Земля за Туманом
Шрифт:
— «Сними — и-и-на-а-х-мля-а-с-меня-а!»
Но второй русин все же быстро пришел в себя.
Перемахнул через стол. Прыгнул к Дэлгэру.
Автомата у Ханучаева не было. Дубинки — тоже. А ремень грачевского АКСУ — намотан на грачевскую же руку. И калаш — придавлен копошащимися телами. И дубинка Грача — где-то под столом. И некогда ее искать: счет идет на секунды.
Сержант извивался всем телом, визжал и пытался спихнуть с себя рычащего психа в доспехах. Увы, безрезультатно. Псих, вцепившийся зубами в шею
Кулаки Грачева колотили по чешуйчатой броне. Пальцы отчаянно царапали края плотно подогнанных панцирных пластин, но Грач лишь обдирал себе ногти.
Ханучаев слышал глухое звериное рычание и отчетливо видел крепкие желтые зубы, жамкающие воротник и кожу.
И — кровь. Кровь с разбитого лица монгола мешалась с кровью милиционера.
До артерии нападавший пока не добрался, но очень старался и скоро… совсем скоро…
«Загрызет ведь, нах-х!» — пронеслось в голове Ханучаева.
Он словно смотрел ужастик про вампиров. Нет, не смотрел — принимал в нем живейшее участие.
— Ё-о-оп-на-а-ах-х-ля-а-а! — орал в голос Грачев. Пока еще не хрипел, пока — орал.
— Отцепился, сука! — рявкнул Ханучаев, пытаясь стащить с сержанта озверевшего маньяка. — Живо!
Какое там! Тот держался мертвой хваткой и не думал разжимать зубов. Грачев вопил от боли и ужаса. Больше, наверное, от ужаса.
Ханучаев потянулся к кобуре…
— Назад!
Судорожно расстегнул ее.
— Мозги повышибаю, нах-х!
Его не слушали или не слышали. Или просто не понимали.
Ханучаев что было сил наподдал монгола ногой. Целя, по привычке, в правый бок, в печень. Без толку! Панцирь!
Он выматерился, рванул из кобуры пистолет. Передергивая затвор макара, пнул еще раз — в голову.
Удар не удался. Берц соскользнул. Голова психа дернулась в сторону. Зубы не разжались. Дико взвыл Грач. Кровь из его шеи потекла сильнее.
Ханучаев нагнулся. Нанес еще один удар. На этот раз — рукоятью пистолета. И снова — мимо, вскользь: псих мотал головой, разрывая жертве горло, а сам словно не чувствовал боли. Макар лишь содрал кусок скальпа.
Грачев сорвался на хрип. Больше медлить было нельзя. Ханучаев навалился на маньяка, ощущая острый запах крови и немытого тела.
Ствол — к виску. Он ткнул оружием с таким расчетом, чтоб пуля не задела Грача. Левой рукой машинально прикрыл лицо.
Палец вдавил спусковой крючок.
Бу-у-ухум-хум!
Выстрел в замкнутом пространстве громыхнул разорвавшейся бомбой. Череп задержанного лопнул, будто надувной шарик. Горячее, слизкое и липкое шмякнуло в левую ладонь, размазалось по растопыренным пальцам. Густая жижа попала и на лицо. Запах порохового дыма, крови и еще какой-то пакости вмиг забил все прочие запахи.
Задержанный дернулся в агонии. Соскользнул с сержанта.
Грачев, с ног до головы перепачканный своей и чужой кровью, отпихнул мертвеца и сам торопливо отполз в сторону. Весь пол был заляпан красными пятнами и желтоватой слизью. Из погрызенной шеи сержанта текло. Несильно, впрочем: сонную артерию псих в доспехах перекусить не успел. А рана так себе: промыть хорошенько да забинтовать — и Грач станет как новенький. Когда успокоится, конечно.
— В-в-видал,
а Хан?! — заикаясь, с нервным полусмехом-полуплачем, проскулил Грачев. Грач был бел, как пластырь на его щеке. — Не, ты в-в-видал, а?! Вот с-с-сука! 3-з-зубами — в горло. Нах-х-ля-ёп-ля-мать-ля! 3-з-загрызть хотел. 3-з-зверьё!Он то прижимал руки к шее, пытаясь прикрыть рану, то отводил их, растерянно пялясь на окровавленные ладони.
У Грачева дрожал голос и дрожали руки. Сейчас он был в глубоком отходняке. В шоке, в жопе. Кто там вякал о сопротивлении при исполнении? Вот, пожалуйста, накаркал на свою голову…
— Эй, что тут у вас?! — растолкав толпившихся на пороге подчиненных, в комнату для допросов вбежал Косов. — Кто стре…
Капитан увидел труп и кровь. Осекся на полуслове:
— Ё-о-оп-с-с! Грачев?! Ханучаев?!
Сержант лишь издал очередной нервный смешок.
— Сопротивление, мля! — буркнул Ханучаев. — При исполнении, мля! Пришлось применить оружие, нах-х!
На харагууле царил переполох. Русинский унбаши что-то кричал, бранился и сыпал приказами. Суетились простые воины. Раненому русину замотали шею белой повязкой и куда-то увели. Ушел и русинский толмач, снесший Дэлгэру полчерепа.
Самого юзбаши с головой, похожей на разбитый глиняный горшок, оставили, словно падаль, валяться в луже крови на полу. С рук Дэлгэра даже не сняли кандальных колец. Да и вообще к трупу никто старался не подходить. Русины непочтительно относились даже к мертвым врагам, и это не делало им чести.
Далаан молча наблюдал за суетой русинов и прислушивался к каждому их слову, стараясь разгадать замысел харагуульных воинов. Многое бы он отдал за возможность понимать русинскую речь.
— «Там-за-задержанными-приехали-товарищ-капитан», — сообщил русинскому унбаши один из нукеров.
— «Ну-наконец-то! — отозвался начальник харагуульной стражи и кивнул на клетку. — Выводить-по-одному. Наручников-не-снимать. И-поосторожнее-с-этими-уродами!»
Русины обступили клетку, держа наготове дубинки и огненные трубки. М-да, трубки… Это невзрачное на вид оружие, как оказалось, способно было не только сотрясать воздух. Разбивать черепа оно может тоже.
Лязгнул замок.
Далаан напрягся. Кажется, их собираются куда-то вести. Куда? На казнь — куда же еще? Разве теперь могут быть какие-то сомнения?
Открылась дверь. Далаан шагнул вперед.
— Не спешить, — сквозь зубы приказал он воинам. — Сначала выйдем из клетки все, а уж потом…
Кто знает, если навалиться одновременно, может, кому-нибудь да повезет. Может, кто-то и сможет выскользнуть с харагуула. Хотя, наверное, это будет непросто. Со скованными-то руками.
Его выдернули из узилища первым. Дверь клетки с грохотом захлопнулась. Проклятье! Русины не позволили выйти всем сразу.
— «Пшел-кзел!»
Далаана ткнули в шею и погнали по узкому коридору. Руки по-прежнему за спиной, а так не очень-то и подерешься. К тому же после случая с Дэлгэром русины были начеку. Хорошо, хоть ноги не связали.