Земля за океаном
Шрифт:
– В России растет табак?..
Пришлось рассказать ему о махорке, которую даже тамбовский климат вполне устроил. Рассказали и про Абхазию, где растение, подаренное миру землей Америкой, набирает такую же силу и духовитость, как тут, в Вирджинии…
Продолжая сравнения, скажем: Вирджиния и Абхазия похожи не только тем, что производят зелье для курева. Очень сходен пейзаж. Порою казалось: только остановись, и непременно из дома выйдет абхазец. «Слушай, дорогой, почему не заедешь? Почему человека хочешь обидеть?..» Остановки у нас случались, однако никто под крышу путника тут не потянет. Это одно из отличий Абхазии от Вирджинии. Обычаи тут иные. И это мы посчитали за благо. Иначе к сроку в Вашингтон ни за что бы мы не попали…
Все. Дорога замкнулась. Нитка нашего следа по карте – это, конечно, всего лишь бороздка на обширном
Природные краски Америки более яркие, сочные, иногда просто резкие. И если к пейзажу нашей страны точнее всего подходит слово: лиричный, то для Америки эта же степень точности заключается в слове: величественный. Есенин не мог бы родиться в Америке. Тут родился Уитмен.
В географическом словаре Штатов прилагательное Великий, пожалуй, самое ходкое слово. Великие озера, Великие равнины, Великий перевал (на пути в Калифорнию), Великий Каньон… В этих названиях нет рекламной дешевки нынешних дней («Великий суп», например). В них чувствуешь удивление людей, одолевших эти просторы пешим ходом и на волах. Сегодня автомобильная скорость крадет у земли ее величины, и все-таки чувствуешь: Великие озера – это Великие озера, Великие равнины – это Великие равнины.
Плодородие Америки перетянет на чаше весов плодородие наших земель. Природных причин этому много. И первая состоит в том, что Америка – страна южная. Мы привыкли к политической географии. Но Москва с Вашингтоном лежат на разных широтах. Вашингтон на четыреста километров город более южный, чем наш Ташкент. И ровно половина страны расположена к югу от линии Вашингтона. А самый север – это линия нашего Киева. Можно даже сказать, что «севера в Америке нет». И это подчеркнуто названием зон, на которые делят страну: Юг, Восток, Средний Запад и Запад. Север – в Канаде.
Украшение любой страны – реки. Главные водные жилы Америки были у нас на пути: Гудзон, Саскуэханна, Ниагара, Миссисипи, Миссури, Колорадо, Огайо. Мы не заметили тяги людей к реке (хотя бы один купальщик за всю дорогу!). Почти всюду текущие воды были безлюдные, отчужденные, мрачные. О причинах этого мы расскажем подробно.
Особого разговора требует все, что касается взаимоотношения человека со средой обитания. В очерке – «взгляд с дороги» – можно назвать лишь внешние проявления острой проблемы. Например, постоянной деталью разнообразных пейзажей страны является «джанк» – автомобильная свалка. Временами кажется, кто-то нарочно гадил, чтобы оскорбить землю. Живописное место, пустыня, город, Юг, Запад, Восток – повсюду железные кладбища.
Районы промышленные – особо печальное зрелище. Картинки ада на старых иконах с примитивным котлом и костром из поленьев – наивная фантазия в сравнении с тем, что люди соорудили для себя тут, на земле. Наш маршрут по понятным причинам не шел через гущи заводов. Госдепартамент, правда, сделал для нас все, что мог: в несколько городов, помеченных «табу», въезд для нас разрешался, но с оговоркой: «без остановки». Таким образом, преобладающий цвет на нашем пути был зеленый. И все же дыма, нагромождений металла, мертвой земли и вонючих озер мы видели много.
