начнем, как говорится, с начала, - произнес я, перекладывая консервы.
– Что ты вообще такое?

– Архидемон.

– Из ада, что ли?

– Нет. Ад далек от мира моего, ты не слыхал о нем, о смертный.

– Допустим. Зачем я тебе? Да-да, помню про возрождение силы и возвращение домой. Но я ведь правильно понимаю, наша группа – далеко не первая, сюда и раньше забредали такие бедолаги.

– О да! – зло каркнул ворон. – Я бодрствую уже вот десять лет, за жертвами летаю по пятам. Четыре раза в год идут, как овцы на закланье. На праздники, что мертвым отданы богам.

– Твари, - процедил я. – Уроды.

– Я жителей Дамхейна осудить не в праве. На что еще годятся столь ничтожные, как вы?

Другой бы тут и обиделся, но, говоря на чистоту, я никогда не считал себя пупом земли. Да что уж там: сам никто, звать никак, офисная крыса среднего звена, кандидат на замену искусственным интеллектом в недалеком будущем. Но, тем не менее, слова эти неприятно резанули по самолюбию.

– Я, может, и не гений, но жил себе спокойно, растил дочь, помогал родителям, никому не мешал… За что со мной так? А с другими? Разве это справедливо?

Глаза ворона блеснули.

– Юнец, - неожиданно серьезным тоном ответил он, - в подлунном мире нет порядка опричь того, что смертные несут. Ты жаждешь справедливости? Отмщенья? Стань сильным…

– Хватит! Я все понял. Типа, нет справедливости кроме той, что мы творим сами, свобода воли и выбора и вот все вот это. Угомонись! То, что я не какой-нибудь великий воин или вождь не делает меня мусором!

– Не воин ты, не вождь, не маг и не мыслитель, не господин машин, не чисел повелитель, – уверенно возразил демон. – Пустое место, ценностей чужих ты потребитель... – он недолго подумал и, видимо, чтобы окончательно закрыть тему, добавил.
– Ты – пожелтевший лист, что к древу крепится едва. Повеет ветер – оторвется, покатится отрубленной пустая голова.

Я потупился. Очень захотелось сказать что-нибудь матерное, а демон все не унимался:

– И даже небожитель над тобой длань не простер, чтоб уберечь от горя…

– Стоп! – Я бросил банку консервов, которую как раз выудил из рюкзака, и вскочил на ноги, не давая Айш-нору закончить. – Как это меня не защищает ни один бог? Вот, жри, демон!

Я достал из-под рубашки крестик и продемонстрировал его собеседнику, натянув цепочку. Тот даже не шелохнулся, лишь… фыркнул, точно кот.

– Распятого знак. И? – ворон весело каркнул. – Неужто думал, будто я развоплощусь туманом и тварный мир покину сей?

Он расхохотался и не мог остановится несколько минут.

– Запомни, вера губит демона, не знаки, в тебе ж ее на грошик не найти. Махание безбожника крестом - как лай собаки. Ее легко ногою пнуть, чтобы согнать с пути. Когда последний раз ты причащался? Иль на всенощном бденье был? Иль славил имя бога своего? А может, по заветам жить Его старался? Когда, ничтожный, Господу молитвы возносил? Ты помнишь их? А может, даже не пытался? Ты жил как все, не причиняя зла и не творя добра, нет пользы от тебя ни родине, ни миру. Защита высших сил таким не суждена, на небесах тебе уж не готовят лиру. От вашей смерти горько будет лишь родным, а слезы – жалкая цена за Души Леса. Один кристалл даст свет, тепло живым. Что же до вас…Издержки то прогресса.

Я до крови закусил губу и сел на место. Все, сказанное архидемоном, было чистой правдой. И от этого становилось во сто крат горше.

Бариста, хикикомори, тренер личностного роста, менеджер по продажам… Ничем не примечательные, не выдающиеся. Отбросы, которых можно легко смести со скатерти мироздания. Вот нас и стряхнули, как крошки…

Вслед за горечью пришла злоба.

Даже мусор хочет жить! И я не сдамся!

– Ты не ответил на вопрос, демон. Почему я? Что во мне есть такого, чего не было в прочих? Раз уж ты сидишь в лесу десять лет, успел повидать не одну тысячу человек. Ну?

Айш-нор каркнул и вновь его глаза загорелись алым.

– В тебе горит огонь. Боялся, но сумел перебороть свой страх оружье в руки взяв и зверя им прикончив.

– Ну спасибо.

– Хотел ты правды? Так изволь.

– Ладно, а зачем вообще нужен я? Ты ж целый архидемон. Не можешь выбраться из леса сам?

– Печати ты на входе лицезрел? – вопросом на вопрос ответила птица.

Я сразу же вспомнил странные символы, нанесенные на стволы деревьев, и кивнул.

– Да будут прокляты в веках метсанов рунные жрецы, сим даром Карчин сеял страх, дрожали сильные бойцы. Могучи символы его, убить, изгнать или пленить они способны. И за прошедшие года мощь рун росла и множился их род. Мать Леса – высший дух, почти что бог, и то, захочет - не пройдет.

– Стало быть, эти печати держат в тюрьме тварь, что куда сильнее тебя, а потому обычным способом не сбежать? – переспросил я, потому как плохо рифмованная речь демона сбивала с толку и хреново усваивалась.
– Но с моей помощью ты сможешь выбраться? Почему?

– Печатями не скован человек, а мы с тобой отныне связаны навек.

Картина начала проясняться, и я собрался было задать еще один вопрос, но вспомнил о тикающих часиках.

– Ладно, вроде бы, чуть-чуть понятно. У меня еще масса вопросов, но, думаю, нам следует поспешить, если хотим уйти прочь до того, как станет слишком поздно.

– Ты прав, о жалкий.

Проигнорировав очередное оскорбление, сложил последние вещи в заметно потяжелевший вещмешок и поднялся.

– Тогда идем?

– Не торопись, - в голосе демона слышалось самое настоящее торжество. – Остался важный шаг.

– Да? – осторожно проговорил я, чувствуя, что сейчас-то и начнется самое паршивое.

– О силе должен ты своей узнать сейчас, ведь после будет поздно…

– Слушай, а ты можешь говорить нормально? Я помню, что, когда мы подписывали контракт не было этих странных стихов.

– То был язык Пар-валена: священный, древний, уважаемый давно. Для договоров нерушимых создан, для магии, для тайн, и для любви. И праздной болтовней его пятнать запрещено. Нарушишь правило сие – я изопью твоей крови.

Ворон возмущенно каркнул.

– Ладно, ладно, объясняй, как хочешь. Я все понял.

И Айш-Нор объяснил.

Со слов демона выходило так, что у каждого человека есть какая-нибудь врожденная магия. Чаще всего – одна, иногда – несколько, совсем редко – дар не ограничен ничем. При должной огранке талант расцветает. У кого-то сильнее, у кого-то – слабее. Зависит от того, сколь много магической энергии протекает сквозь незримые каналы мира и какое ее количество человек способен получить, накопить и переработать.