Чикаго ранее славился ароматами скотобоен. Сейчас на подъездах к городу с юга и с юго-востока пора открывать пункты продажи противогазов и снабжать путников хотя бы маленькой веточкой зелени, иначе можно забыть, что ты на земле. Непрерывная цепь коптящих,
парящих, извергающих в небо цветные дымы заводов. Так же круто замешена индустрия в районе Кливленда, Буффало и в добром десятке маленьких городов, припавших к озерам Эри и Мичиган. Такую же полосу бурых пространств, отмеченных трубами, вышками, эстакадами, а ночью – полыханием огней, мы проезжали в Западной Вирджинии. Горячим смогом душит жителей Лос-Анджелес…В Америке немало почти нетронутых мест с хорошим воздухом и синим небом. Но большая часть людей живет как раз там, где трудно дышать. К проблемам американского свойства теснота добавляет особую остроту. Однако в прерии никто не бежит. Наоборот, люди сбиваются все теснее в жилые пояса на Востоке, на Юге, на Крайнем Западе. Поляк Юлиан Немцевич, проехавший летом 1797 года по Востоку Америки в дилижансе, писал: «Страну эту я охотно сравню с гигантской шахматной доской в конце игры, где на огромном пространстве, вдали друг от друга, стоят одинокие фигуры». Сейчас Америка – та же доска, но в самом начале игры: середина пуста, зато по краям клетки заняты полностью.
Сквозное путешествие от океана до океана дает возможность почувствовать разницу житейского духа в местах, заселенных «плечом к плечу», и в местах, где дымок очага – одинокий дымок. У нас, двигаясь с запада на восток, за Уралом сразу чувствуешь: люди добрее, искренней, проще. В Америке (с поправкой на существенный коэффициент «каждый сам за себя») чувствуешь то же самое, удаляясь с Востока на Запад. На Востоке все проутюжено, все под метелку и под линейку – земля, деревья, посевы, постройки, одежда и сами люди. Запад (без Калифорнии) не очень причесан, грубоват. Об одежде, о внешнем лоске построек заботы тут меньше. Еда проще, но добротнее, здоровее. Реклама не так густа и назойлива. Чаевые на бензоколонках не берут или берут ее смущением. Автомобиль покупают, чтобы ездить на нем, и не спешат поменять на более модный, дабы утвердить себя в мире и вызвать зависть соседа. От встречного где-нибудь в штате Вайоминг или Айдахо еще можно услышать приветствие: «Здравствуйте, незнакомец!» В этих словах – готовность к знакомству, доброе к тебе расположение, способность помочь, оставив свои дела, иногда очень срочные. Американцы общительны всюду. Но человеческого тепла больше не там, где больше людей.
Живет Америка преимущественно в одноэтажных и двухэтажных домах. Ферма ли, городок, окраина города очень большого – один или два этажа! Промышленность тоже в небеса не стремится. Большой завод по сборке автомобилей, завод пластических масс, пищевой комбинат, швейное предприятие – почти всегда это строгий одноэтажный брус. Мотели возле дороги – один или изредка два этажа. Одноэтажность – открытие для человека, привыкшего на картинках видеть Америку в образе небоскреба. Небоскребы строят по причине дороговизны земли в городских центрах или по соображениям престижа. Жилья в небоскребах, как правило, нет. Это деловые дома. С этих вышек Америка богачей наблюдает, в каком месте страны (и бери шире – Земли) пахнет наживой.
Трудовая Америка единственный свой этаж в последние годы все чаще снабжает колесами. По всей стране мы видели передвижные дома, похожие на вагоны. Такие дома где-нибудь возле стройки или завода образуют поселки не очень уютные, но с полным набором коммунальных удобств. Нас уверяли: «цыганская жизнь» – в духе американца. Со времен пионеров он-де стремится в дали. В этом есть какая-то правда. Но Фрэнк Голдвин, сварщик, глава семьи из пяти человек, пригласивший нас заглянуть в трайлер, сказал, что с большей охотой «держал бы якорь» на одном месте, на родине, в штате Нью-Йорк. Но безработица! Если она настигнет, якорь потянет ко дну. А колеса спасают. «Сюда, в штат Огайо, я приехал сначала один, разведал, а потом привез этот дом. Случится что-либо – поеду дальше». Какое место Америки предпочитает «подвижный американец»? При опросе десять процентов населения США сказали, что хотели бы жить в Калифорнии. И сюда многие устремляются. За последние годы население дальнего побережья почти удвоилось. Привлекают сюда не столько пляжи, обилие солнца и экзотика Дальнего Запада, сколько возможность быстро найти работу, испробовать силы, разбогатеть. Молодой промышленный Запад по темпам роста опережает старый Восток. Житье в Калифорнии – сущая лихорадка. Поместите мысленно в Сочи сотню заводов и фабрик, увеличьте жару, забейте дороги дымящим стадом автомобилей – это будет похоже на Калифорнию.